Когда приближаются дали - Владимир Немцов

И когда в фарфоровую ступку с сухим порошком, составленным по рецепту Даркова, полилась тонкая струйка воды, как бы разделяя его надвое, у Валентина Игнатьевича потемнело в глазах. Вода, будь она проклята!

Дверь бесшумно отворилась. Точно щит, на Литовцева надвигалась серая плита из нового материала, того, что сняли со стенки стройкомбайна. Вот-вот придавит.

- Это что за шутки?! - фальцетом выкрикнул он.

Плита опустилась на пол, и из-за нее показалось растерянное лицо Багрецова.

- Простите, Валентин Игнатьевич. Я не знал, что вы здесь.

- Зачем эту штуку вы сюда притащили? - ворчливо спросил Литовцев, все еще чувствуя неприятный озноб.

- Александр Петрович сказал, что она вам завтра понадобится.

Багрецов стоял у открытой двери, в которую врывался яркий солнечный свет; свет играл на стекле пузатых колб, похожих на застывшие мыльные пузыри, забирался в реторты, пробирки и стеклянные трубки, связанные в пучки, будто толстая прозрачная солома. Лучи искрились в кристаллах, запрятанных в банки, в звенящей струйке, вытекающей из крана. Всюду было солнце, и только хмурая тень лежала на лице Валентина Игнатьевича.

- Какое давление могут выдержать ваши телеконтролеры? - неожиданно спросил он.

- Во-первых, они не мои. Ими занимается Надя Колокольчикова из телевизионного института. А во-вторых, Валентин Игнатьевич, я не пойму, о каком давлении вы спрашиваете.

Литовцев продолжал размешивать жидкую массу в ступке.

- Ну, если обвалится сырой потолок в процессе наслоения. Что останется от аппаратов?

Вадим натянуто улыбнулся:

- Боюсь, что на это они не рассчитаны. Но ведь и вы не рассчитываете на такую катастрофу.

- Конечно, - согласился Валентин Игнатьевич. - Однако здесь и трубы лопаются, и трансформаторы горят. "Ниль адмирари", то есть ничему не следует удивляться.

Вадим пожал плечами.

Еще вчера Валентину Игнатьевичу удалось вызвать некоторые подозрения у Багрецова, касающиеся аварий на строительстве. Больше того, он даже неосторожно выдал себя, когда разговор зашел о проводе для термостата, вспомнив при этом Алексея. Надо бы прощупать упрямого малого, что ему известно, и по возможности склонить на свою сторону. Во всяком случае, он довольно настороженно относится к Алексею, и, кроме того, здесь примешиваются личные мотивы, что было неоднократно замечено Валентином Игнатьевичем.

Он отложил ступку в сторону. Толочь, что-то там размешивать, нагревать, замораживать... Прищуриваясь, глядеть в микроскоп, возиться с пинцетами, пипетками и всякой ерундой! Зачем, когда есть куда более эффективные методы тайной дипломатии, ловких ходов - столкнешь противников лбами, и сам, как "терциус гауденс", то есть "третий радующийся", тихонько посмеиваясь, выскальзываешь за дверь.

Есть и другой способ: одному польстишь, другого поприжмешь, за что третий тебе благодарен. Вот и сейчас эта ничтожная пешка, обыкновенный инженеришка, у которого нет ничего и, главное, никого за спиной, тоже может быть полезен, если найти его больную струнку. Люди есть люди.

- Садитесь, Вадим Сергеевич, - Литовцев указал ему на высокую табуретку. Мне очень нравится юношеский задор, с которым вы вчера отстаивали свою правоту. В какой-то мере вы одержали победу. Точность прибора оказалась достаточной. Но, милый друг, это пиррова победа. Разве дело только в остаточной влажности? А остаточная деформация? А температурный коэффициент?

И Литовцев, удобно устроившись на столе, что не нравилось Багрецову (все же здесь лаборатория), долго перечислял всевозможные термины, которые были известны специалисту по радиоэлектронике Багрецову, но отнюдь не в применении к строительной технике, совершенно ему незнакомой. А Валентин Игнатьевич уже стал оперировать узкоспециальными понятиями из области физико-химической механики. Упоминал о дисперсности, гидрофобности и прочих вещах, о которых радист знал лишь понаслышке.

"Сепию выпускает, как каракатица, - думал Вадим, сидя на высокой неудобной табуретке и легонько покачиваясь. - Научный туман. Интересно, что за этим кроется?"

- Вы имеете что-нибудь возразить? - насмешливо осведомился Литовцев, заметив его нетерпеливое движение. - По поводу дисперсности или...

- Нет, по поводу вашего метода доказательства. Вы прекрасно понимаете, что в этой технике я абсолютный невежда. Так зачем же...

- Именно затем, чтобы напомнить вам об этом, - Литовцев нагнулся, вытер руки полотенцем, висевшим под столом, и заговорил уже другим тоном: - Теперь по существу. Мне Александр Петрович изволил сообщить, что вы автор нескольких изобретений?

Опустив голову, Вадим пробормотал, что изобретения у него действительно есть, но незначительные, касающиеся лишь узкоспециальной техники.

- Это неважно, - перебил его Литовцев. - Сделали вы какое-либо открытие или создали прибор, все равно это ваш труд, любимое детище. Могли бы вы допустить, чтобы при первых испытаниях оно погибло?

Вадим вспомнил испытания своей маленькой радиостанции, которая чуть было не оказалась погребенной под грудой камней от взорванной скалы, и ответил отрицательно.

Валентин Игнатьевич удовлетворенно погладил вспотевшую лысинку.

- Вот видите, мы уже находим общий язык. Теперь поставьте себя на мое место, но учтите: вы работали с товарищем, он соавтор изобретения, причем по болезни не может приехать на испытания. Будете ли вы рисковать его добрым именем, многолетним трудом, всем, что вам обоим дорого?

- Но почему же "рисковать"?

- Потому что сейчас самая неподходящая обстановка для ответственных испытаний, от которых зависит будущее нового материала. Авария за аварией, а чем они вызваны - неизвестно.

- Однако начальник строительства не хочет откладывать испытания. Ему виднее. Значит, опасаться нечего.

Валентин Игнатьевич притворно вздохнул.

- Я очень уважаю Александра Петровича, но опасаюсь его неоправданного оптимизма. - Он вытащил из кармана яблоко и ножичком стал срезать кожуру. - Уж очень неудобно спорить с Александром Петровичем. Но мне бы очень хотелось отложить испытания, пока не разрядится атмосфера, пока не выяснятся причины аварий. У вас все приборы подготовлены?

- Все.

- Счетчики? Датчики? Термисторы там разные?.. Все до одного? - И когда Багрецов вновь подтвердил, Литовцев дочистил яблоко, слез со стола и, пожимая плечами, сказал: - Ну что ж, так и порешим. Боюсь за Даркова, как бы он не узнал о катастрофе.

- Опять катастрофа? - удивленно воскликнул Вадим. - Разве вы не верите в свою работу?

- Верю, но в данных условиях я не могу защитить ее от случайностей. - Он отрезал от яблока тонкие ломтики и с наслаждением отправлял в рот. - Кстати, вы живете в одной комнате с Алешей. Как там себя чувствуете?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});