Специальный парижский выпуск - Патриция Мойес

– Мистер Додсон приехал на машине немного позже, вы его осмотрели, и они уехали вместе.

– Верно!

– Когда вы в следующий раз встретились с ним?

– Недели две спустя он приезжал на рентген. К тому времени я был уже почти уверен в своем диагнозе, мне оставалось лишь сделать рентгеновский снимок. Миссис Додсон на этот раз не было. Сам он казался очень встревоженным. Но я его заверил, что у него язва желудка, и он совершенно успокоился.

– Затем во вторник на прошлой неделе вы получили рентгеновский снимок, подтвердивший ваши худшие опасения.

– В понедельник вечером, если быть точным.

– Вы позвонили миссис Додсон и попросили ее приехать к вам: вам не хотелось сообщать дурные новости по телефону. При этом вы сказали ей, что пробудете в Хиндхерсте до вечера вторника, а затем улетаете в Вену.

– Совершенно справедливо.

– Она приехала во вторник днем, и вы сообщили ей печальный результат исследования.

– Именно так… А что стряслось потом?

– Она вернулась в Лондон. Ей предстояло проработать в редакции всю ночь. Все другие сотрудники освободились к половине второго и оставили ее одну до утра. А наутро ее нашли мертвой. Она выпила чай, в котором был цианистый калий.

Сэр Джеме помолчал, потом спросил:

– И вы считаете это убийством?

– Да.

Доктор кивнул.

– В подобных обстоятельствах все, казалось бы, наводит на, мысль, что она покончила с собой. – Сэр Джеме помолчал, обдумывая, что сказать дальше; – Я не психиатр, инспектор, но у меня печальная обязанность сообщать многим людям скверные новости. И я довольно хорошо научился оценивать их реакцию. Миссис Додсон оказалась на высоте. Она была, конечно, глубоко потрясена. Но потом сумела взять себя в руки и задала мне множество очень толковых вопросов. Она спрашивала, как ей лучше заботиться о нем, чтобы сделать счастливыми его последние месяцы. Я не могу поверить, чтобы после этого она покончила с собой.

– Она и не покончила с собой, – твердо ответил Генри.

– Но… – сэр Джеме замялся. – Вся эта путаница с именами… Стало быть, эта дама – не миссис Додсон?

– Нет.

– Тогда простите, но я должен выяснить все ради больного: кто будет за ним ухаживать?

– У вашего пациента есть жена, – ответил Генри. – Не уверен, будет ли она так же заботлива и рассудительна, как мисс Пэнкхерст. Через некоторое время я пришлю ее к вам.

– Это поставит меня в весьма щекотливое положение, – огорчился сэр Джеме. – А миссис Додсон… Настоящая миссис Додсон.., знает?..

– Пока я не могу этого утверждать. Могу сказать только, что она непременно к вам приедет и что ее настоящее имя тоже не Додсон.

Глава 11

В конце недели выпали особенно холодные дни, Генри же погрузился в глубокое уныние.

Он уже был уверен – убийца найден. Но убеждение это основывалось на совокупности мелких улик и подтверждалось лишь чутьем. Отсутствовали веские доказательства. При этом даже в его собственных рассуждениях не всегда сходились концы с концами. Как быть с Терезой и Майклом? Где кончаются его обязанности – должен ли он сказать Терезе о болезни ее мужа? Да и правильно ли он все это себе представляет? Дональд Маккей не зря предупреждал, что он имеет дело со специалистами по рекламе, умеющими навязать человеку определенные выводы.

В довершение всего в субботу он отправился на похороны Элен, организованные Годфри Горингом с присущей ему щедростью. Кроме бескорыстного желания отдать последний долг покойной, у Генри было и еще соображение: он хотел проверить, действительно ли у Элен не было друзей вне стен редакции.

Похоже, его не обманывали. Марджори Френч и Патрик Уэлш сидели рядышком, Тереза и Майкл тоже. Годфри Горинг поместился поодаль с приличествующим событию скорбным видом. Была также Бет Конноли. И еще одна провожающая: полная пожилая женщина, которую Генри ни разу до тех пор не видел, – некая миссис Сэдж, уже десять лет «прибиравшая» квартиру Элен. Генри мысленно взял на заметку не только тех, кто присутствовал, но и тех, кто не пришел на похороны.

Когда печальная церемония закончилась, Горинг пригласил всех на чашку чаю к себе на Бромптон-сквер. Получила приглашение и миссис Сэдж, которая с таким откровенным наслаждением угощалась чаем и шоколадным тортом, что сердце радовалось. При этом было совершенно очевидно, что миссис Сэдж любила Элен и искренне о ней горюет.

– Прекрасная была женщина, – говорила она, прихлебывая чай из чашки мессенского фарфора и старательно оттопыривая мизинец. – Такая внимательная. Для нее все хотелось сделать как следует: и пыль вытереть повсюду, и кастрюльки вычистить. Но и самую тяжелую работу делать приятно, если ее ценят. Верно?

Генри кивнул, и миссис Сэдж продолжала:

– А уж в комнатке-то у нее до чего же всегда было хорошо прибрано да чисто. Десять лет я к ней хожу, и только один раз у мисс Элен был беспорядок. Тому примерно с месяц. Я открыла дверь и ахнула. Раскидано все, разбросано – бумаги и всякое разное…

– Бумаги? – заинтересовался Генри.

– Ну, когда я говорю «бумаги», я ведь не про письма или что-либо такое – оберточная бумага. Мне бы надо сперва на кухню зайти, я ведь прежде-то всегда вперед шла в кухню. Там мне записка лежала. Мисс Элен просила ничего у нее в комнате не трогать, потому как она уезжать собралась и вещички складывала.

– Уезжать? Месяц назад? Куда же?

– Сдается мне, какая-то служебная поездка. Было это в понедельник. А в пятницу я пришла – она уж воротилась.

– Еще чаю, миссис Сэдж? – Годфри Горинг был полон внимания и любезности. Он принялся наливать новую чашку для миссис Сэдж, а Генри перебрался в противоположный угол, где Майкл Хили разговаривал с Бет Конноли.

Бет нервно улыбнулась и сказала:

– Очень любезно с вашей стороны, инспектор, прийти в такой день. Майкл смерил его скептическим взглядом.

– По долгу службы, вероятно.

– Можно и так сказать, – согласился Генри. – Порой бывает трудно разграничить.

Последовала неловкая пауза, во время которой Генри согласился с мнением Гораса Барри: оскорбить человека Майкл Хили умеет.

Бет заговорила первая:

– По-моему, инспектор Тиббет действовал очень тактично. Не так-то это просто – расследовать дело об убийстве да еще в таком сумасшедшем доме, как «Стиль».

Майкл тотчас же раскаялся:

– Простите. Я себя паршиво чувствую в последнее время: устал. Я уж знаю, если я начал вести себя по-свински, значит, пора в отпуск. Надеюсь, я смогу отдохнуть с месяц на Канарских островах, когда.., когда все это будет кончено.

– Мне не следовало бы спрашивать, – сказала Бет, – но все-таки, как идет расследование, инспектор?

– Мне редко попадались случаи, – ответил Генри, – в которых было бы так трудно добраться до истины.

– А что же вам мешает, если не секрет?

Генри в упор взглянул на Майкла.

– Мне мешает то, что я имею дело с исключительно умными людьми. Майкл не опустил глаза.

– Ловко умалчиваем?

– Наоборот, – ответил Генри, – все весьма словоохотливы, откровенны и страшно хотят помочь – в этом вся беда.

Вскоре стали разъезжаться. Тереза и Майкл вызвались довезти миссис Сэдж до метро. Генри тоже собрался было уходить, но Горинг положил ему руку на плечо.

– Побудьте еще, инспектор. Я хочу с вами поговорить. Горинг подбросил, в камин полено, налил Генри виски, а себе тоника и начал:

– Я хотел бы знать, как продвигается ваша работа. Не говорите мне, что это меня не касается – кого же это касается больше, чем меня?

Мои служащие взбудоражены, они не могут спокойно работать. Как видите, я вправе задать этот вопрос.

– Вижу, – кивнул Генри.

– Когда мы завтракали вместе, – продолжал Горинг, – я высказал вам свое мнение и не нахожу причин менять его. Мне непонятно, для чего вам понадобилась отсрочка. Совершенно очевидно, что Элен покончила с собой.

– Предоставим суду решать такие вопросы, – уклончиво ответил Генри. Горинг заговорщически улыбнулся:

– Все знают, как влияют результаты следствия на решение суда.

– Я уверяю вас, – возразил Генри, – что в столь сомнительном деле, как это, вердикт нельзя предугадать. Мы представляем суду только факты, как мы их понимаем.

– А как вы их понимаете?

Генри пристально и внимательно взглянул на Горинга.

– Думаю, что мне следует быть с вами откровенным. Вы мне дадите слово, что это дальше не пойдет?

Горинг был польщен.

– Да, разумеется, – кивнул он с важным видом.

– Вы уже знаете, – начал Генри, – что кто-то обыскивал той ночью находившийся в кабинете Элен чемодан мисс Филд.

– Да, я об этом слышал. Но, может быть, сама Элен сделала это прежде, чем?..

– Нет, это не Элен, – ответил Генри. – Элен потеряла сознание за машинкой, на полуфразе. А клавиши машинки были покрыты пудрой из пудреницы, выпавшей из чемодана. Это, да еще тот факт, что исчез ключ мисс Филд от входной двери, точно доказывает: кто-то возвращался в редакцию, когда Элен была уже мертва, и обыскивал чемодан.