Времена грёз. Том 1 - Мелисса Альсури

него, если нужно.

Я провела здесь много времени, так много, что выучила каждую царапинку на мебели, каждый дефект, скрипучие места на полу и крохотные пятна на обоях. Без возможности выйти на улицу это стало целой вселенной, ойкуменой, в которой властвовало своё божество, свой ангел, так преподавателя когда-то звали однокурсницы.

Скрип ключей в замке, знакомый звук, он, кажется, в хорошем настроении, но видимо ненадолго.

— Дорогая, я вернулся.

Всего три слова, но я чувствую, как слезы градом катятся по лицу, как в животе образуется тугой комок страха, а вместе с этим: ему не понравятся мои слёзы, мне нельзя плакать, мне нельзя показывать это уродливое лицо, нельзя краснеть, я опухну, я не помню, сделала ли всё, что должна была. Что он просил? Запечь курицу на ужин? А есть ли ужин? Он будет зол, как же он будет зол…

Рука машинально поднялась, прикоснулась к щеке. В отражении стекла на дверцах шкафа я увидела свои растрепанные кудри. На запястьях мелькнули шрамы от его металлических наручников, ему нравилось, когда они раздирали кожу в кровь.

— Дорогая, ты меня не встретишь?

Тело по привычке хотело податься вперед, но страх надежно приковал меня к месту. Дорогая. Он никогда не звал меня по имени, наверно, он даже не помнил его, я была просто Дорогой.

На пороге комнаты скрипнула половица, сердце испуганной птицей забилось в груди, в ужасе я посмотрела на вошедшего мужчину.

— Неужели ты совсем не скучала по мне? Я очень скучал.

Сладкий, медовый голос, слишком сладкий, значит, сейчас будет очень больно.

— Ты не слушаешь меня?

Я закрыла руками рот и сделала шаг назад, к стене, у которой стояла. Если бы я могла, то давно слилась с этой серой краской, лишь бы он никогда больше меня не увидел и не прикасался ко мне.

— Ты заставляешь меня злиться. Дорогая, что случилось? Позволь мне помочь тебе.

Мужчина направился в мою сторону.

Меня еще сильнее заколотило от ужаса, от его ласковой улыбки, от этой чертовой белой рубашки, с которой я не раз отстирывала кровь.

— Не надо, пожалуйста, не надо.

Почему я снова здесь? Я же сбежала, мой друг, мой Макс меня спас… Почему ничего не изменилось?

— Никто никогда не будет любить тебя так сильно, как я, неужели ты этого не понимаешь? Мне придется наказать тебя, ты вынуждаешь меня это сделать, за что ты так со мной? Если бы ты меня любила, мне бы не пришлось делать этого.

В руках мужчины появился ремень, он подошел слишком близко, настолько, что я почувствовала его медовый парфюм, такой же приторный, как и его улыбка. Горло сдавил спазм так, что я не могла даже вдохнуть, казалось, что я готова убить себя сама, лишь бы он ко мне больше не прикоснулся.

Знакомый голос в голове тихо прошелестел:

У тебя тоже есть оружие.

Я почувствовала, как пламенеет на голове золотой венок, сорвав его резким движением, я увидела, как он плавится в руках и вытягивается в короткое копье с острыми лезвиями на обоих концах. Копье светилось и почти нестерпимо жгло кожу, но вместе с этим напомнило мне о том, что давно горело в груди, горело в сердце.

Страх отступил так резко, что я еще секунду пыталась осознать, что произошло, копье раскалилось сильнее, напоминая, насколько сильным оно может быть.

— Ну-у ты и мразь, ты даже не человек, ты грязь под ногами, червь, паразит, отобравший мою жизнь!

Стиснув оружие в руке, я сжала зубы и коротким замахом всадила лезвие в грудь, не задержавшись и секунды, тут же вытащила его и всадила снова. Рубашка оказалась безнадежно испорчена.

— Хоть бы раз ты понял какого это, когда тебя душат этим ремнем! Хотя бы раз ты почувствовал, как это больно! Твоя чертова улыбка! Стерильная чистота, чтобы я, каждый раз истекая кровью, боялась замарать квартиру! Твоя чудовищная любовь! Почувствуй хоть раз, какого это!

Я раз за разом вонзала копье в своего врага, взяв инструмент обеими руками, и с особым наслаждением смотрела на его искаженное болью и удивлением лицо. Тело с глухим стуком упало на пол, разбрызгивая красные капли, если бы могла, окрасила бы ими все стены, всю белую мебель и постель. Замарала бы ладони и оставила грязные отпечатки на каждой глянцевой поверхности и стекле. Высшая точка искусства.

Идеальная квартира уже не была столь идеальной. Ангел пал, и его лик больше никогда не будет обманчиво прекрасным. Приблизившись, я наступила на его горло, слушая затихающие хрипы мужчины.

— Больше ты никогда не поднимешь руку и не отнимешь то единственное хорошее, что досталось от тебя, сукин сын.

Первые шаги

В настоящем мире я все еще сидела на полу, но мои руки и здесь были обожжены, саднили, предрекая появление волдырей. Я легла на мозаику и уставилась на белый потолок. Сердце все еще часто билось в груди, а в висках стучала кровь, было ощущение, что я бежала марафон перед нагоняющим меня поездом.

— Ты не иначе как с ума свести меня решил.

Я не виноват, что у тебя в голове такой кавардак. Этого человека давно стоило убить, не понимаю, почему ты этого не делала.

— У нас за это полагается наказание. К тому же, ты так говоришь, будто я с ним действительно встретилась, это же всего лишь страхи в моей голове.

Страхи, конечно.

Подняв руку, я присмотрелась к ожогам и попыталась пошевелить пальцами.

— Это было очень жутко, я правда думала, что проще умереть, сбежать от всего этого. Макс столько времени потратил, чтобы мне перестали сниться кошмары, но сейчас… Мне стало намного легче, это наверняка не все мои проблемы, и я до сих пор представить не могу, чтобы кто-то прикасался к моему горлу даже для лечения, но это уже дает мне силы идти дальше. Только почему это так больно?

Потому что таков закон мироздания, ненависть прежде всего выжигает своего владельца, но как видишь, это достойное оружие.

Достойное некроманта. Надеюсь, это смогут быстро вылечить в поместье, я только начала упражняться с тростью.

Милана должна помочь с этим, из нее получилась хорошая травница.

Я встала и отряхнула штаны. Сбоку у коридора промелькнула чья-то тень, и я мгновенно замерла, встав в боевую стойку. Вшивый пес меня все же нашел? Или это кто-то из поместья? Рядом со мной не ощущается чужое присутствие, в воздухе лишь пыль и тихий шелест листвы за окном. Приглядевшись, я бесшумно