Антикиллер-2 - Данил Корецкий

Увидев, кто находится в соседях у адресата малевки, Тимшин донял, что передать ее не удастся. Хотя он и не вникал в тонкости милицейской работы, но знал, что Колеров попадает сюда не так, как все. Его привозит подполковник Коренев, и он же освобождает через трое суток. Значит, Колеров не обычный арестант, а человек Коренева. Если отдать Печенкову записку, Коренев узнает об этом очень быстро, и тогда его, Тимшина, постигнет печальная судьба многочисленных предшественников.

Старшина перевел дух. Это для него даже лучше. Те узнают, в чем дело, и сразу отвяжутся.

Придумав какой-то предлог, он отпросился у дежурного на полчаса и в назначенное время подошел к условленному месту. Там стоял один узкоголовый.

– Принес ответ? – хищно ощерился он, обнажая мелкие острые зубы.

– Не выйдет у вас ничего, братцы, – печально вздохнул Тимшин. – С ним «утка» сидит. Все, что в этой камере делается, опер тут же знает.

Острые мелкие зубы хищно заблестели. Казалось, что их в два раза больше, чем у нормального человека.

– Что за «утка»? Как фамилия?

Тимшин оглянулся по сторонам.

– Колеров. Сегодня его выводят, может, другую подсадят.

– Сегодня? – насторожился мелкозубый – Во сколько?

– Через час. Может, через два.

– А сколько всего выходить будут?

– Трое.

– Значит, так. Чтоб этот первым вышел. Ты понял?

– Его опер встречает.

– Не твоя забота.

Расставшись со старшиной, Сережка Фитиль прошел квартал и нырнул в подворотню. Здесь в неприметном замызганном «Москвиче» его ждал напарник – крепкоплечий Самсон. Фитиль быстро ввел его в курс дела.

– Точно. Надо этого гада выпотрошить.

– Старшина сказал, его опер встречает.

– Не пойдет же он с ним. Сдоит и отпустит. А мы его заманим в машину, отвезем за город и потолкуем.

На этот раз Лис не встретил Лешего, и он, переполненный информацией, вышел из калитки в зеленых железных воротах в квадратный, изрядно замусоренный и мрачноватый двор. Пройдя двор насквозь, он вышел на широкий проспект, привычно осмотрелся и сразу увидел двоих парней, приметы одного оказались знакомыми: высокий, вытянутая и сплюснутая голова. Второй пониже, но широкий в плечах и очень сильный. Они явно наблюдали за подворотней и, увидев освобожденного, переглянулись. Не фиксируя на них взгляда. Леший с безразличным видом прошел мимо. Словно самонаводящиеся торпеды, парни синхронно двинулись за ним.

По спине прошел холодок. Как и все опытные люди, особенно те из них, которые балансируют на грани жизни и смерти, он не верил в совпадения и очень остро чувствовал опасность. Связи Печенкова вполне могли сшиваться в районе ИВС, но знать его и интересоваться им при нормальном раскладе никак не могли. Значит...

Двойная жизнь рано или поздно приводит к тому, что можно потерять основную. Несколько раз Леший уже бывал на грани разоблачения. Однажды на «малине» в Новороссийске он столкнулся с двумя блатарями, которые знали его под разными фамилиями. Еще хуже, что и биографии его не совпадали. С фамилиями как-то можно отмазаться, но правдоподобно объяснить раздвоение жизни очень трудно. Потому что первая мысль, которая приходит в голову битому жизнью урке, – о ментовских штучках: «легендах», с помощью которых стукача внедряют в разрабатываемую среду.

Тогда он попер нахрапом – забожился самой страшной воровской божбой: «Век свободы не видать, буду я козел и блядь...», а потом схватил пику и пообещал на месте пришить каждого, кто усомнится в его кристальной воровской честности. Играл он очень убедительно, потому что другого выхода не было: если бы кто-то продолжал настаивать на своем – пришлось бы его резать, иначе кранты. Тут прав не тот, кто прав, а кто смелей и наглей...

Леший не оборачивался, но чувствовал, как враждебные взгляды буравят ему спину. На улице многолюдно, но это ровным счетом ничего не значит: что захотят, то и сделают. Помешать им мог только один человек – он сам. Леший прикинул свои возможности. Он был крученым, жилистым и умелым в драках, но против двух молодых парней вряд ли сможет устоять, тем более – один такой бугай. Если бы еще знать, что они пустые... Но нет, сейчас пустым никто не ходит – либо с пером, либо с «БОЛЬШОЙ»... А у него самого в карманах, кроме пятидесяти тысяч, поломанной расчески и ключа от квартиры, ничего не было.

Времени в запасе оставалось немного... Если ничего не придумать, через несколько минут наступит развязка... Впереди располагался небольшой универсальный магазин. Леший лихорадочно прокручивал в голове варианты и кое-что придумал. Хоть бы эти «быки» не потащились следом...

С беззаботным видом Леший нырнул в стеклянную дверь, подошел к первому же прилавку, косанул назад. Преследователи остались на улице. Не торопясь, он обошел торговые залы, в скобяном отделе остановился у прилавка с ножами и внимательно осмотрел представленный ассортимент. Под толстым стеклом лежало не менее трех десятков образцов. Кухонные, разделочные, столовые... Разных форм и размеров. С волнообразным лезвием для резки хлеба, похожие на пилочку – для сыра и лимона, с раздвоенным концом – для потрошения рыбы... По одному и наборами, наши и импортные, от пятнадцати до пятисот тысяч.

– Вам для рыбы или для мяса? – симпатичная девушка в аккуратном фирменном халатике подошла помочь потенциальному покупателю, несмотря на его затрапезный вид.

– Вот этот покажи... И этот...

Перебрав несколько штук, он выбрал универсальный нож подходящей длины, с крепким клинком и отверстием в верхней части массивной пластмассовой ручки. Он удобно сидел в руке, режущую кромку лезвия образовывали сотни проточек с одной стороны клинка.

– Это лазерная заточка, – пояснила девушка. – Он очень острый и не тупится много лет.

Леший заплатил двадцать пять тысяч, девушка хотела завернуть покупку, но он отказался и сунул нож в карман.

– Где у вас второй выход?

Девушка покачала головой.

– У нас его нет. Где вход, там и выход. И товар оттуда заносим.

В другом отделе Леший купил толстые ботиночные шнурки, отойдя в угол, продел один в отверстие рукоятки и сделал петлю. Петлю он надел на запястье, а нож засунул в рукав. Потом купил сигарет и демонстративно прикурил на выходе.

Почти сразу подошел высокий.

– Слышь, ты Колеров?

Этот вопрос расставил все на свои места. Потому что «Колеров» – это псевдоним, под которым он объявлялся только в ИВС. И больше нигде. Значит, его кто-то сдал.

– С чего ты взял? Обознался, парень! – грубо буркнув в ответ, Леший быстро пошел вперед.

Но у ближайшей подворотни его догнали.

– А ну иди сюда, сука! – сильная рука вцепилась в предплечье и рванула его в сторону. Высокий наседал с другой стороны, держа руку под курткой, на уровне пояса.

В вытянутом, как колодец, дворе никого не было. Железные лестницы опутывали по периметру обшарпанные стены. Воняло помойкой.

– Что тебе Мишка сказал? – длинноголовый вынул из-под куртки руку с «БОЛЬШОЙ» и приставил ствол к голове Лешего. «ТТ», – определил тот. – Курок не взведен". На все про все у него было меньше минуты. Рывком освободив руку, он писанул коренастого по шее, тот сразу отпустил его, схватился за рану и, страшно хрипя, опрокинулся навзничь. Длинный дернул пальцем, безуспешно пытаясь нажать спуск. Его он ударил в распахнутый вырез куртки. Как он и предполагал, пластмассовая ручка взмокрела, стала скользкой и, если бы не петля, выскользнула бы из рук.

Нагнувшись, Леший вытер руки и нож о землю и тут же загреб это место ботинком. В подворотне послышались голоса. Он бросил нож в сторону мусорных баков и неторопливым шагом пошел на улицу, разминувшись с двумя толстыми тетками: Одна впилась в него цепким, запоминающим взглядом; Он втянул голову в плечи и отвернулся: Через минуту сзади раздался отчаянный женский Визг.

Не ускоряя движения, Леший перешел улицу, свернул за угол, сел в автобус и, проехав три остановки, вышел; его била нервная дрожь, и хотя он понимал, что привлекать постороннего внимания нельзя, но непроизвольно оглядывался, отряхивал одежду. Потирал руки; будто пытаясь стереть то, что может на них оказаться. Так не избавишься от улик: надо раздеться, сжечь все вещи, выкупаться, постричь ногти, потереть пальцы щеткой.

Он впервые заделал «мокруху», да еще двойную, хотя пару раз в молодые годы приходилось резать оборзевших рогометов, но сейчас спрос будет совсем другой... И надо же было вляпаться: баба его срисовала и наверняка даст точные приметы, кто-то мог видеть, в какой он сел автобус, менты прочешут маршрут, окружат прилегающие улицы... Ему некуда идти, и он обязательно попадется в расставленную сеть со всеми невидимыми, но легко выявляемыми пятнышками, брызгами и потеками крови... А если еще остались отпечатки на ноже... Хоть он и потер ручку о землю, но все мог не стереть, да когда бросал, схватился за лезвие...

Словно запутывая следы, он петлял по Нахичевани, лихорадочно обдумывая, что делать... Идти к своим нельзя – Север сразу расспросит: «А как ты в ИВС оказался? За что попал? Да почему выпустили? Из-за чего с этими двумя схлестнулся?» Ничего не сказать еще опасней: кто-то же «Колерова» сдал! Хер его знает, где бродит информация о нем да где она выплывет! Одно дело, если ты сам про все рассказал, тогда можно отбрехиваться, выворачиваться, любое фуфло гнать. А вот если промолчал – тогда все сходится, значит, ты и есть ментовская «наседка»! Нет, в такой ситуации мог помочь только один человек...