Ревизор: возвращение в СССР 11 (СИ) - Винтеркей Серж

– Это я вам гарантирую. Более того, если у них возникнут проблемы с учебой, вы можете к нам обратиться, и мы окажем им содействие. Конечно, только в том случае, если вы будете добросовестно с нами сотрудничать.

Немного помедлив, Диана вздохнула и кивнула:

– Хорошо. Я буду с вами сотрудничать.

Лицо Морозова тут же преобразилось, оно снова стало мягким и любезным.

– Хорошо. Тогда нам нужно подписать с вами документ о сотрудничестве. Для него вам нужно выбрать себе псевдоним. У вас есть идеи?

Всякая сообразительность покинула Диану, как и хорошее настроение.

– Псевдоним? – переспросила она.

– Ну, не можете же вы, когда будете передавать нам сообщения, подписываться собственным именем. Это недальновидно, все же вы будете в чуждой стране. Нужен псевдоним. К примеру, птичка. Но лучше что-то, не связанное с полом, чтобы нельзя было угадать, что вы женщина.

Диана глубоко задумалась. Потом предложила:

– Горец?

– Нет, тут прослеживается связь с вашим местом учебы. Это опасно.

– А вы не можете предложить? – потеряла терпение она.

– Лучше, чтобы вам нравился ваш псевдоним, – терпеливо ответил офицер.

– Ну, пусть будет Волга. Так хорошо?

– Тут снова женский род…

– Москвич?

– Мы находимся в Москве. Неосторожно.

– Я не знаю. – настроение у Дианы упало ниже некуда, она начала раздражаться. – Может, все-таки птичку тогда? Например, скворец, дятел или дрозд?

– Вот только давайте не дятел, – ухмыльнулся офицер.

- Ну хорошо. Скворец, – предложила Диана, не поняв его реакции.

– Подойдет, – наконец, одобрил Морозов, – так, сейчас напишите документ под диктовочку, и на этом расстанемся. Все остальные моменты – уже перед поездкой в Ливан. Я к вам подойду или другой человек, что сошлется на меня. Ему можно будет полностью доверять. И помните – никому ничего из того, что мы с вами сейчас обсуждали, нельзя рассказывать. Ни жениху, ни маме, ни подругам, ни братьям. За это наступит уголовная ответственность!

* * *

На следующий день после второй пары меня вдруг вызвали в комитет комсомола. Что там могло случиться такого, что помощница Самедова лично прибежала за мной и ждала под аудиторией, как только началась перемена?

– Проходи, проходи Павел. – встретил меня подозрительно радушно Фархатыч. – Дверь прикрой, у нас будет с тобой серьезный разговор.

Прикрыв дверь, я выбрал стул поближе к начальнику и изобразил полное внимание.

– У меня плохие новости, – начал тот. – Есть веские основания подозревать, что руководитель нашего Комсомольского Прожектора, как бы это помягче сказать, нечист на руку, – у меня глаза в этот момент округлились от удивления. – Да-да… К тебе, Павел, будет важное комсомольское поручение. Сам понимаешь, оставить без внимания такие сигналы мы не можем, но и действовать необоснованно, без доказательств тоже нельзя.

Самедов встал и прошёлся взад-вперёд по кабинету. Наконец, он подошёл ко мне.

– Необходимо присмотреться к Борщевскому. – произнес Самедов, пристально глядя мне в глаза. – Как он себя ведет, особенно во время расследований, с кем общается из посторонних, может, звонит кому… Мы должны, нет, мы обязаны очистить ряды комсомола от всех недостойных представителей, порочащих славное имя советского комсомольца.

Я кивнул головой.

– От тебя требуется о любых значительных или незначительных странностях докладывать мне лично. Может, контакты какие-то его покажутся подозрительными, может, у него деньги вдруг появятся. Понятно?

– Понятно. – ответил я, старательно сохраняя на лице изумленно-серьезное выражение.

– Хорошо. Я рад, что мы поняли друг друга. Информация эта должна остаться между нами. Никому из команды пока знать о подозрениях не следует. – строго сказал Самедов, а потом распорядился. – Возвращайся на занятия и гляди в оба.

Начались в деревне танцы! – думал я, возвращаясь на пару. – Вот и как теперь быть? Значит, местная Гагаринская группировка упустила типографию и пытается разобраться, кто и как отжал у неё такой лакомый кусок? Они уже явно выяснили, что Пролетарские посадили там на царство своего, предварительно расчистив место с помощью ОБХСС. Всё произошло так стремительно, что Гагаринские, похоже, даже предпринять ничего не успели. И теперь они землю роют, ищут виновника этих своих бед.

То, что они вышли на Прожектор, вполне логично, информация слишком быстро дошла до Пролетарских, даже быстрее, чем до Гагаринских, понятно и ежику, что из первых рук. И то, что на роль крысы Самедов выбрал Борщевского, тоже закономерно: все были в курсе, что это он обнаружил клише, и что как раз в это время с ним что-то нехорошее происходило: ходил избитый, жил в общаге у пацанов…

Блин! Подставился Кирюха. Не везет ему. Как инициативу проявит, так обязательно в лужу сядет. Был бы он начинающим аудитором в двадцать первом веке, однозначно посоветовал бы ему профессию менять. Карма у него подкопченная, бывает такое. Есть такие люди, которые как магнит для закона подлости. Вроде и деятельные, да все не впрок…

С одной точки зрения, мне эта ситуация выгодна. Пусть лучше его подозревают в работе на Сатчана, чем меня. Но! И в этой, и в прошлой жизни святым я не был, но людей никогда не подставлял. Тем более знакомых, и лично мне ничего плохого не сделавших. Тем более стыдно так себя вести, учитывая, что я по факту зрелый мужик, а Кирилл неопытный щенок. Даже не пацан, а именно, что щенок. Нельзя мне его подставлять под молотки вместо себя, не солидно, сам себя потом не буду уважать.

И с этой историей вообще непонятно, как выпутать его. Тут от одного Самедова так может прилететь! Что уже говорить про всех Гагаринских. В личном деле какую-нибудь закорючку Кириллу поставят и на всю жизнь проблемы будут. Надо думать! Целому райкому дорогу перешёл!..

В голове крутилось несколько возможных вариантов выхода из сложившегося положения, но конкретная картина пока не складывалась.

Главное – без паники. Живы будем, не помрём. Да, и надо с Сатчаном этот вопрос перетереть. Может, подскажет что.

Помня о своём обещании заехать за женой и пройтись с ней по магазинам в центре, поехал на ЗИЛ.

Зашел на заводе в комитет комсомола, помелькал там, потрепался с Михаилом, получил ещё один подарочный сундучок с конфетами и апельсинами, теперь уже как сотрудник предприятия, а не как член агитбригады.

В оформительском цеху познакомился с новым начальником. Вместо Эдички взяли женщину, в смысле, девушку лет тридцати пяти. Очень приятное впечатление от знакомства осталось. Смешная такая, как маляр, а не художница: в рабочем заляпанном комбинезоне и в треуголке из газеты. Рыжая с веснушками, представилась сначала Ксюшей. Когда я открыл рот от удивления, в смысле, откуда на мою голову столько Оксан, она сразу исправилась: Ксения. Видимо, решила, что меня удивило то, что она так несолидно представилась для начальника цеха.

С удовольствием пожал ей руку. Теперь я совершенно спокоен за Галию. Пусть работает, тем более, ей тут нравится.

Пока ждал жену, вспомнил, что майору Круглову не позвонил.

– Привет, Паш. – странно усмехаясь поздоровался он. – Ну, вас ждут на курсах после Нового года обоих. И тебя и жену.

Тут в трубке явно послышался смех.

– А в чём подвох? – напрягся я.

– Не-не, ни в чём. – поспешно ответил майор. – Просто, мы тут забились с ребятами, сможет ли девчонка…

– Сможет, сможет. – уверенно ответил я. – Вы, товарищ майор, на что поставили?

– Ну, послушав тебя, надеюсь, справится. – усмехнулся он. – Смотри, не подведите меня.

– Будьте спокойны! Куда и когда нам явиться?

Он продиктовал мне все пароли-явки. С февраля приступим к занятиям. Отлично!

В оформительском цеху работники тоже получили подарки. Галию отпустили пораньше, и мы сразу рванули в Детский мир. Жена, в первую очередь, хотела посмотреть Анжелкиному Саньке какой-нибудь конструктор. Ну и самой подруге что-то, может из косметики, если повезёт.