Рейтинговые книги
Читем онлайн Магомед, Мамед, Мамиш - Чингиз Гусейнов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 38

- Все, значит?

- нет фактов?., есть самоубийство, а нет убийства?

- А вы думали иначе?

- разве не совершено преступление?

- Я хотел уяснить для себя.

- Следствию вы не очень помогли. В общих чертах причины и без вас были ясны: неустроенность жизни, неприятие жены, конфликт с отцом и так далее.

- Вы на меня возлагали надежды?

- Если откровенно, то да, возлагал.

- вы возбуждаете дело, состоится показа-тельный суд, вход неограниченный, большие помещения у нас есть, трансляция по радио, телевидению, это ваш праздник, вы к нему давно готовились, я сижу на почетном месте, общественный и семейный, так сказать, об-винитель. Прилетает мать... Хасай ее воспи-тал, был вроде отца родного. Сидит, весь осу-нулся, как его жалко!., я предан проклятию! "да выйдет тебе боком материнское молоко". Но нет, не может, не может она против сы-на!., новые линии, новые факты, кое-кто из вчерашних свидетелей сидит сегодня рядом с Хасаем... позор на весь город!

- республику!

- на весь мир позор! имущество конфиско-вано, обширный инфаркт, семьи разорены, а дальше? дальше что?

- в газетах пишут! ваш пример!

- но вы сами знаете столько же, сколько знаю я!

- о Хасае?

- при чем тут Хасай?

- ?!

- надо же быть слепым, чтобы не видеть!

- Я сказал все, что знал.

Тупик. Саттар молчит. Саттар думает: "Неужели я ошибся в нем? Ах как жаль!.. Многого ты хочешь, Саттар!.. Но ведь такое время!.. Мамиш, Мамиш, ай Мамиш!.." Обыкновенный тупик: вперед, налево, снова вперед, направо, а там глухая стена.

- но вы обо мне еще услышите! будет вам и убийство!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ - рассказ о том, как Мамиш по-шел к Хасаю и Р одна в доме. Идет, идет... ИР - одна в доме.

Обо всех подумал Мамиш - о Хасае, о Р. И об Октае думал. А вдруг и он дома? Как же при Октае? Он ' ведь любит Мамиша, очень привязан к нему, об этом Ма-миш подумал? Идет, идет...

Именно к нему обращался Октай с неожиданными во-просами. "Что такое осень?"-спрашивал Октай. Ха-сай настораживался, Гюльбала недоумевал, а Мамиш,. готовясь к тому, что ответ должен быть оригинальным, не спешил. И Мамиш в детстве, бывало, слушает и слушает ашхабадскую бабушку... А она рассказывала небылицы, но Мамишу, видите ли, хотелось узнать, как в животе петуха (а он шел в Стамбул заполучить свою золотую монету, отданную на хранение бекскому сыну-обманщику) умещались и рыжая лиса (она потом спа-сет петуха от гусака), и лютый волк (а он спасет от ишака), и речушка, жаждущая увидеть Мраморное мо-ре (она погасит пожар, в огне которого должен был сго-реть петух). Див спорил с Плешивым - кто кого пере-хитрит; вырвет из головы самый длинный волос: "Смот-ри!" А Плешивый выдергивал волос из конского хвоста, и его волос оказывался длиннее. "Откуда взялся конь?"-спрашивал Мамиш, а бабушка уже о новых хитростях-небылицах рассказывает: Див из головы вошь тащит, а Плешивый лягушку, будто она по го-лове его меж волос ходит: "Ну, так у кого больше?" Див злится, потому что никак не выиграет спор. "Я сей-час такой здесь ветер устрою!.." И стало кидать Пле-шивого из угла в угол, еле в себя пришел. "Ну ладно, теперь моя очередь,- как ни в чем не бывало говорит Плешивый.Закрой-ка все щели, а то выдует тебя от-сюда, духа твоего не останется..." Див, ясное дело, испу-гался... Бороться с Дивом - что есть проще? Он страш-ный в гневе, но он же наивен, как дитя; да и Плешиво-му везло: конь с густым хвостом объявился, подверну-лась под руку лягушка... А Октай пристал со своей осенью: - Так что же, а?

Мамиш ждет, он терпеливее, и Октай, ерзая в кресле, говорит:

- Это гранат на ветке, а ветка висит на стене!

- Ну, учудил!..- говорит Хасай. Очень ему не нра-вятся эти вопросы-ответы сына. Что-то чудное в них, странное. "А что? Очень интересно!"- думает Мамиш.

- Ну как по-азербайджански гранат? - спрашивает Гюльбала у Октая. Ему, как и Хасаю, тоже не по себе от туманных вопросов Октая, и он (а ведь Рене нравят-ся, кажется, эти заумности сына) спешит исправить не-ловкость.

- Нар,- выручает сына Рена.

- А как ветка?

Лицо Рены залила краска, она мучительно вспомина-ет, но так и не может вспомнить. Не знает и Октай. Ой как стыдно Хасаю. А Октай - хоть бы что, никак не уймется.

- А что такое лето? - спрашивает он у Мамиша.

- Это гроздь винограда, и каждая ягодка зовет:

"Съешь меня!"

Но от шутливого ответа Хасая Октай никнет.

- Нет,-говорит он,- не то! - и выбегает из ком-наты. И никто не скажет, что же такое лето. Может, шай-тана на помощь призвать? Если что найти надо было, бабушка завязывала узелок. "Вот мы и поймали шайта-на за хвост!" И странно: потерянное тут же находилось. "Что за чушь!"- удивляется Мамиш.

Идет, идет...

И Р одна в доме. И больше никого. Мамиш приходил сюда всегда с Гюльбалой, и, ясно, не потому, что Хуснийэ-ханум разгневается, узнает ведь; или потому, что дядя приревнует; так честнее и перед собой, и перед дядей; они ведь с дядей поговорили, как мужчина с мужчиной: Хасай спрашивал тогда его, вро-де бы не посягал на любовь племянника; а потом: "Зна-комьтесь!.." И Р одна в доме. Тонкие губы побелели, лицо такое некрасивое, искажен

TM°еЛ КаК Же? Гюльбалу вспомнила! И та, и эта - Р? И Мамиш с ходу:

- Ну как? Ни рыба - ни мясо? Она смотрит с недоумением.

"Не затем ведь шел сюда! Чего морочишь ей голову?!" нет, и затем!

- Мне Гюльбала все рассказал!

"Тогда Рена была осунувшаяся, бледная..."

Сразу, с ходу.

Щеки вспыхнули, и в глазах вопрос: "Не понимаю.

О чем рассказал?" '

Молчание затянулось.

ну вот и выдала себя!

- О чем именно?

И Мамиш слышанной где-то фразой:

- Снял пелену с ваших тайн!

Губы стали почти не видны. Надо ее опередить:

- О вашей любви рассказал. Да, все рассказал! - злорадство какое в голосе. А она будто этого и ждала.

- Бедный Гюльбала,- вздохнула.- Разве можно де-литься своими бредовыми мечтами, да еще с таким че-ловеком наивным!

"Неужели Гюльбала?" И вдруг облегчение. скажи, скажи еще! не молчи!

- Нет, это правда! - говорит он.

- И ты поверил? '

Почему-то легко на душе, будто чудо какое.

говори же!

- ...Он был влюблен, а я жалела его, не говорила Хасаю, чтобы не навлечь гнев.

- И записку показал! - Надо хоть факт один.

- Он же порвал ее при мне!

- Значит, была!

И стало вдруг тоскливо-тоскливо Мамишу.

значит, правда! Но надо еще и еще, нельзя молчать.

- Ну вот сама и призналась! Все до конца сказать.

- Я знала, что ты доверчивый, но настолько!

скажи, скажи еще! Еще, до конца:

- И об Октае сказал!

Лицо ее покрылось крупными пятнами, как в тот раз,

когда Гюльбала вдруг заплакал.

вот-вот! правда! И пустота в душе.

- Сказал мне, и хватит! - И уже другая, на глазах сразу другая стала.Скажешь еще кому, засмеют. А Хасай узнает, он сейчас придет, ох и худо тебе при-дется!..

- Грозишь?

- Я ему, знаешь, что скажу?..

"И с нею, как со всеми!"- думает, а в ушах слова Хус-нийэ: "Я бы на вашем месте!.. Да будь я на вашем ме-сте!.."

- ...тебе и самому нетрудно понять, что я скажу. И он поверит! Разве ты не видел, как он на тебя смотрит, когда мы рядом?..

ах, как красиво ты говоришь! как нежно, как

мелодично!..

Мамиш смотрел на нее странно, и ей стало вдруг без-различно - зачем она его уговаривает? Оправдыва-ется?..

- Ну и что? Допустим, поверит тебе. Бросит меня? Я без всех вас проживу!

- Надоело?

ты ли - и та, и эта?

- Да!

- И Хасай?

- Да! Да! И ты, и он, и все вы!

- Гюльбала тебе уже не надоест!

- Чего добиваешься ты?

- Мы оба собирали в пучок, и я собирал, и ты соби-рала! Р стало не по себе: "О чем он?"

- Поди проспись!

- Думаешь, я выпил?

- Что тебе нужно? Чего ты хочешь? А Хасай шел домой, к Репе, от всех и всего подальше. Он был полон ею, и никто ему не нужен. Особенно по-сле истории с Нигяр. Раньше стрелял глазами, ловил и не отпускал хотя бы в мыслях, а теперь никого, кроме нее, Рены. Прозвенел звонок. "Хасай!" Но то ли до звонка, то ли вместе с ним, то ли после:

- А я его люблю! Запомни! И никто мне не нужен! Да, люблю!

"Вот оно!" И такая тоска. Это же ясно, и сейчас, и рань-ше еще, когда в саду Революции...

Как будто слышал Хасай, а может, и не слышал; зво-нок, а потом тут же щелк ключом, это он всегда так: коротко звонком и ключ в дверь...

Стоило Хасаю, придя домой, застать здесь Гюльбалу с Мамишем, как он тут же - взгляд на Рену, а потом на Мамиша; как-никак он их познакомил; и если на лице Рены он читал радость, мрачнел, ах, как мрачнел Ха-сай!.. Ловил их взгляды, отыскивал в них тайный смысл. А- потом, с улыбкой проводив гостей, обрушивал на Рену упреки, устраивал допрос, обвинял, оскорблял, распалялся в гневе. Но Рене удавалось, главным обра-зом, лаской доказать свою невиновность, убедить, что ревность его беспричинна, а упреки беспочвенны, ведь она любит его, глупого! Большого и глупого! "Он? Он?- допытывался Хасай.- Это он первый?" Ре-на краснела. "Я же объясняла! Говорила! Не он! Не он! Не знала я! Глупа была! Я же говорила! Я не хотела! И не знала, как получилось!" -"Он? Это он?" -"Я же рассказывала!.." Но Хасай не мог вспомнить, ведь не рассказывала! Чего он мучает ее? Бросить ему: "Где и с кем? А в доме твоем! Где дед похоронен!" И когда снова в воскресный день в этой же квартире на третьем этаже раздавался переливчатый звонок, спе-циально привезенный издалека Хасаем, и к ним ввали-валась молодежь, а чаще всего Гюльбала и Мамиш, Рена, помня прошлые скандалы, напускала на себя стро-гость, даже неприветливость. Это тоже оборачивалось против нее - гости уходили, и Хасай вскипал: "Так ли встречают людей?! Ты должна веселиться, радоваться, вести себя так, чтоб приятно всем было! Еще подумают, что плохо тебе у меня, что жизнь со мной - хуже ка-торги! Особенно Мамиш".- "Да, хуже! Ты же сума-сшедший!- кричала Рена.- Когда я с ними весела, ты ревнуешь, когда я строга, ты снова за свое! Как мне прикажешь поступать?" -"Не с гостями, а с Мамишем!" -"Опять о нем!"

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 38
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Магомед, Мамед, Мамиш - Чингиз Гусейнов бесплатно.
Похожие на Магомед, Мамед, Мамиш - Чингиз Гусейнов книги

Оставить комментарий