Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт - Ефим Курганов

В общем, я полностию готова к новой, высшей степени моего посвящения.

А вот бесстыжий Оливье, тот, что ходит ныне у Голициных в гувернерах, смеет потешаться над тем, что я доверилась во всем графу Калиостро, и открыто говорит, что тот дурачит слезливых идиоток (грубый намек в мою сторону) и доверчивых сладострастников вроде кардинала де Рогана.

Марта 26-го дня

Готовиться к возрождению, как мне разъяснил учитель, сперва надо будет сорокадневным постом, в уединении, принимая травы и капли, указанные им. Но это не все.

На 32-й день надо будет пустить себе кровь. Тогда, слава Господу, начнутся конвульсии, лихорадка, обмороки. Но и это еще далеко не все.

Затем, наконец, мне дозволено будет принять ванну с раствором materia prima.

Вернее сам учитель окунет меня в ванну с раствором materia prima.

Сам учитель!

То-то будет блаженство! Подлинное блаженство!

Сам учитель очистит меня от земной скверны и подготовит к многократным духовным путешествиям.

Когда я буду распростерта ниц на дне ванной, каждое прикосновение ко мне учителя сквозь раствор materia prima будет снимать слой за слоем скопившуюся за тысячелетия грязь.

И ежели многократно повторять сию операцию по очищению, то я, по словам графа Калиостро, смогу прожить 5, 557 лет.

О скорее бы уже все началось!

Скорее бы учитель приступил к процедуре моего духовного очищения!

А гувернер Оливье, гнусный подпевала княгини Наталии Петровны, пускай себе потешается надо мною и над верою моею в божественность Калиостро.

Пренеприятно также, что второй гувернер — Флоре — вторит сему Оливье, упражняясь в беспрестанных насмешках. Ну, и Бог с ними!

Я уже предвкушаю, как граф Калиостро приближается ко мне, как склоняется надо мною, как его пухлые, несравненно мягкие пальцы, унизанные огромным количеством сияющих перстней, начинают вибрировать вкруг моей поникшей, ждущей плоти…

ШЕВАЛЬЕ РЕТО ДЕ ЛА ВИЛЛЕТ — КОРОЛЮ ЛЮДОВИКУ ШЕСТНАДЦАТОМУ

Публикация проф. Александра Стройкина-Кабачникова при участии Веры Милкиной

Перевел с французского Сергей Загляделкин

Научный консультант и шеф-редактор публикации Ирина Прошкина

Настоящая публикация подготовлена к печати по копии: она сохранилась в Лондонском муниципальном архиве в деле по процессу, возбужденному против графа Алессандро Калиостро.

Шевалье Рето де ла Вилетт, бывший одним из участников шайки Калиостро, несмотря на все свои усилия, так и не был прощен французской королевской властью.

Александр Стройкин-Кабачников,

профессор университета

г. Брест (Франция).

Вера Милкина,

ученая и переводчица

(г. Москва).

Упадаю к стопам Вашего Королевского Величества в надежде на Всемонаршую милость.

Будучи вовлечен злодеем Калиостро в преступный сговор и исполняя послушно злодейскую волю означенного шарлатана, впоследствии я осознал всю глубину моего падения, искренно покаялся и верю, что заслужу, в конце концов, Высочайшее прощение.

Дабы Ваше Королевское Величество не сомневалось в моей нынешней преданности, спешу сообщить следующее.

Незадолго до своего заключения в Бастилию, сей Калиостро передал 17 наиболее крупных бриллиантов (все они величиною с целый грецкий орех), выломанных из королевского ожерелья, на хранение маркизе де ла Саль, верной своей ученице, а поговаривают, что и любовнице.

Сия маркиза является непременною участницею заседаний женской масонской ложи, устроенной Калиостро. Собственно, эти заседания есть не что иное, как самые настоящие оргии.

О том, что именно маркизе де ла Саль Калиостро доверил хранение королевских бриллиантов, поведала мне Лоренца, супруга шарлатана, страшно недовольная и даже возмущенная сим обстоятельством.

Нижайше преданный французской короне и ее предстателям, льстящий себя надеждой, что мне будет дозволено вернуться из изгнания и доживать дни свои в благословенном французском королевстве

шевалье Рето де ла Виллет.

Лондон.

19-го октября 1786-го года.

Эпилог

КАРОЛИНА СОБАНЬСКАЯ — ИМПЕРАТОРУ НИКОЛАЮ ПАВЛОВИЧУ

Публикация доктора филологических наук Сергея Фомичухина (г. Санкт-Петербург)

С французского перевел Михаил Ходорковский (г. Краснокаменск)

Научный редактор: кандидат филологических наук Екатерина Подвацурина (г. Санкт-Петербург)

ОТ ПУБЛИКАТОРА

Черновик письма к императору Николаю Первому, которое, кажется, так и не было никогда отправлено, чудом уцелел среди обширных дневников Каролины Адамовны Собаньской (все они в кожаном черном переплете и с медным замком на обрезе).

Дневники хранятся в библиотеке парижского Арсенала[17].

Каролина Адамовна Собаньская (1795–1885), как теперь окончательно установлено[18], была едва ли не главной пушкинской музой, подиной «утаенной любовью» нашего великого поэта[19], и поэтому даже самые незначительные как будто факты, связанные с нею, имеют для нас общее значение.

Сергей Фомичухин,

пушкинист, архивист и ученый.

Екатерина Подвацурина,

тоже ученая.

10-го августа 2009-го года.

г. Санкт-Петербург.

Всемилостивейший государь!

Осмеливаюсь обратиться к Вашему Императорскому Величеству с одним необходимым объяснением.

Знаю, что в столичном обществе упорно говорят о том, что мне досталось в дар от княгини А.С.Голицыной несколько бриллиантовых подвесок — остаток от знаменитого королевского ожерелья, и что сие сокровище будто бы досталось княгине Голицыной от графини де Гаше (Жанны де ла Мотт).

Признаюсь, что более вздорной чепухи я и не слыхивала никогда. Графиня де Гаше, известная врунья, не имела ровно никакого отношения к графине де ла Мотт и ничего не дарила княгине Голицыной, ибо ей нечего было дарить. А от княгини — клянусь честию — я никогда не получала в дар никаких бриллиантовых подвесок.

Более того, мне достоверно известно, что знаменитое бриллиантовое ожерелье вовсе никогда не покидало территорию Франции.

Довожу до сведения Вашего Императорского Величества рассказ, любезно сообщенный мне братом моего супруга, известным парижским литератором Полем Лакруа[20], знающим немало историй о пропавших драгоценных камнях.

«Во время расчистки мусора в разрушенном Тюильрийском дворце один рабочий по имени Огюст Долоне обнаружил железный сундук, на крышке которого явственно еще виднелись три лилии.

Сундук найден был в подвале под садом, доступ в который предоставлялся лишь членам королевской фамилии и, вероятнее всего, где зарыт сундук было известно только Людовику Шестнадцатому.

Сундук отправили в министерство внутренних дел, где состоялся совет министров. Принцесса Амалия Бурбонская, уведомленная о находке по телеграфу, прибыла в Париж с курьерским поездом, села в фиакр вместе с префектом полиции и отправилась вместе с ним на площадь Бово, где ее ожидали председатель совета министров и другие министры.

Принесли сундук, принцесса достала изящной работы ключ и всунула в замок, но, несмотря на ее усилия и усилия всех присутствующих, отпереть сундук не удалось.

«Замок покрыт ржавчиною, его необходимо смазать», — заметил префект полиции. Последовали его совету. После трех поворотов в замке крышку удалось поднять, и тогда из уст всех присутствующих вырвался крик удивления.

Префект полиции вынул из сундука множество бриллиантов, сапфиров и наконец — сомневаться было невозможно — знаменитое ожерелье королевы.

Итак, это ожерелье, которое никогда не надеялись отыскать, которое, по распространенному мнению, разграбили и увезли с собою Калиостро и чета графов де ла Мотт, находилось на самом деле в саду Тюильрийского дворца».

Кажется, сей достовернейший рассказ (а господин Лакруа — свидетель глубоко авторитетный, он не один год занимается историею драгоценных камней) в монарших глазах должен совершенно обелить меня.

Всемилостивейший государь мой! Ваше Императорское Величество!

Примите уверения в моей неизменной преданности к российскому престолу.

Каролина Розалия Текла Собаньская-Лакруа,

урожденная графиня Ржевуская.

г. Париж.

Февраля 12-го дня 1853-го года.