Рассказы - Рудольф Кальчик

Ярослава Гавела, вора-рецидивиста, можно было без всяких сомнений переводить в разряд убийц.

С этой минуты расследование удвоило усилия. Может быть, Гавел скрывается у какой-то женщины? Пришло сообщение, что обворован одинокий домик на краю леса около деревни Желеховская Пасека — украдено чуть больше 200 крон и продукты. В воскресенье мужчина, возвращавшийся на велосипеде с ярмарки в Визовицах, купил у незнакомца, по описаниям похожего на Гавела, всего за 150 крон (поскольку больше у него не было) почти новый костюм. Похоже, что денег у беглеца мало, он вынужден идти на контакты с людьми, значит, будет заходить в населенные пункты. А во всех пунктах его ждут работники общественной безопасности, так же как и на всех перекрестках, на улицах, на вокзалах и остановках автобусов, днем и ночью.

Ночи в октябре отчаянно холодные. Ярослав Гавел прячется от холода в сарае на окраине Визовиц, леса он боится. Его ищут уже седьмой день. На всем его облике видна печать изгнанника. Ему надо бы умыться, побриться, сменить хотя бы белье, раз уж единственный оставшийся костюм он продал. Наконец он решился на попытку утром осторожно пробраться в дом вдовы. Не будут же его там ждать целую неделю. Да и в конце концов, что им известно? Что он обворовал квартиру Собчака? Гавел всю ночь дрожал от холода, голода и страха. В худшем случае, думал он, поймают и отправят в тюремный санаторий, а там можно выдержать.

Но о нем знали все. Ловили уже не просто вора, а убийцу. При этом продолжали упорно идти по следам, которые он оставил в самых разных местах — в ресторанах и пивнушках, в домах женщин, с которыми был близок. Ширился круг немых свидетелей — вещественных доказательств. Вдруг среди них мелькнула вещь, не имеющая отношения к преступлению на Соукеницкой улице.

Нашли человека, которому Гавел предлагал купить большие желтые часы необычной формы, в виде многоугольника, карманные. У Зимовой никто таких не видел, у нее были свои — круглые с зеленым силоновым ремешком. Карманные часы сейчас мало кто носит, разве что пожилые люди. Остались ли они у Гавела? Наверно, нет, он продал все что мог — «сладкая жизнь» требовала денег. Оперативники хорошо знали места, которые он любил посещать, поэтому поиски оригинальных часов увенчались успехом. Их обнаружили в Готвальдове, в кафе «Морава», у заведующего кафе.

— Это не мои, — пояснил заведующий. — Гавел оставил их в качестве залога, пока не заплатит долг. Пришел он, как всегда, с большой компанией, и, хотя я несколько раз за вечер предупреждал, что заставлю его расплатиться, он все же сбежал не заплатив, как мальчишка. Я узнал, где он живет, и пошел к нему. Вот он и дал эти часы в качестве залога.

— Давно это было?

— Дней десять тому назад.

— Вам придется отдать их нам. Возможно, лишь на время.

— Думаю, навсегда. Я Гавела знаю.

— Что вы имеете в виду?

— Конкретно ничего. Но ведь он без концы попадает за решетку. Вот вам часы. Плакали мои денежки.

В отделении криминальной службы все долго разглядывали часы. Мужские восьмигранные карманные часы западногерманской фирмы, производственный номер 4568700. Такие обычно носит пожилые люди, «Боже мой! — воскликнул один из криминалистов и бросился к шкафу с папками. — Когда это было? В апреле или мае? Как их там… Грон и Кофелентова. Тут где-то должно быть…» Он нашел нужную папку, и в комнате воцарилась тишина. Четыре пары глаз начали читать.

Утром, когда он пробирался па квартиру вдовы, у которой жил последнее время, Ярослава Гавела арестовали. Хотя со времени его побега прошло уже семь дней, его все равно ждали, причем двое — на случай, если ему снова захочется бежать. Но Ярошу не хотелось назад в холод и голод. На него надели наручники. Он взглянул удивленно.

— Снимите эти железки. Не убегу. Стыдно так…

— Придется привыкать. За углом у нас машина.

Преступника быстро доставили в районное отделение общественной безопасности. Гавел еще не опомнился после ареста, а его уже допрашивали. Вначале следователь задал ему, казалось бы, невинный, но коварный для Яроша вопрос:

— Перечислите подробно все места в государстве, где вы бывали после выхода из заключения, с кем встречались или с кем поддерживали знакомство. Не спешите, постарайтесь ничего не забыть. Времени у нас достаточно.

Гавел рассказывал спокойно и вежливо — он всегда казался таким на первый взгляд. Рассказ был долгим и обстоятельным. Прежде Гавел не бывал столь разговорчивым.

Выйдя из тюрьмы 11 мая, он поехал в город Гулин к сестре. Та, видимо, не очень обрадовалась брату-преступнику. 13 мая отправился домой, в небольшую деревню возле Визовиц. До 18 мая помогал отцу на лесных работах. Потом поступил на лечение в легочный санаторий в Визовицах. Там познакомился с Анежкой В. С его стороны это было серьезно, но она не испытывала доверия к человеку, который не раз уже побывал в исправительных учреждениях. В июле встретился с пани Анной В. Поскольку нуждался в деньгах, попросил у нее взаймы. Она одолжила семь тысяч. В начале августа решил заехать в Прагу к Агнеше Зимовой, которую знал с 1952 года — тогда он передал ей изрядную сумму, вырученную за краденые вещи. Из тех денег он купил электропроигрыватель и радиоприемник, которые также оставил у Агнеши. Сейчас, собираясь жениться, он захотел получить свои вещи назад. У Зимовой в постели был какой-то мужчина, раздетый, который слышал их разговор. Радиоприемника у Агнеши уже не оказалось, она предложила за него тысячу крон. Он взял и стал думать, во что бы упаковать проигрыватель и пластинки. Зимова дала ему старый фибровый чемодан. На Агнеше в тот день было темно-коричневое платье.

— Что еще вы получил от неё?

— Больше ничего.

— А какие правонарушения вы допустили после выхода из тюрьмы?

— Обворовал Собчака. И все.

— Были вы еще где-нибудь?

— В конце сентября наведался а Братиславу, чтобы повидать приятеля, с которым вместе сидел. Но его не оказалось дома.

Допрос окончен. Гавел дал расписку в том, что он говорил правду и только правду, ничего не утаив. Подписался без малейшего волнения. Держался он спокойно и с таким видом, словно решил ничего не скрывать. Следователи слушали его рассказ, казалось бы, с пониманием. Они именно так и представляли себе легенду, на первый взгляд правдоподобную, которую он им предложит, Было ясно» зачем он «уложил в постель» к Агнеше Зимовой неизвестного мужчину — чтобы отвести от себя подозрения. То, что Анна В. якобы одолжила ему в июле семь тысяч, — тоже чистейшая выдумка: они познакомились лишь после 20 августа, и никогда она не одалживала ему ни кроны.

Вскоре Гавела ждал следующий допрос. Его вели длинным чистым коридором. Он запомнил дверь кабинета, где проходил первый допрос, и хотел войти туда, но ему предложили пройти дальше. В этом не было ничего особенного, кабинетов для допросов много. В помещении, куда его ввели, не было ни одного стула. Зато на сдвинутых вместе двух письменных столах Гавел увидел выставку предметов, повергшую его в шоковое состояние. Он молчал и не мог сдвинуться с места. Значит, им все известно.

— Входи, Ярош.

Следователи стали позади него, чтобы он мог хорошо рассмотреть «выставку». Лейтенант Заградка из Праги, который к тому времени раскрыл уже не одно убийство, подошел к столу и взял круглые мужские часы с зеленым силоновым ремешком.

— Это вам тоже Зимова подарила? И комбинацию?

Там было все, решительно все, что в тот августовский понедельник он привез в визовицкий санаторий. Его, как ребенка, подтолкнули ближек столам. Он сделал шаг, потом обреченно махнул рукой, потоптался на месте и повернулся к криминалистам:

— Скажу все. Только дайте закурить.

Выкурил пять сигарет, прикуривая одну от другой. Его ни о чем не спрашивали. Разговаривали между собой, словно его тут и не было. После пятой сигареты Гавел робко попросил:

— Присесть бы. Спать хочется.

Его отвели в комнату, где проходил первый допрос. И Гавел начал рассказ.

Они выслушали романтическую историю о любви бывшего заключенного к пациентке санатория. Для женитьбы нужны деньги, а их у Гавела не было. У его родителей — тоже. Он вспомнил про Зимову.

Одолжил деньги на дорогу и поехал в Прагу. Прождал ее всю субботу, но в этот день дамы ее профессии работают с полной нагрузкой. Поэтому ему пришлось придти на Соукеницкую улицу и в воскресенье утром. Там видел парня, который шел во двор за мотоциклом. Агнеши дома не было, но вскоре она пришла. Повезло, что вообще встретился с ней, хотя вместе с тем и не повезло. Она положила на стол бумажные розы и сказала:

— Могу одолжить тебе три пятерки.

Бог ты мой! Из-за того ехать аж из Визовиц! Она же его единственная надежда. Он показал на проигрыватель.

— Ты уже забыла, сколько всего я тебе дал? Я никогда не считал, но наберется больше чем на двадцать тысяч. Три пятерки мне не помогут. Мне нужно шесть-семь тысяч. Я их верну.