Раздельные постели - Лавирль Спенсер

Теперь, похожая на ребенка, Кэтрин подалась вперед, споря:

— Но я хочу их обоих: и колледж, и ребенка. Я не хочу расставаться ни с одним из них!

— Тогда, давай подойдем к этому вопросу с другой стороны. Ты думаешь, что ты достаточно сильна, чтобы быть полноценной матерью и полноценной студенткой?

В первый раз за все время Кэтрин не сдержалась.

— Откуда мне знать?! — Она развела руки в стороны и опустила голову. — Я… Извините…

Миссис Толлефсон только улыбнулась.

— Все в порядке. Это прекрасно и нормально, что ты сердишься. Почему бы тебе не сердиться? Ты как раз начала выводить свою жизнь на ровную дорогу, когда случилось такое серьезное осложнение. Кто не был бы сердит в такой ситуации?

— О'кей, я признаю это. Я сошла с ума!

— От кого?

На лице Кэтрин появилось озадаченное выражение, ее светлые брови сошлись в одной точке на переносице.

Миссис Толлефсон терпеливо ждала, пока Кэтрин сама найдет ответ.

— От себя? — скептически спросила Кэтрин очень тихо.

— И?

— И… — Кэтрин сглотнула. Было очень трудно произнести. — И от отца ребенка…

— А еще от кого?

Наступила длинная пауза, а потом Толли тихо сказала:

— От ребенка…

— Ребенок? — Кэтрин была поражена. — Но это не его вина!

— Конечно, нет. Но ты на него сердишься, вероятно, потому, что он заставляет тебя бросить школу, или по крайней мере отложить на время учебу.

— Я не такой человек.

— Возможно, сейчас нет, но если твой ребенок будет мешать тебе закончить обучение в колледже, что тогда?

— Вы полагаете, что я не смогу справиться с колледжем и с ребенком? — Кэтрин начала нервничать, а миссис Толлефсон по-прежнему оставалась спокойной и невозмутимой.

— Вовсе нет. Хотя я привыкла мыслить реально. Я говорю, что это будет очень трудно. Восемьдесят процентов женщин, которые беременеют до семнадцати лет, никогда не заканчивают высшей школы. Эта статистика, касается женщин, которые учатся в колледжах и которым приходится платить большие деньги, чтобы присматривали за их детьми.

— Но существуют центры, куда можно будет сдавать ребенка на день, — сказала в свою защиту Кэтрин.

— Но они не принимают детей, пока их не научат дома ходить в туалет. Ты знала об этом?

— Вы сгущаете краски, ведь так? — осуждающе спросила Кэтрин.

— Это факты, — ответила Толли. — И поскольку ты не такой человек, чтобы охотиться за мужчиной с целью решения своих проблем, давай рассмотрим еще какую-нибудь возможность.

— Предлагайте, — напряженно бросила вызов Кэтрин.

— Усыновление.

Для Кэтрин это слово прозвучало как похоронный марш, тем не менее миссис Толлефсон продолжала:

— Мы можем рассмотреть этот вариант как резонный, очень подходящий ответ на решение твоей проблемы. И, как бы тяжело ни было тебе подумать об усыновлении — а по выражению твоего лица я вижу, как ты расстроена, — это может быть лучшим выходом для тебя и твоего ребенка на длительный срок. — Миссис Толлефсон продолжала монотонно перечислять преимущества усыновления детей до тех пор, пока Кэтрин не вскочила на ноги и не повернулась спиной.

— Я не хочу слышать об этом! — Она с силой стиснула руки. — Это так… так хладнокровно! Бездетные пары! Родители — опекуны! Эти термины… — Она снова повернулась лицом к миссис Толлефсон. — Вы не понимаете разве? Это выглядело бы так, как будто я скармливаю своего ребенка хищникам!

Произнеся это, Кэтрин знала, что ее восклицание было несправедливым. Но чувство вины и страха было сильнее. Наконец она повернулась и тихо сказала:

— Извините.

— Твоя реакция естественна. Я этого ожидала. — Толли подождала, когда к ней вернется самообладание, и продолжила.

На голову Кэтрин опять посыпались факты — как правило, усыновленных детей воспитывают таким образом, чтобы в полной мере раскрылся весь их потенциал: усыновленные дети так же или даже лучше приспосабливаются к окружающей обстановке, чем дети, живущие с родными родителями; плохое отношение к усыновленному ребенку в таких семьях недопустимо; родители, которые усыновляют ребенка, обычно являются состоятельными людьми; усыновленный ребенок имеет больше шансов закончить колледж, чем ребенок, которого воспитала мать-одиночка…

Кэтрин казалось, что ее голову все больше и больше сдавливают тиски. Она повалилась на диван, ее голова запрокинулась назад, и все ее тело заполнила непреодолимая тяжесть.

— Вы говорите, бросить ребенка, — сказала она, обращаясь к мерцающему отражению на потолке.

На какое-то мгновение в комнате воцарилась тяжелая тишина.

— Нет… нет, я не делаю этого. Я здесь, чтобы помочь тебе решить, что будет лучше для твоего благосостояния, и, в конечном счете, для ребенка. Если мне не удастся заставить тебя понять, какие существуют перед тобой возможности, какие дороги открыты и какие могут закрыться, значит, я не в полной мере выполняю свою работу.

— Когда я должна принять решение? — почти шепотом спросила Кэтрин.

— Кэтрин, мы стараемся здесь не устанавливать никаких временных рамок, хотя это и звучит иронично, потому что каждая женщина находится здесь ограниченное время. Но не нужно принимать никакого решения до тех пор, пока не родится ребенок, и ты не обретешь спокойствие.

Кэтрин не выдержала. Отчаяние захлестнуло ее.

— Может ли такое произойти на самом деле? Могу ли я отказаться от ребенка только потому, что он замедлил процессы осуществления моих планов? Я только хочу, чтобы его жизнь была приличной, чтобы ему не пришлось жить в доме, похожем на тот, в котором жила я. Я решила, что для этого мне нужно закончить колледж! Думаю, все, что вы сказали, правда, но… Ребенок должен испытывать любовь, а я не думаю, что кто-нибудь будет любить его сильнее, чем родная мать. Даже если в деньгах проблема, из-за этого нельзя отдавать ребенка! Это похоже на преступление!

— Кэтрин. — Миссис Толлефсон наклонилась вперед, по выражению ее лица можно было сказать, что она сильно переживает. — Ты продолжаешь пользоваться термином «отдать», как будто ты владеешь ребенком, а потом отказываешься от него. Вместо этого думай об усыновлении как о возможной и наилучшей альтернативе для себя и для ребенка.

Казалось, что огромные голубые глаза Кэтрин, не мигая, смотрели сквозь женщину, которая находилась перед ней. Наконец она моргнула и спросила:

— Вы когда-нибудь видели кого-нибудь, кто бы это сделал? Я имею в виду, с ребенком?

— Ты имеешь в виду закончить колледж? Одна, без мужа? Нет, я такого не помню, но это вовсе не значит, что ты не можешь быть первой.

— Я могла бы достать… — Она подумала о предложении Клея Форрестера взять деньги. — Нет, я не могу. — Затем она вздохнула. — Я кажусь глупой, что не пошла на аборт, не правда ли?