Смешная русская история (статьи) - Борис Синюков

А сам Демин так зациклился на пассионарности и «ноосферных знамениях», что остановиться никак не может, не перепечатывать же мне его. Главное, что он не заметил всего того, что я вам сообщил. Хотя, зря я так уж на него обиделся. Заметил же он, что «В летописях очень скупо освещаются начальные этапы Московского княжества. Здесь много пробелов, недоговоренностей, нестыковок с другими источниками, подчисток, позднейших вставок и восхвалений в угоду конкретным лицам великокняжеского или же царского звания». Но ведь не у каждого же царя имелся летописец наподобие Карамзина, поэта своего дела.

Я не могу пропустить ни малейшей возможности подтвердить свои мысли по русской истории. Только так ее можно вытащить на белый свет. Демин пишет: «На первых порах Москва оказалась в эпицентре продолжавшихся княжеских междоусобиц, многократно усиленных теперь, однако, безжалостностью татарских репрессалий». Фраза хороша тем, что обращает всеобщее внимание на сам этот факт, но только надо же объяснить, отчего она оказалась «в эпицентре»? Отчего «татарские репрессалии усилились многократно», не от «ноосферных же знамений»? У меня–то объяснение есть, я его только что изложил, а вот как это же самое «объясняет» Демин: «Один из самых опустошительных набегов Москва и другие русские города испытали в 1292 году. И это был как раз тот случай, когда татар на Русь привели сами же русские князья. К вящему позору возглавил их третий сын Александра Невского и старший брат московского князя Даниила – Андрей Городецкий. Поссорившись с другим своим братом – Дмитрием Переяславским, он не нашел ничего лучшего как решить обычную семейную дрязгу с помощью Орды. <…> Другими словами, русские вместе с татарами творили в Москве такие же гнусности, как повсюду…». Но это же, так сказать, рядовой случай, если взять в кавычки слова «брат», «сын» и применить «бандитский закон», о котором я говорил выше. И из него не получится никаких «многократно усиленных репрессалий». Вот почему для меня сам этот факт важен.

Недаром также самых главных людоедов–царей традиционная история считает «Тишайшими». Демин пишет: «Тишайшим Ивана Даниловича назвать можно только при очень богатом воображении. Не с его ли молчаливого согласия были зарезаны и обезглавлены тверские соперники – князь Александр Михайлович и его сын Федор? И разве не Калита после убийства тверичами ханского наместника и царевича Шевкала (Чолхана) – более известного из русского фольклора под именем Щелкана Дюдентевича – привел на Русь из Орды пятидесятитысячный карательный отряд и вместе с московской дружиной учинил такой погром в Твери, что в городе несколько лет вообще нельзя было жить?» Второй такой людоед под названием Тишайший был отец Петра – Алексей Михайлович, окончательно установивший крепостное право и сыск беглых рабов бессрочно. Но не только в этом дело. Где взял Иван Калита столько много денег, позволивших ему стать «независимым» от Орды, а если точнее, то заменить самим собою всю прежнюю Орду?

Демин: «О происхождении богатства Ивана Калиты, а, следовательно, – могущества Московской державы чего только не понаписано. И прижимистым был… И из зависимых от него князей мог выжать последние соки… И утаивал каким–то непонятным образом часть дани, предназначенной для ненасытной Орды… И был родоначальником отечественного фермерства, засыпавшего державу хлебом… И бежавшие тамплиеры, дескать, привезли в Россию несметные сокровища… Не учитывается только так называемое «закамское серебро», — заканчивает Демин.

Сообщаю. Попробуйте заставить быть прижимистой, и накопить значимую сумму денег российскую учительницу в наши дни, чуть ли не умирающую с голода? А народ российский в целом всегда был такой учительницей. Значит, прижимистость отпадает. «Выжать последние соки из зависимых князей» – это то же самое, что ограбить всех «березовских» страны, не выйдет. «Утаить налоги от Орды» – это то же самое, что и утаивание налогов сегодня любым губернатором. Поверит ли кто–нибудь в такую возможность разбогатеть лично Калите? О «фермерстве» даже говорить стыдно, так как московская земля – самая неплодородная во всей России. О «тамплиерах» я и говорить не хочу. Много ли на себе утащишь золота, когда бежишь как швед из–под Полтавы? А если и утащишь, то с какого дьявола отдашь их кому бы–то ни было? Закопать проще. О «закамском серебре» вообще говорить неприлично, так как Калиту близко не подпускали не только «за Каму», но даже и к Волге. Неоткуда было появиться деньгам у Калиты, но они появились. И появились они только от работорговли чудью, «чуднОй» чудью, «чудаками», «не знавшей оружия», и жившей как раз в округе Москвы, начиная от Оки, и кончая Финляндией. (Подробности в книге и других статьях).

«Ересь жидовствующих»

Я уже предупреждал, что мне дела нет до хронологии. Можно Ивана Калиту по годам отправить куда угодно по этой шкале, хоть во времена Вещего Олега, ничего не изменится в истории, все так же будут грызться князья. А вот Ивана Калиту, Дмитрия Донского и Ивана III я вообще бы посчитал за одно лицо или поставил бы их совсем рядом, больно уж они подходят друг к другу логически. Демин: «Первой женой Ивана III стала княжна Мария Тверская. Любил ли царь Иван свою супругу–тверичанку, сказать трудно. Во всяком случае, когда она скоропостижно скончалась, муж не приехал на похороны в Москву, хотя находился совсем рядом, в Коломне. …Иван III женился вторично, избрав себе в невесты царевну Зою – племянницу последнего византийского императора…» Замечу, так как это совершенно невероятно (подробности в книге), но не говорить же русскому народу, что Зоя – еврейка из Хазарии? И супруга начала действовать наподобие Юдифь при Олоферне, только не убивая Ивана, а направляя его действия по заранее, еще в Хазарии, намеченному плану.

Перейдем к Дмитрию Донскому. Кто ему мог посоветовать отказаться от наследования по бандитским принципам и перейти на «цивилизованное» наследование? Сам он кроме как саблей махать ничего не знал и не умел, он же был главарем донских казаков–разбойников. А Ивану Калите кто мог посоветовать начать продавать чудь в Кафу, минуя посредников, которые ранее получали львиную долю прибыли от этого дела? Это все должно было быть связано, как говорится, в один пучок.

Сейчас можно возвращаться к Ивану III, все равно теперь понятно, что события разнесены историками по разным столетиям намеренно. А историки, даже сейчас, почти все – евреи, а тогда и подавно, ведь русские не умели ни читать, ни писать, в том числе и цари. И много позднее царь Василий Шуйский, «читавший» календарь вверх ногами, яркий тому пример. Однако я же не о Шуйском начал, а об Иване. Как же историки будут выкручиваться, наперед зная, что неспроста тут Зоя оказалась. Простите, но я должен представить вам длинную цитату, тогда будет понятно, что начался форменный переворот в российской истории, выданный историками за частный случай династической дрязги.

Демин: «…Софья (бывшая Зоя – мое) Фоминична Палеолог, безусловно, была женщиной властной, гордой, заносчивой и норовистой (как будто нельзя было обломать ее или выбросить за борт как «персидскую» княжну Стенькой Разиным – мое)… и естественно компенсировала свой моральный ущерб дворцовыми интригами – в духе византийских традиций. (Добавлю от себя: вот зачем ее «взяли» из Византии, а не из хазар. Еле успели, от последнего императора досталась. Хотя и в Византии правили евреи под видом греков.) Поводов поинтриговать в столице Московского царства было предостаточно. (Опять отвлекусь: не зная–то языка). Но главным камнем преткновения неизбежно стал вопрос о наследнике престола. (Вот, оказывается, зачем потребовалась первая жена, такая незначительная). Софья Фоминична нарожала русскому царю кучу детей – пятерых сыновей и несколько дочерей. Между тем официальными престолонаследниками долгое время оставались дети и внуки по линии первой жены: сначала Иван Молодой, затем после его неожиданной смерти – его сын и внук царя Дмитрий. Странно было бы предположить, что Софья Палеолог, в чьих жилах текла кровь коварных византийских императоров, могла безучастно относиться к сложившейся ситуации. В начале 1498 года 14–летний Дмитрий–внук был торжественно коронован («венчан на царство») в Успенском соборе Московского кремля. Царица Софья и ее многочисленные сторонники (откуда они у «сироты» там взялись?) пытались предотвратить нежелательную для них акцию. (А сам царь Иван–то что, дурак совсем что ли?) Быстро созрел и оформился заговор в пользу Василия – старшего сына от второго брака, чье рождение сопровождалось чудесными знамениями, (которые, как водится на Руси, без Сергия Радонежского не обошлись). Предполагалось убить Дмитрия–внука, а Василия перевезти в Вологду вместе с государственной казной и вынудить царя Ивана пойти на условия, продиктованные заговорщиками. Однако заговор был раскрыт. Потенциальные исполнители были четвертованы на льду Москвы–реки (некоторым в виде особой милости было позволено отрубить только головы). Несколько женщин из окружения царицы, коим вменялось колдовство с целью извести законного наследника, утопили в проруби, царевича Василия посадили под стражу, а главную вдохновительницу заговора царицу Софью прогнали из Кремля – с глаз долой. Но царь Иван, видимо, позабыл, что имеет дело не с совестливой русской женщиной, а с беспринципной византийкой и хитроумной гречанкой. Не прошло и года, как ситуация изменилась коренным образом. К сожалению, летописцы умалчивают (и это до сих пор одна из неразгаданных тайн русского летописания), каким именно образом Софье удалось убедить мужа, что ее оклеветали. Надо полагать, аргументы показались более чем убедительными, ибо уже в следующую за коронованием наследника зиму на лед Москвы–реки скатились совсем другие головы. <…> Софья Палеолог снова торжествовала: царь вернул ее свою любовь, а их сына Василия сделал своим официальным преемником. Судьба же Дмитрия–внука оказалась печальной: он подвергся опале, а после смерти Ивана III, последовавшей в 1505 году, по приказу нового царя и сводного брата Василия был схвачен, закован в цепи и брошен в темницу, где спустя четыре года скончался при невыясненных обстоятельствах». Конец цитаты.