Тайная доктрина третьего рейха - Ольга Грейгъ

Как бы там ни было, но в итоге автор получает странный и неприемлемый для многих вывод: Библия — это суррогат из древних религий, превращенный древними иудеями в продукт для экспорта. Зачем — рассмотрим подробнее позже. «Император может завоевать империю, сражаясь на лошади, но он не может сохранить ее без идеологии», — еще во II в. н. э. заключили ученые-конфуцианцы, давшие это наставление первым императорам династии Хань. Христианство явилось идеальной идеологией, с помощью которой сохранялись империи и царства. Пока конкуренты — атеисты-революционеры — не придумали другую идеологию — марксизм, а конкуренты марксистов не разработали фашизм.

«…мы можем многому научиться у католической церкви. Ее учение теперь во многих пунктах стоит в противоречии с точными науками и с результатами новейших исследований. И тем не менее, католическая церковь не станет ни на йоту менять главные положения своего учения. Католическая церковь правильно считает, что сила ее учения состоит… в том, чтобы раз навсегда до конца отстаивать свои догмы, без которых вообще нет веры», — рассудил фюрер, когда определял догмы, по которым будет строиться его нацистская церковь веры.

Глава 11

«БЕСТИЯ УКРОЩЕНА!»,

или

КАК ГИГАНТСКИЙ КОНЦЕРН РЕЛИГИИ ПОРОЖДАЕТ ДИКТАТОРОВ

Я заявляю совершенно открыто, что в людях, которые хотят теперь ввергнуть наше движение в религиозные споры, я вижу еще гораздо худших врагов моего народа, нежели даже в интернационально настроенных коммунистах. Ибо этих последних национал-социалистическое движение сумеет в свое время вернуть на правильный путь.

А. Гитлер

После освобождения из тюрьмы в декабре 1924 года Гитлер быстро восстановил свою власть во все еще остававшейся запрещенной партии. Вне закона числились также все организации партии и печатный орган «Фелькише Беобахтер». Но Гитлер уже сам стал тем лидером, которого предсказал ранее, причем не просто лидером, но подобно пророкам и гуру — аскетом, избегая вина и мяса, как пищи, вредной для тела. Он не потребовал от приверженцев слепого повторения своих привычек. После отсидки и последовавшего затем первого публичного выступления еще два (в Пруссии — три) года Гитлер исполнял предписание правительства Веймарской республики, запретившей ему публичные выступления. Власть боялась устного слова, брошенного черным апостолом в массы. В течение первого года молчания своего фюрера национал-социалисты провели более двух тысяч публичных собраний и встреч, и Гитлеру оставалось в рамках этих мероприятий вести только личные беседы с наиболее известными людьми и влиятельными группами.

В 1925 г. Фридрих Эберт умер от аппендицита, и фельдмаршал фон Гинденбург стал вторым президентом Веймарской республики. Власть постепенно упрочивала свой авторитет. Еще в конце 1924 г. было отменено чрезвычайное положение, объявленное в ночь на 9 ноября. В страну хлынули американские кредиты, улучшалась экономическая ситуация, появлялись рабочие места. «Гитлер очутился перед лицом спокойствия и порядка», его положение как политика было почти бесперспективным.

За период с 1924 по 1930 гг. Германия получила в виде займов около семи миллиардов долларов, большей частью от нескольких американских финансовых кланов. Часто историки утверждают, что американские финансисты, ссужавшие предвоенную Германию огромными средствами, мало задумывались над тем, каким образом страна сумеет расплатиться с долгами. Однако это утверждение несведущих; никто в мире, кроме сверхолигархов и доверенных аналитиков не знает расклада на близкое и даже далекое будущее. В противостоянии системы капитализма и ловко созданного им же социализма, Америка планомерно взращивала германского агрессора.

Иностранные займы, получаемые республикой, которые обесценивались вследствие инфляции, шли на платежи по репарациям и на расширение дорогостоящей социальной сферы. Промышленность получала миллиардные кредиты на модернизацию производства. Объем промышленной продукции, составлявший в 1923 году 55 процентов уровня 1913 года, к 1927 году возрос до неожиданных 122 процентов. Уровень безработицы в 1928 году составил 650 000 человек. Увеличивался розничный товарооборот, постепенно росла заработная плата. Из этого расклада следовало, что многомиллионная масса лавочников и мелких служащих, на поддержку которых желал бы рассчитывать Адольф Гитлер, становилась аполитичной. Единственное, на что ему приходилось уповать, — что хорошие времена для Германии рано или поздно кончатся. Ведь благополучие страны, как говорил он, зависело не от ее собственной силы, а от силы других, в первую очередь Америки. Заокеанская казна, переполненная благодаря ввергнутой в апокалипсис России, ее золоту и несметным богатствам, легко давала займы, призванные обеспечить Германии временное стабильное процветание.

В таких непростых для политического движения условиях будет идти становление национал-социалистической идеи фюрера. К тому же после его выхода из Ландсберга оказалось, что многие из его ближайших сторонников либо все еще находились в тюрьме, либо успели перессориться между собой. Отряды штурмовиков существовали как разрозненные спортивные союзы и кружки (например, любителей пения, стрелковых гильдий и проч.). Розенберг, которому Гитлер поручил возглавлять движение во время его отсутствия, не справился со своей задачей, и в результате прежние преданные соратники, успевшие разорвать людскую мощь на части в виде отдельных группировок и движений, пытались методом интриг оттеснить фюрера на второстепенные роли. Как оказалось, поспешный выбор Гитлера, предоставившего властные полномочия Розенбергу, оказался неудачным. «Он просто не мог делегировать кому-то призвание своей судьбы — история искупительного подвига Христа не знает фигуры вице-Спасителя», — подчеркнет биограф фюрера Иоахим Фест.

То, что сообщники оказались разобщены, только сыграет на руку Адольфу, когда после выхода из Ландсберга он захочет вновь взять бразды правления в свои руки, став безусловным лидером. А так как успех теперь зависел еще и оттого, сможет ли Гитлер восстановить утраченное доверие в верхах власти, то он просит аудиенции у нового баварского премьер-министра Хельда, ревностного католика и председателя Баварской народной партии, с которой НСДАП активно конкурировала. Встреча прошла 4 января 1925 года; Адди сразу же признал, что считает путч 9 ноября личной ошибкой и что, мол, прежние нападки в «Фелькише Беобахтер» на католичество — это причуда Людендорфа, тогда как он, фюрер, считает любую религиозную вражду неприемлемой.

Был ли Гитлер искренен? Возможно, ведь у него имелись свои доводы и далеко не однозначные, полные ненависти к другим, аргументы. Которые он со временем опишет во второй части рукописи, вошедшей в «Майн кампф».

«Разве не Божья воля создала человека по образу и подобию Творца Всевышнего? Кто разрушает дело Божие, тот ополчается против воли Божьей. Потому мы и говорим: пусть каждый остается при своей вере, но пусть каждый считает своей первейшей обязанностью бороться против тех, кто задачу своей жизни видит в том, чтобы подорвать веру других. Католик не смеет оскорблять религиозного чувства протестанта и наоборот. Мы и без того уже имеем в Германии религиозный раскол».

«Евреи… достигли желанной для них цели: католики и протестанты дерутся друг с другом в свое удовольствие, а смертельные враги арийского человечества и христианства могут потирать руки от удовольствия и смеяться себе в бороду».

Цель была достигнута: ярый католик Хельд отменил запрет на НСДАП и ее газету «Фелькише». Поскольку, как он самонадеянно сообщил министру юстиции Гюртнеру: «Бестия укрощена, теперь можно ослабить путы!»

Аудиенцию с недавним противником одни благожелательно одобрят, потому что встреча двух политиков стала первым удачным шагом на пути к легализации движения нацистов, другие наоборот будут упрекать Гитлера, что этим он хочет заключить свой «мир с Римом». Впоследствии подойдя более обстоятельно к теме христианства, и задумав переписать Библию, Гитлер не станет скрывать, что, на его взгляд, вся структура церкви основана на лжи, и что он всегда знал об этом, как знают об этом сами священнослужители. «Методы убеждения морального порядка не являются эффективным оружием против тех, кто презирает истину, — когда мы имеем дело с попами у церкви, которые знают, что все в ней основано на лжи, и которые живут за счет этого. Они считают, что я порчу удовольствие другим, когда я произрастаю из их среды; да, я собираюсь помешать им в их мелких фокусах». Это услышит и запишет Хью Тревор-Ропер, чтобы после издать книгу бесед с фюрером. (Добавлю такой факт: летом 2008 г. суд города Ульяновска признал книгу Хью Тревор-Ропера «Застольные беседы Гитлера. 1941–1944 годы» экстремистской за то, что «на страницах книги опубликованы тексты антиславянского и антисемитского характера». Однако как можно определить степень адской черноты лидера германского нацизма и призывать бороться с неофашизмом, если не знать всей сути исторического явления?! Неужели по-прежнему остается лишь слушать обласканных властью «избранных» историков и публицистов, разъясняющих общепринятые догмы, — в духе советского классика Маяковского, разжевывавшего для детей «Что такое хорошо, а что такое плохо»?)