Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры (сборник) - Найо Марш

– Вы собирались рассказать… – напомнила Софи.

– Почему он ждал три дня. Потому что столько ему потребовалось, чтобы состряпать повесть на тему, проскальзывающую в «Саймоне». Он попросил меня прочесть ее и дать отзыв. Теперь я совершенно уверен, что он вскрыл мой кейс, прочел рукопись и целенаправленно сочинил свой опус. Там присутствовали все характерные черты, только я был слишком глуп, чтобы их заметить. Я дал свой отзыв и указал, как на забавное совпадение, на сходство. Мы были в ресторане, и он сказал об этом каким-то своим друзьям. Позднее, в тот проклятый вечер, он сказал и другим людям. Раздул из этого целую историю.

Грант замолчал. Запоздалый конный экипаж процокал по улице под их садиком. Где-то совсем вдалеке полилась итальянская речь, дополняемая свистом, смехом и отрывком песни. На площади Навона водитель переключил скорости и нажал на газ.

– Кажется, я начинаю понимать, – проговорила Софи, – почему вы миритесь с… сегодняшним днем.

– Начинаете понимать! – взорвался он. – Да, вы начинаете понимать. Вы еще и половины не слышали, но, ей-богу, вы действительно начинаете понимать.

Он с треском ударил кулаками по столу, и их кружки для зубных щеток звякнули друг о друга.

– Прошу прощения, – раздался за французским окном пронзительный женский голос, – но не слишком ли многого я хочу, когда прошу чуточку элементарной любезности и вежливости? – И добавил в приступе гнева: – Если вы не можете разговаривать тихо, заткнитесь и проваливайте!

V

Утро было уже в самом разгаре, когда Джованни и Кеннет Дорн с леди Брейсли, подпираемой с боков и поддерживаемой под мышки и не столько ведомой, сколько несомой, пересекли вестибюль отеля и вошли в лифт.

Черноглазые уборщицы переглянулись с ночным портье, который собирался сдавать дежурство. Мужчина с пылесосом наблюдал за их проходом до лифта, а потом вошел вместе с ними и, повернувшись спиной и отводя взгляд, довез до нужного этажа. Завидя их приближение, горничная открыла дверь в номер люкс и поспешила прочь.

Леди Брейсли усадили в кресло.

Кеннет пошарил в карманах, ища бумажник.

– Вы уверены, точно? – обратился он к Джованни. – Все будет нормально. В смысле… вы понимаете?..

Джованни, с проступившей на подбородке и скулах щетиной, а в остальном выглядевший безупречно, сказал:

– Совершенно уверен, синьор. Синьор Мейлер полностью мне доверяет.

– Да… но… понимаете? Эта история с… ну, с полицией… он что?..

– Я с радостью все улажу.

Они оба посмотрели на леди Брейсли.

– Придется подождать, – сказал Кеннет. – Все будет в порядке, я обещаю. Позже. Скажем, сегодня днем, когда она… понимаете?

– Как только возможно. Задержка нежелательна.

– Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Но… вы же видите сами, Джованни.

– Синьор, я уже понял.

– Да. Ну а пока… вот.

– Вы очень добры, – сказал Джованни, с бесконечным апломбом беря свои грязные деньги. – Я вернусь в два тридцать, синьор. Arrivederci.

Оставшись один, Кеннет прижал ко рту кулак, прикусив костяшки пальцев, посмотрел на свою тетку и всхлипнул без слез. Затем вызвал ее горничную и ушел в свой номер.

VI

– Ты повеселилась, моя любимая? – на родном языке спросил барон свою жену, когда они готовились лечь спать.

– Очень. Тот высокий англичанин хороший танцор и явно человек нерядовой. Он, как говорят англичане, «высмеивал» меня за то, что я не собираюсь в то, другое место. Чтобы позаботиться о нем, сказал он. Он заигрывал со мной.

– Я ревную.

– Вот и хорошо. Я почти жалею, что мы туда не поехали.

– Теперь уже ты дразнишь меня, моя любовь. Просто немыслимо, чтобы я повез тебя в подобное место, Матильда. Ты была бы оскорблена. Мне странно, что этот человек, Аллейн, это предлагал.

– Он подшучивал надо мной, дорогой.

– Он не имел права шутить на эту тему.

Баронесса повернулась спиной к мужу, который ловко расстегнул «молнию» на платье и наградил жену ласковым, легким шлепком.

– Какое огромное облегчение, Геррит, – сказала она. – Я не смею в это верить. Расскажи мне в подробностях, что произошло.

– По сути… ничего. Как ты знаешь, я надеялся договориться. Я пришел в назначенное время в назначенное место. А он не пришел. Это очень странно.

– И хотя бы на время мы свободны от нашей тревоги?

– Думаю, мы совершенно свободны, дорогая. Думаю, мы никогда больше не увидим этого Мейлера.

– Нет?

– У меня такое чувство, что у него проблемы с полицией. Возможно, его узнали. Возможно, та женщина, которая ему угрожала, имеет над ним какую-то власть. Я уверен, что он сбежал. Он больше нас не побеспокоит, бедная моя любовь.

– А наша тайна… наша тайна, Геррит?

– Останется нашей тайной.

Быстрая улыбка тронула губы барона. Он открыл глаза и наклонил голову набок.

– А что касается нашей финансовой катастрофы, – проговорил он. – Ее больше нет. Смотри.

Он открыл сервант, достал оттуда большую сумку, в которой носил свое фотооборудование, отомкнул ее и продемонстрировал большой запечатанный пакет.

– Сколько сил потребовалось, – сказал он, – чтобы собрать все это. И теперь… вернуться в Женеву и снова положить под замок. Какой фарс!

– Какой фарс, – послушно откликнулась баронесса.

Он убрал сумку, запер сервант, повернулся и широко раскинул руки.

– Итак, – проговорил он. – А теперь!.. Иди ко мне, моя любимая!

VII

Майор Свит последним из всей компании вернулся к себе в гостиницу. До номера его довел второй водитель. Майор пребывал в похожем на транс состоянии – он и не отключался, и не приходил в полное сознание. Водитель долго наблюдал, как он с огромным трудом доставал из кармана деньги, и не попытался скрыть досаду, когда получил более чем скромные чаевые.

Уже в одиночестве майор предпринял мучительные усилия, чтобы подобрать упавшие на ковер деньги. Из-за этого ему пришлось ползать, словно ботанику в поисках редкого растения.

Подобрав несколько монет и две банкноты, майор сел на пол, привалившись к кровати, с изумлением уставился на свою добычу, а потом неожиданно швырнул собранное через плечо.

Повернулся, забрался на кровать, повалился, стащил галстук и уснул.

Глава 6. Снова появляется продавщица открыток

I

В семь часов, повинуясь собственному приказу, Аллейн проснулся. Он заказал завтрак, принял ванну, побрился и приготовился начать день, когда из службы отеля ему позвонили и сообщили, что за ним приехал автомобиль.

Это был автомобиль комиссара полиции Вальдарно, и в нем, источая свою фирменную смесь меланхолии и приветливости, сидел он собственной персоной. Комиссар поздоровался с Аллейном и при этом ухитрился дать понять, какое потрясающее снисхождение оказывает ему своим присутствием. Аллейн понял, что комиссар давненько уже не вставал в такой час, давненько не принимал, ни в какой форме, участия в оперативных мероприятиях, если не считать августейшего рассмотрения материалов, предварительно отобранных его подчиненными.

Аллейн уже который раз выразил глубокую признательность.

Воздух был свеж, Рим сверкал, по улицам на утреннюю смену шли толпы рабочих. Сверху, на фоне великолепного голубого неба, взирали на них величественные мраморные фигуры с застывшими в благословляющих жестах руками. Амбиции сенаторов, цезарей и императоров не сдавали своих позиций во все еще возвышающихся памятниках. И нигде, думал Аллейн, это не проявляется с такой странностью, как в Сан-Томмазо в Палларии.

Когда они прибыли, их встретили трое из людей комиссара – agenti de questura[38], которых Аллейн посчитал равными констеблям, отец Дэнис и ризничий – брат Доминик, строгий мужчина, доставший из кармана рясы ключ от нижнего мира с таким видом, словно это был символ смертности.

С духовенством Вальдарно держался довольно высокомерно и отчужденно, но в то же время почтительно и не без любезности.

Отец Дэнис приветствовал Аллейна как старого друга.

– Это, вижу, снова вы, и ведь вы не рассказали, чем на самом деле занимаетесь. Мне, конечно, показалось, что в вас есть что-то еще помимо того, что видит глаз, и точно, мне говорят, что вы большой человек в Скотленд-Ярде.

– Я надеюсь, что это было невинное… умолчание, отец.

– А, ничего, – отозвался отец Дэнис с терпимостью, припасенной у него, как показалось Аллейну, для еретиков, – на сей раз мы вас простим. Так что же все это значит? Вы с комиссаром совершенно напрасно охотитесь за головой этого странного типа. Уверен, что он прошмыгнул мимо нас и был таков.

– Вы убеждены, что он прошмыгнул мимо вас, отец?

– А как иначе? Внизу его нет. – Он повернулся к Вальдарно. – Если вы готовы, синьор комиссар, мы можем начать.

В верхней базилике трудились уборщицы, и она, как большинстве католических церквей, источала теплую атмосферу деловитости и готовности принять всех посетителей. Мессу уже отслужили, и небольшая группа старух и ранних рабочих покидала храм. Три женщины и мужчина молились на коленях перед разными святынями. Ризница была открыта. Священник, отправлявший службу, завершил ритуалы, которые надлежало выполнить после мессы, и собирался уйти. Они прошли дальше – в притвор и магазин. Брат Доминик открыл большую железную решетку и начал, вместе с Вальдарно, Аллейном и тремя полицейскими сопровождения, обыскивать эту преисподнюю. Отец Дэнис остался наверху, будучи, как он заметил, полностью убежден в отсутствии мистера Мейлера в подвальном уровне и имея дела в магазине.