Никогда не обманывай герцога - Лиз Карлайл

– А его третья жена? Она тоже была порывистой дебютанткой?

– Дебютанткой – да. Но девушка была постарше и посерьезнее. Честно говоря, она мне очень нравилась, хотя и не была красавицей, что многие считают необходимым для идеального брака.

– А он не был идеальным?

– Она была бесплодна, – с грустью ответил доктор. – Для его светлости это явилось большим разочарованием.

– Да, – мрачно отозвался Гарет, – думаю, он никогда ей этого не простил.

– Невозможность забеременеть сделала ее глубоко несчастной. – Осборн не стал опровергать заявление Гарета. – Чувствуя, что обманула надежды герцога, она впала в уныние, граничащее с болезнью, и перед сном стала принимать все большие дозы настойки опия.

– И она умерла, да? – Гарет понимал, к чему это ведет.

– Для регулярно принимающих опий, ваша светлость, существует очень тонкая граница между успокоением и смертью, – печально улыбнулся доктор. – Я уверен, это был несчастный случай.

– А потом герцог опять стал свободен и мог снова жениться, – высказал догадку Гарет.

– Это был несчастный случай, ваша светлость, – повторил Осборн. – Она никогда не лишила бы себя жизни в приступе меланхолии, и никто не желал ей зла.

– Нет, я в этом не сомневаюсь, – поспешно сказал Гарет, внезапно ощутив стыд. – Как вы сказали, это ведь на самом деле трагедия.

– Семья Вентнор страдала больше, чем положено, – заметил доктор.

Гарет задумался над тем, как много может быть известно Осборну о его жизни в Селсдоне. Но какое это имеет значение? Упершись руками в бедра, Гарет резко встал.

– Благодарю вас, доктор, за откровенность. Оставляю вас с вашей работой.

Гарет скакал обратно со взбудораженными мыслями. Он направлялся к доктору Осборну с некоторыми весьма определенными подозрениями, так почему теперь, когда эти подозрения подтвердились, он так расстроен?

Вероятно, Антония действительно не помнит, что занималась с ним сексом. Поразмышляв над этим, Гарет покачал головой. Правда лежит где-то посередине. Антония была не в себе, когда он нашел ее, это так, но потом пришла в себя. Женщина, разделившая с ним необузданную страсть, была – по крайней мере на тот момент – целиком и полностью в здравом уме. Она все помнила. Утром, во время их ссоры, он увидел в ее глазах правду и стыд. Да, конечно, она натура эмоциональная, вероятно, немного эксцентричная, но безумная ли? Нет, безусловно, нет.

На борту «Святого Назарета» был один мужчина по имени Хаггинс, настоящий «морской волк», которого списали с Королевского флота за непригодность к службе. Хаггинс вместе с генералом Хислопом сражался на принадлежавшем Великобритании корабле «Ява» у берегов Бразилии, недалеко от того места, где его и подобрал «Святой Назарет». Это была продолжительная и жестокая битва, и под конец американцы стали беспощадны. «Ява» спустила флаг и была сожжена. Те несколько человек, что остались в живых, были психологически сломлены. И вот у Хаггинса тогда было то же выражение лица – дикое и затравленное, что и у Антонии в ту ночь, во время дождя. И тот же отсутствующий взгляд. Было ощущение, будто эти люди смотрят сквозь вас, а в их глазах при этом отражается какой-то невообразимый ужас. На корабле Хаггинс впал в бредовое состояние, оказался бесполезным, и капитан снова высадил его на берег в Каракасе, где он, вероятно, и умер.

«Господи, как можно сравнивать Антонию и это жалкое существо?! – ужаснулся Гарет. – Они абсолютно не похожи. Вот только глаза… Боже мой, их глаза…»

Отогнав от себя воспоминания, Гарет пустил лошадь быстрым шагом. Ему нужно было несколько минут тишины и спокойствия, чтобы обдумать все то, что сообщил Осборн. Честно говоря, Гарет сейчас очень нуждался в совете. Он был ослеплен вожделением и гневом и не мог ясно мыслить.

Теперь у него было имение, которым нужно управлять, и штат слуг, которым он должен руководить, – штат намного больший, чем в «Невилл шиппинг». Гарету необходимо встретиться со своими арендаторами, представиться местным джентри и нанять приличного камердинера. О Боже, еще ему нужно изучить севооборот и ирригацию! Но его мысли все время обращаются к пошлому и к Антонии. Неужели ее действительно считают убийцей? И почему он так хочет доказать, что это не так?

Гарет ее не знал, как, на самом деле, не знал ничего ни о ком в Селсдоне. Почти любой в доме мог желать смерти его кузену – он и сам часто мечтал об этом.

А что в отношении Антонии правда? В чем именно источник ее страданий? И вдруг Гарет четко понял, кого ему не хватает – Ксантии. Ксантия знала бы, как лучше всего докопаться до правды, она бы могла дать совет, помочь все прояснить. Неожиданно для себя Гарет громко рассмеялся над нелепостью своей идеи. Он хотел, чтобы его прежняя любовница дала ему совет относительно его новой пассии?

Нет. Антония – это его долг, его обязанность, но не любовница. Нельзя продолжать смотреть на нее с такой позиции. А кроме того, Ксантия сейчас путешествует по Эгейскому морю на личной яхте Нэша. Ее не будет несколько недель, и она жена другого мужчины. Остается только Ротуэлл.

Гарет задумчиво потер рукой подбородок. Насколько отчаянное у него положение? Безнадежно отчаянное – но почему, он до конца еще не понимал. Ему нужен друг, надежная поддержка, решил Гарет. Он снова пришпорил лошадь и на этот раз скакал без остановки, пока впереди не показался дом. Войдя внутрь, он сразу поднялся в кабинет и достал из стола лист тонкой плотной писчей бумаги Уорнема.

К субботе Антония начала немного успокаиваться. Об их с Нелли отъезде речь не шла, и при новом герцоге в Селсдоне все оставалось по-прежнему. Как было заведено, в этот вечер они должны были обедать в малой столовой, рассчитанной на восемь мест, в отличие от большого обеденного зала, который мог вместить более сорока человек. По дороге на обед Антония, проходя мимо, из любопытства заглянула в большой зал, потому что в то короткое время, когда она была герцогиней, им никогда не пользовались. Интересно, подумала она, новый герцог когда-нибудь воспользуется этим большим залом? Скорее всего нет, он производил впечатление замкнутого человека.

Перед дверью в малую столовую Антония остановилась, собралась с духом, расправила слегка скрутившуюся шаль и затем, вскинув голову и выпрямив плечи, вошла в комнату. За последние несколько дней Антония уже почти привыкла к тому, что у нее перехватывало дыхание и все внутренности опускались, когда, войдя, она обнаруживала, что герцог уже там.

В этот вечер герцог был одет просто, но элегантно, в черное и белое. По-видимому, у него не так много официальной одежды, отметила Антония, но то, что он имел, было высшего качества и идеально подогнано. Он только что чисто побрился, отчего волевой подбородок еще сильнее выделялся на худощавом лице. Волосы у герцога были еще чуть влажными, и это приглушало их теплый золотистый блеск до темного медового оттенка.