Не ходите, дети... - Сергей Удалин

Нхлату очень любил жену и сына, и до поры до времени болезнь Звиде удавалось скрывать от посторонних. Но семья вождя всегда вызывает повышенный интерес у простого народа, и о странном поведении мальчика все-таки узнали. И тут уже припомнили, что после появления на свет первенца Нтомбази дважды рожала мертвых младенцев, а у второй жены Нхлату на свет появлялись одни девочки. Не иначе как на вожде лежало какое-то проклятие, и виновника отыскать не трудно – вот он, злой дух, которого по ошибке оставили в живых вместо обычного ребенка.

Народ заволновался, ведь проклятие вождя неминуемо скажется и на его подданных. Многим начало казаться, что уже сказывается. Скот размножается плохо, неурожаи, засухи и лихорадки случаются чаще, чем в прежние времена. Конечно же, не обошлось без зловещих предсказаний сангома. В конце концов совет старейшин потребовал от Нхлату избавиться от проклятого ребенка.

Даже вождь не способен противостоять желанию всего народа. И Нхлату сдался. Он, правда, не позволил казнить мальчика тем страшным способом, который бытует у сангома, но вынужден был изгнать Звиде. Сначала им с матерью пришлось поселиться вдали от людей, в крохотной хижине на опушке того самого леса, в котором когда-то оставили умирать второго близнеца. И по ночам они часто слышали, как воет и рычит в чаще злой дух, оставшийся без человеческого тела.

Так прошел год, но несчастья продолжали сыпаться на ндвандве, и предполагаемому виновнику всех бед вовсе запретили появляться на землях племени. Нтомбази не пожелала расстаться с сыном и тоже отправилась в изгнание. В родном краале ей отказали в приюте. Отец давно уже умер, а старший брат то ли побоялся проклятия, то ли не захотел возвращать богатый выкуп за невесту. Так или иначе, но он не принял сестру с племянником. Лишь после долгих мытарств им разрешил поселиться у себя нынешний вождь кумало.

Правда, и Сикулуми не рискнул принять необычного ребенка в собственном доме, а отправил в крааль Хлаканьяны. Кому же еще, если не главному вынюхивателю, следить за происками злых духов. Так и живут с тех пор мать с сыном под присмотром сангома. Звиде вырос, стал почти взрослым мужчиной, но по-прежнему мучается припадками и выглядит слабее своих ровесников. Он слишком много времени проводил в хижине, прячась от солнечного света, и кожа его побледнела, стала желтоватой, как шерсть на боках у импалы[52]. Сам Бабузе его ни разу не видел, но те, кому приходилось заглядывать в крааль Хлаканьяны, рассказывают именно так.

И вот что интересно – с изгнанием Звиде и Нтомбази бед у ндвандве ничуть не убавилось, а приютивший их Сикулуми ни разу не пожалел о своем добром поступке. Даже Хлаканьяна вроде бы всем доволен. Но вот его коллеги из племени ндвандве уверяют, что злой дух просто затаился и, когда все о нем забудут, обязательно покажет себя. Молодцы эти вынюхиватели, ничего не скажешь. Если уж объявили тебя нечистой силой, то, как ни старайся быть белым и пушистым, все равно не отмажешься, то есть не отчистишься. Да и правильно – зачем же собственный авторитет подрывать? Стоит один раз признаться, что совершил ошибку, и в следующий раз люди уже задумаются – а вдруг сангома и теперь не прав? Спрашивается, оно ему надо?

Но тут вдруг умирает Нхлату и для ндвандве наступают совсем уже беспокойные времена. Племени нужен вождь, а ни сыновей, ни родных братьев у Нхлату в живых не осталось. Племянников и двоюродных братьев – сколько угодно, но обычай требует, чтобы наследника выбрали из Большого дома, то есть среди сыновей старшей жены предыдущего вождя. Или предпредыдущего.

Может, старейшины и решились бы обойти закон ради благополучия племени, но тут претенденты на престол так перецапались, что едва все дело кровавой разборкой не закончилось. А пока они ссорились и мирились, соседи-сибийя повадились нападать на пастухов-ндвандве и не одно стадо таким путем у них отняли. Народ заволновался, им было уже все равно, кто вождем станет, лишь бы порядок в племени навел.

Тут-то Сикулуми и напомнил им про сына Нхлату, преспокойно живущего в его племени. Заодно пообещал, в случае положительного решения вопроса, помочь разобраться с вороватыми сибийя. А может, чем и пригрозил, если старейшины упрямиться станут.

Они, правда, пока ответа не дали. Спорят, сомневаются. Одни еще про злого духа не забыли, других беспокоит здоровье Звиде – как бы через год-другой снова не пришлось вождя выбирать, третьим кажется подозрительной настойчивость Сикулуми. Но сколько же можно племени без вождя оставаться? Рано или поздно согласятся, и Звиде вернется в родительский дом в качестве законного наследника. И сразу же ндвандве вместе с кумало нападут на сибийя, заставят вернуть награбленное и сверх того возьмут самую малость, чтобы впредь неповадно было.

Андрея предстоящая война не очень взволновала. Если численность всех племен примерно одинакова, – а иначе как до сих пор одни других не съели, – то честной драки не получится. Это, скорее, похоже на карательную операцию, продразверстку или какой-либо другой способ избиения младенцев. Не обязательно знать местные условия, чтобы понять, чем дело кончится. А вот пареньку этому – Звиде – Шахов не завидовал. Мало приятного оказаться среди чужаков, где никто тебя не любит, а многие и вовсе мечтают занять твое место. И если бы не поддержка из-за бугра, давно бы отравили, придушили, или как здесь принято поступать в подобных случаях? Нет, сам бы он отказался от такого заманчивого предложения. Да, слава богу, никто и не предлагает.

Кузнеца тоже занимали отнюдь не военные действия. Он собирался вывести из рассказа совсем другую мораль.

– Вот такие дела, Шаха, – заключил Бабузе, придирчиво осматривая свежеоткованный топор. – Никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом дороги. Да и ни к чему это. Просто иди и верь, что предки не оставят тебя в беде. И они не оставят. Вот увидишь, скоро у тебя все наладится. Может быть, тебе понравится жить у нас. Заведешь семью, детей, построишь дом…

Андрей усмехнулся. Что-то совсем размечтался кузнец. Не иначе, от жары это у него. Конечно, существует вероятность того, что Шахов застрянет в этой доисторической Африке навсегда. Пускай она даже более вероятна, чем все другие вероятности, вместе взятые. Но чтобы ему здесь еще и понравилось – это уж вряд ли.

А кузнец продолжал философствовать:

– Или может случиться по-другому: ты вернешься на родину и будешь с улыбкой вспоминать о своих приключениях. О встрече с колдуном, поединке со львом и о том, как работал в моей кузне. Хорошо работал, между прочим. Без тебя я бы еще долго возился. А теперь иди отдыхай. Утомил ты меня своими разговорами.