Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев

вся страна останется без своего героя.

— Отвали! — Родион едва удержался от искушения оттолкнуть полковника ногой.

Впрочем, Варшавин почувствовал его настроение и сам отошел в сторону.

Фомин захлопнул дверь и, включая «драв», только тут заметил Майю. Она сидела на переднем сиденье — на ней лишь платье, фаты нет. Но все равно Родион должен был заметить ее сразу.

— Майя, со мной нельзя!

Она совершенно не реагировала на его голос. Сидела как неживая, как восковая фигура в подвенечном платье. Застывший взгляд, бессмысленное выражение лица — уговаривать ее в таком состоянии бесполезно. А тут еще Варшавин в ухо дышит.

Родион сорвал машину с места, развернулся, объехал парк и взял курс на дом Вальчихина. Киллер понимал, что выезды из района, из области будут перекрыты в самое ближайшее время, а уйти на лодке — это шанс спастись. А лодка у Вальчихина.

— Майя, давай так, я сейчас тебя высажу, и ты пойдешь к загсу! — сказал Родион.

Но Майя будто не слышала его и оживать не собиралась. В таком состоянии он мог только вытолкать ее из машины, но как можно? А вынести на руках, это значит, оставить ее на дороге в беспомощном состоянии.

— Отец твой тяжело ранен, ему нужна твоя помощь, — пытаясь вразумить девушку, сказал Родион.

Но Майя даже не шелохнулась. Сидела, покачиваясь в такт движению, как кукла. Родион наклонился к ней, схватился за ремень безопасности, вщелкнул скобу пряжки в замок. Майя этого движения Фомина как будто и не заметила.

Он гнал автомобиль на пределе его возможностей, но синюю «Ладу» по пути к Вальчихину так и не нагнал. Машину он увидел уже возле дома.

— Сиди здесь! — сказал он девушке.

Но Майя по-прежнему не подавала признаков жизни. Родион чувствовал себя полным идиотом. Ему же сказали, что нужно Марийцу. Он приехал убивать Майю, Родион должен лишить его такой возможности, а он привез ее к нему в лапы. Вдруг Мариец расправится с ним, и тогда ничто не помешает ему застрелить девушку.

По-хорошему, нужно было поворачивать назад, но увлеченный погоней Родион уже не мог остановиться. Обойму он сменил, пистолет наготове, осталось только выйти на цель, которая где-то рядом. Как в такой ситуации он мог отступить?

— Если можешь, уезжай! — сказал Фомин, выходя из машины.

Он не стал глушить двигатель, вдруг Майя очнется и захочет уехать, а машину она водить умеет.

Марийца Родион увидел у пристани, бандит стоял в лодке и пытался завести мотор. Вальчихин что-то говорил ему, тот орал на него, посматривая при этом по сторонам. Родион рванул к нему со всех ног, но Мариец вовремя заметил его. Он выскочил из лодки и со всех ног побежал к заброшенному зданию профилактория и уже через несколько секунд исчез в кустах.

Родион бросился за ним, но до здания Мариец добрался раньше, чем он. А там ни дверей, ни окон, только голые стены и бетон под ногами.

В здание Мариец заскочил через дверь, а Родион решил попасть в него через окно. Он разогнался, едва не наступив на доску с торчащим из нее гвоздем, оттолкнулся от земли, зацепился ногой за выступ фундамента, рукой — за подоконник, подтянулся, влез. Спрыгнув на пол, сразу же бросился в угол помещения. Как чувствовал, что сейчас грянет выстрел. И действительно, в дверном проеме мелькнула тень и тут же лязгнул металл. Глушитель вроде бы и погасил звук выстрела, но затворная рама клацнула громко. Пуля прошла над головой. Родион ушел с линии огня и при первой же возможности выстрелил. Мариец исчез из вида до того, как первая пуля влетела в дверной проем. Даже сквозь звон в ушах Родион услышал топот ног, это Мариец рванул по коридору в глубь здания. Но чутье подсказало, что киллер мог тихонько вернуться и затаиться.

В дверной проем Родион прыгнул вперед головой, движение вперед продолжил в кувырке — под стук выстрела. Мариец действительно заманивал его в ловушку. Он стоял неподалеку от дверного проема, рассчитывая застрелить выходящего Родиона, но промахнулся. Фомин не стал стрелять в ответ, он юркнул в проем через коридор, ведущий из одного помещения в другое. Мариец выпустил ему вслед еще две пули, но ни одна не попала в цель.

Родион скакал как заяц, из охотника он превратился в жертву, неудивительно, что Марийца охватил азарт погони. Он рванул за Родионом, но тот и не думал от него убегать. Он резко изменил направление движения в обратную сторону и в дверном проеме столкнулся с Марийцем.

Он ожидал столкновения с бандитом, даже успел выстрелить, но киллер инстинктивно закрыл грудь пистолетом, и надо же, пуля ударилась в затворную раму и рикошетом ударила Родиона в бронежилет.

Мариец не смог удержать пистолет в руке, но и Родион точно выстрелить не смог. Мариец вцепился своей ладонью ему в руку, пытаясь вырвать из нее пистолет, Родион выстрелил несколько раз в потолок, но «ПМ» все-таки полетел на пол. Тогда он рубанул противника головой в переносицу, но Мариец выдержал удар.

Родион не стал тянуться за пистолетом, пытаясь его поднять, он вцепился в самого Марийца, приняв при этом устойчивое положение. Захватил его, потянул на себя и вверх, вывел из равновесия и стал заваливаться на спину. Когда Мариец разгадал его намерение, было уже поздно. Родион швырнул киллера через себя, уложил на пол, пытаясь взять руку на болевой прием. Но Мариец не растерялся, и руку вырвал, и ногой ударил Фомина. А затем и сам перешел в наступление. А сила в нем зверская, и массой своего тела он превосходил Родиона как минимум раза в полтора.

Мариец перехватил инициативу, теперь выкручиваться приходилось Родиону. Но ему не повезло, после сильного удара по голове Мариец смог взять его на удушающий прием. Он лег на спину, затянув узел из рук у него на шее.

— Ну вот и все! — прохрипел Мариец. — А невеста от нас никуда не денется.

Родион уже не мог говорить, он тихонько хрипел и еле шевелил губами. Он думал о Ковале, который все-таки переиграл его. Не смог он справиться с его человеком, пора умирать. А Лера в этой жизни не пропадет, Варшавин, конечно, мразь, но ведь он любит ее…

— Коваль, Коваль… — кивнул Мариец. — Зря ты, капитан, влез в это дело.

Родион ударил по земле рукой. На спортивном языке этот жест означал, что противник сдается. Но в реальном бою это всего лишь жест отчаяния, и Мариец должен был это понимать. Да Родион и не рассчитывал на