Расколотые небеса (СИ) - Пир Томас

— А вы времени зря не теряли, — пытаясь рассмотреть себя в большом мутном зеркале, сказал я.

— А то, — хмыкнул Медведь.

Из покоев я вышел первым, следом семенила обслуга, капитан и Медведь шли в хвосте. Мы бодро прошли до главных ворот. Двор был пуст, только дежурная стража караулила стену и башни. Остальные обитатели крепости уже стояли в коробках снаружи.

У ворот меня встретил Шева. Он держал за узду мою лошадь. Рядом стоял Борис.

— Запрыгивай, — кивнул великан.

— Ну уж нет, — не сдержался я при виде своей кобылы. — Я на эту ненормальную больше в жизни не сяду.

— Ещё как сядешь, — хмыкнул Борис. — Мы полгода вкалывали ради этого дня, так что придётся тебе потерпеть.

— Да ладно вам, — заупрямился я. — Неужели нельзя пешком выйти из крепости.

— Нельзя, Андрей, так у них принято, — возразил капитан. — Командир во время парада должен быть верхом.

Я раздосадовано нахмурился и взобрался в седло. Шева вывел кобылу из ворот под уздцы, а дальше, шагов двести по тракту, я проехал уже сам. Я очень боялся, что лошадь снова взбрыкнёт и опозорит меня перед всем гарнизоном. Но обошлось. Кобыла вела себя смирно, прилежно, как никогда. Она покладисто довезла торрека к месту и даже позволила с неё слезть.

Стражники стали коробками. Новые латы блестели на солнце и слепили глаза пуще первого снега. Каждому воину отковали шлем, кирасу и латную юбку.

Первой от леса стояла коробка тяжёлых всадников Берниса. Этим вручили короткие пики, полуторные мечи, топоры и компактные арбалеты. Дальше сверкала пехота. У латников над головами поблёскивали длинные копья и алебарды, а за спинами висели массивные самострелы. Следом стояли пять сотен лучников. Доспехи их были из кожи. Кроме мечей, кинжалов и рекурсивных луков оружием стрелков не обременяли.

Дольше всего мой взгляд задержался на последней коробке. Там, корявым строем, считай, разношёрстной толпой, стояли мастера, благодаря работе которых луг перед крепостью отражал лучи зимнего солнца. На них не было новой брони, в руках уставшие люди не держали новых клинков, мы их не учили ни маршировать, ни сражаться, но на лицах горели радостные улыбки. Мастера гордились своей работой, а я гордился ими вдвойне.

Закончив любоваться строем, я вдруг опомнился. Пришло время сказать речь. Чтобы придать моменту ещё больше пафоса, я сплёл платформу для левитации и воспарил над землёй.

— Я приветствую вас, славные воины Керрии, — помпезно протянул я. — Именно так. Все вы помните тот день, когда я пришёл в вашу крепость. Не буду лукавить — тогда я был вами разочарован, но теперь… — Сделал я короткую паузу, чтобы взорваться на следующем предложении:

— Но теперь я вами горжусь. Теперь я вас славлю.

— Ххор-ра-а-а!!! — взревели коробки.

— Семь лисанов мы жили бок о бок. Семь долгих лисанов мы славно трудились. Мы старались. Верно шли к великой победе. И мы справились. С честью прошли уготованный путь. Это и есть настоящее чудо. И я славлю ваш подвиг!..

— Ххор-ра-а-а!!! — забили воины копьями о щиты, загремели железными латами.

— Я славлю наших мастеров. Я говорю вам спасибо за ваши труды. Я горжусь вашим уменьем, я горжусь вашими золотыми руками. Слава мастерам!..

— Слава мастера-а-ам!!! Ххора-а-а!!!

— Кочевники халарата бросили взор в нашу сторону, позарились на нашу землю… на наши богатства… наших женщин… наших детей. Им чудится, что они смогут сломить нашу крепость. Им чудится, что на пути у них станут трусы и слабаки. Но это не так!.. Здесь их встретит славное воинство торрека. Здесь их ждут жаркие битвы. Здесь их ждёт горечь утраты. Здесь их ждет сме-е-ерть!..

— Да-а-а!.. Смерть дикаря-а-ам!..

— Это наша земля, и мы будем стоять за неё!..

— Да-а-а!!! Наша земля-а-а!!!

— Они узнают, на что способны славные люди!..

— Да-а-а-а!!!

— Они узнают, как мы защищаем свой край!..

— Да-а-а-а!!!

— И мы дадим бой дикарям!..

— Бо-о-ой!!!

— Будьте со мной, ибо я пойду за вас до конца!..

— Да-а-а!!! Ххорра Андрей!!! Ххорра торрек!!! Ххорра, ххорра, ххорра!!! За торреком до смерти!!! Ххор-ра-а-а!!!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Заведённые воины ещё долго тогда бесновались: выкрикивали боевые кличи, славили торрека, жаждали схватки с ордой. Мы здорово потрудились, славно подготовились к встрече, сделали всё, что только могли. Теперь же оставалось надеяться, что всего этого было достаточно, чтобы выжить и защитить свои земли от кровожадных врагов…

Часть вторая

Чужая война

История сотрёт дела лихие,

Оставит для потомков образ светлый.

Кого запомним мы в теченье лет безбрежном?

Кому подарим мы своё почтенье?

Великим воинам, что реки алые пролили,

Ни женщин не щадили, ни младенцев,

Что города и веси в море гнева утопили,

Идя на поводу своих больных амбиций?

Когда убийцу тысяч душ невинных

Рисуют добродетелем с душою чистой,

Нет места рядом с ним мне в фолиантах древних!

Нет для пророка чести в прозвище «Великий»!

Когда уйду я на покой священный

И дети с внуками не вспомнят моё имя –

Не смейте поминать меня «Великим»,

И там мне не стерпеть такой обиды!

Последнее обращение торрека к народу. В соответствии с записками «Героической хроники», эти слова Андрей Великий произнёс на смертном одре. Пожелание его исполнено не было, однако из всех летописей были удалены прозвища «Великий», которыми до того времени именовали знаменитых полководцев разных народов и эпох. Год 187 от начала новых времён.

Глава 9

Говорят, чем сильнее ждёшь какого-нибудь события, чем тщательнее к нему готовишься — тем внезапнее оно нагрянет. Девять месяцев мы ждали в гости кочевников. Девять долгих лисанов готовились к их появлению. И что из этого вышло? Мы, как водится, прозевали первый отряд степняков и дорого за то заплатили.

Тем днём было тепло. Листья на деревьях ещё не окрепли, только показались из плодовитых почек и немного разбавили серые ветки пёстрыми кляксами. Солнце добротно прогрело лес, снег сошёл, а глинистый грунт успел даже подсохнуть. Пичуги звонко радовались весне, вили новые гнёзда и насвистывали брачные песни. Мы с ребятами и Бернисом Моуртом возвращались из вылазки. Как и всегда, встречать нас высыпала вся крепость. Люди толпились у ворот, заполонили внутренний двор, но кое-кого среди них к моему удивлению не оказалось.

— А где Тири? — спросил я у Морди Клота, пройдя за калитку. Во время вылазки он управлялся с делами.

— Сир, госпожа отправилась в деревню её общины проведать друзей, — отчеканил Морди, вытирая платком мокрый лоб.

— Какого храса? Я же запретил людям шастать по лесу без нужды.

— С-сир, н-но… вместе с госпожой поехал большой отряд воинов, — начал оправдываться купец. — Госпожа Тири обещалась обернуться до вашего приезда, простите, сир, но я не смог отговорить её от той затеи.

Доводить Морди до обморока было ни к чему. Уж я-то знаю какой Тири бывает упрямой. Ничего, вот вернётся…

С такими мыслями я побрёл в свою спальню. Настроение сильно испортилось, я соскучился, к тому же накатившие тревоги не давали покоя. Я хотел было снять походное платье, да смыть дорожную грязь в большом деревянном корыте, потом завалиться в постель и отлежаться с дороги, но не успел. В покои ворвался Старг.

— Сир, орда у ворот, — выкрикнул он и застыл на проходе.

— Чего? — опешил я.

— Кочевники здесь, перед крепостью, — возбуждённо частил паренёк.

— Да чтоб вас!.. — бросился я к сундуку с оружием. — Собери всех господ, лучники пускай строятся на южной стене, утроить посты и отряды поддержки, а в казармах с этого часа чтоб всегда были готовы шесть сотен воинов в броне, и столько же на подмену, если вдруг будет штурм.

— Слушаюсь, сир, — кивнул Старг и убежал в коридор.