Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Иосиф Гольман

Она рассказала про ночной эпизод, похоже, уже избавившись от пережитого ужаса.

Багров задумался. Пасьянс как-то не складывался, сельские бандюки вряд ли участвовали в длинных многоходовых комбинациях казанских бандитов. Но и поверить в случайность всех этих безобразий опытный адвокат пока не мог.

– А что охранник думает? Мне его серьезным человеком представляли.

– Он и есть серьезный. Про вчерашних считает, что это случайность.

Сказала – и наткнулась на заинтересованный взгляд Олега. Заинтересовала его выбившаяся из-под халата часть пухлой Ольгиной груди. Шеметова покраснела и запахнула халат.

Ну почему она всегда поступает по-идиотски? Впрочем, что сделано – то сделано.

Багров на шаг отступил, снял плащ и снова стал адвокатом, а не встревоженным мужчиной, бросившимся спасать свою женщину.

«Вот же дура…»

Впрочем, шанс еще был. Но Ольга, убей бог, не представляла себе, как конкретно нужно совращать мужчину. «На курсы, что ли, пойти?»

От безысходности ситуации ушла в спальню – шикарный номер был двухкомнатным, – одеваться. Не слишком торопилась, обдумывая способы прерывания своего мерзкого детсадовского поведения.

Додумать не успела: в дверь снова постучали.

На этот раз – Родригес с Ариэлем. Предупредить не могли, паразиты.

Ольга из дверей спальни делала страшные знаки Олегу: если он проболтается про московский обстрел, Леонард Францевич может окончательно струсить, а это уже будет серьезным ударом по Ольгиному адвокатскому мироощущению. К счастью, Багров все понимал не хуже нее, Родригес-то был долгое время его доверителем.

Леонард Францевич сделал вид, что не удивился, обнаружив своего первого адвоката в спальне второго. Ариэлю даже вид делать не пришлось: он, похоже, давно ничему не удивлялся.

Через четверть часа все вместе они вышли из гостиницы и направились по медицинско-юридическим достопримечательностям татарской столицы.

Дел хватило как раз на весь день.

Вечером расстались: Родригес со своим мрачным Санчо Пансой выехали в Саратов по делам фирмы, а Шеметова и примкнувший к ней Багров двинулись на поезд.

Олег хотел лететь аэропланом. Но Ольга сказала, что боится самолетов. Тонкий женский план: в самолете наверняка ничего не произойдет, а в поезде – неизвестно.

Назвался грузом – полезай в кузов.

Нужно брать билеты в СВ. Там уж точно останутся вдвоем. Но не предлагать же дорогое приобретение Багрову!

Ольга залезла в кошелек – денег явно не хватало. Даже с оставшимися копейками на карточке, куда скидывали конторские гонорары. Господи, ну и зачем она накупила позавчера столько парфюма!

Дура! Дура! Дура! Похоже, это слово становилось наиболее употребляемым в размышлениях Ольги Викторовны Шеметовой о самой себе.

Превозмогая собственную гордую натуру, попросила взаймы у Багрова.

Он, во время поисков по кошелькам и карманам, вел себя несколько отстраненно, что удивило Шеметову: уж Олег Всеволодович точно был не жмот. На прямой вопрос мужчина смутился и промямлил, что, похоже, денег у него нет совсем из-за некоей незапланированной траты. (Будущее показало, что трата оказалась более чем обоснованной, но пока что герои находились в настоящем.)

Короче, купили два билета в купе.

Сели, получили постельное белье, даже совсем не влажное, как привыкла считать Шеметова. Нет, кое в чем сервис в нашей стране определенно цивилизуется.

Проводница сразу, только отъехали от перрона, принесла им крепко заваренный чай. Спросила, что еще хотят граждане пассажиры от имевшегося небольшого перечня удовольствий, и, уходя, неожиданно хитро подмигнула Ольге.

Шеметова даже сходила к ней, в служебное купе.

Теперь, когда они обе были в женском заговоре, Ольга спросила напрямик: можно ли чуть-чуть доплатить – на полную доплату денег не хватит, – чтобы остаться наедине с любимым мужчиной? Проводница ответила, что и доплачивать ничего не надо. В этот день ночной поезд всегда идет полупустой. Просто закроешь дверь и – вот оно, счастье.

«Или вот он, ужас. Как поймешь, коли никогда не пробовала?»

Для начала, сопровождаемые веселым взглядом проводницы, пошли в вагон-ресторан. За оставленные вещи можно было не беспокоиться – их ни у того, ни у другой не было.

В ресторане немножко ели, с учетом бедственного финансового положения обоих, и долго пили яблочный сок. Поезд успел даже постоять на первой остановке. А еще смотрели в окошко, за которым проносились нерасшифрованные темные пятна и электрические огоньки. Неизвестно, о чем думал Багров. Ольга же думала о возвращении в купе.

Ох, как страшно! Не будет ли она выглядеть глупой и неумелой? А если поезд затормозит и они свалятся с полки? В общем, страхов было гораздо больше, чем здравого смысла, да и откуда ему в такой ситуации взяться?

Назад возвращались по черным грохочущим тамбурам и по слабо освещенным пустым вагонам – все уже спали на своих полках. Дошли до родного, третьего вагона. Проводница еще бодрствовала, но теперь не пыталась лукаво перемигиваться с Ольгой.

Умоталась, поняла девушка. В поезде уже был вайфай, однако кипяток готовили по-прежнему в старомодном бойлере с огненным чревом, который надо было постоянно кормить углем.

Наконец дошли до своего купе.

Оно было незапертым. Странно.

Оказалось, ничего странного.

На левых нижней и верхней полках храпели два мужика, почти неразличимые в полутьме. Пустые полуторалитровые бутылки из-под пива на столике и пивной же, кислый, противный запах, заполонивший маленькое помещение, помогли Ольге дорисовать портрет попутчиков.

Он получался малосимпатичным. Тупые, скучные и пузатые.

А еще – с рогами и копытами. И с хвостами, от души довесила мужичкам Ольга.

Но ничего не поделаешь. Надо принимать жизнь такой, какая она есть.

И надеяться на будущее…

Деревня Заречье

Дело близится к завязке

Десять лет после рождения мальчика все было тихо.

Анна Ивановна (теперь никто уже не называл ее Анькой) успокоилась и жила в тихой женской радости.

Дел по-прежнему был миллион, детей стало уже восемь – все разные, все любимые. Старшие основательно помогали по дому и хозяйству.

Виктор по-прежнему чинил все, что сделано человеческими руками, и не упускал ни единой возможности лишний раз понравиться своей Ане: будь то внеурочная подработка, или сбор лесных даров, или ловля рыбы сетями, которые надо заводить и вытаскивать в воде с температурой плюс восемь градусов. А уж как он ей нравился в мужском плане, лучше всего говорило количество их любимых детей. И молча надеялись, что на восьми не остановятся.