Все как в кино - Наталья Корнилова

И дуло этого пистолета смотрело на меня.

Шаги за дверью замерли, дверь распахнулась, и в тот же самый миг Теплов с перекосившимся лицом надавил на курок. Грянул выстрел.

…Но уже через секунду Борис Сергеевич упал на пол (принявший на себя уже стольких!) с простреленной головой.

А в комнату стремительно вошла с пистолетом – о господи, ведь это она и стреляла! – Ирина Романовна Кравцова, а за ней – с пистолетом-пулеметом «узи» – Родион!

Это было уже слишком. Я шагнула к лавке и обрушилась на нее всем телом. Из горла сухо продралось:

– Как же так?

– Потом, – сказал Родион. – Потом. Где Джино?

– Он… – начала было я и повернулась в ту сторону, где предположительно должен был лежать Матвеев и стоять с только что рассеченным мною плечом «палач».

Но там никого не было.

И только тут я заметила в самом дальнем углу полуподвала маленькую металлическую дверцу, почти сливающуюся со стеной. Я бросилась к ней и ударила обеими руками – и в ответ до меня донеслись раскаты глухого и быстро затухающего сатанинского смеха…

Глава 13

– Ушли! – закричала я. – Ушли!

– Никуда они не уйдут, – сказал Родион, становясь на колени возле Розенталя. – Так… – он поднял на меня побледневшее лицо и произнес:

– Он… он мертв.

– Она убила его, – горько выговорила я и пнула неподвижное тело Полины, распростершееся на полу в луже крови. Ирина Романовна, бледная как полотно, вздрогнула всем телом и, вероятно, упала бы, не подхвати ее Родион.

– Я давно подозревал, что ко всему этому причастен Теплов, – быстро заговорил Родион, словно отвечая на мой незаданный вопрос. – Были основания. Но сейчас некогда говорить. Позже. Эти двое наверняка ушли каким-то подземным ходом, который выходит на поверхность где-нибудь поблизости. Ирина Романовна, отдайте распоряжение своей охране прочесать все окрестности.

«Палача» и Джино не нашли. По всей видимости, выход из подземного хода был тщательно замаскирован на случай как раз вот такой неприятности, что произошла с порнобароном.

Когда я вышла во двор, то увидела, что, помимо лимузина Джино, здесь стоит еще и затянутый черным верхом кабриолет «Мерседес», на котором ездила Кравцова, два джипа, принадлежавших ее охране, и «Рено Меган», на котором, судя по всему, приехал Теплов.

Дом был занят охраной Кравцовой. Съемочную группу заперли на верхнем этаже. Один из людей Магомадова, тот самый Руслан, был убит: он оказал сопротивление при въезде кравцовских людей на территорию виллы.

Магомадов и в самом деле уехал в Москву, в ночной клуб «Петролеум».

– Я заподозрил Теплова сразу, – говорил Родион на обратном пути, – правда, заподозрил чисто интуитивно, без должной мотивации, что для профессионального частного детектива недопустимо. Но, как оказалось, подобное проявление непрофессионализма стало полезным для общего хода расследования. Я занялся чисто архивными розысками, пока ты ездила в Саратов, а Розенталь мотался по притонам, чтобы выловить кончик нити «джеевского» клубочка. И вот выяснилось, что Теплов вовсе не такой светлый ангел-хранитель и душеприказчик покойного Марка Кравцова, каковым хотел прослыть. Выяснилось, что Теплов неоднократно собирал компромат на своего друга. В частности, запрос о составе отдыхающих санатория «Заря» в июльский заезд семьдесят пятого года – это мне удалось раскопать. Да и Ирина Романовна кое-что подкинула. Выяснилось, что она тоже давно подозревала Бориса Сергеевича. Думаю, что нет надобности говорить, что они давным-давно, еще при жизни Кравцова, состояли в любовной связи. Ну так вот, – продолжал Родион с самым таинственным видом, – в тот день, когда ты улетела в Саратов, она пришла ко мне и сказала, что чисто случайно подслушала разговор Теплова с неким Джино. Он так его и называл: Джино. Даже по телефону.

– Так, значит, вот в чем дело! – воскликнула я. – Значит, вам просто-напросто передали подслушанный разговор! А вы, босс, строите тут из себя Шерлока Холмса! А оказывается, начинать-то нужно было не с мудреных умозаключений, а с самого что ни на есть простенького сообщения о подслушанном телефонном разговоре с Джино.

Родион покачал головой:

– Я в самом деле до многого дошел сам. Сообщение Ирины Романовны просто подтвердило мои догадки. Стало аксиомой, тогда как мои собственные предположения были теоремами, которые еще следовало доказать.

– И вы послали нас сюда, хотя знали, что… что Джино может быть информирован о подставе? – возмущенно воскликнула я.

– Я послал вас сюда только после того, как узнал, что Теплов тоже подъедет к съемкам. А перед этим я с благословения Ирины Романовны и с помощью ребят из ее охраны впарил Теплову «жучки» в телефоны, в квартиру… в машине его и вовсе стоял «жучок», подающий пеленги, так что потерять тепловский «Рено» было невозможно.

– А если бы он проверил машину прибором, отслеживающим «жучки»? – спросила я. – Тогда что?

– Я закупил «жучки» последней фэбээровской системы, – провозгласил Родион.

– А что, если этот Теплов закупил прибор точно такой же последней системы? Если вы отоваривались у одного и того же деятеля американских высоких технологий? – Я осмотрела обломившийся на левой руке ноготь и договорила, уже существенно снизив обороты:

– А вообще – спасибо, что успели. Могло быть и хуже. Хотя Мишу мы все-таки потеряли…

* * *

Я набрала номер и сказала:

– Доброе утро. Скажите, к вам не поступал крупный мужчина с резаной раной плеча? У него еще примета есть: как раз на том месте, где порез, имеется татуировка в виде солнца, полускрытого тучами. Ну да. Спасибо. – Я повернулась к Родиону и произнесла:

– Пусто.

– Еще вот полсотни номеров прозвони, – сухо сказал он.

– У меня уже язык заплетается.

– Ничего.

– Я уже сто с лишним номеров прозвонила.

– Ничего страшного.

Я вздохнула, набрала следующий номер и безнадежно-бодреньким голоском произнесла:

– Доброе утро. Не поступал ли к вам в травматологию или в хирургию крупный мужчина атлетического сложения, с резаной раной левого плеча? У него еще приме…

– Поступал, – отозвалась трубка. – Да… в два часа ночи с резаной раной левого плеча.

Я аж подпрыгнула на кресле:

– Одну минуту… а нет ли у него на плече, на том же, травмированном, левом… нет ли у него татуировки в виде…

– Ну откуда я знаю? – перебили меня.

– А кто знает?

– Дежурный врач.

– Так пригласите его. Если, конечно, он не сменился и не ушел.

– Сейчас, – раздраженно отозвалась трубка. – Подождите минуту, женщина.

Я повернулась к Родину и сообщила:

– Кажется, есть. Сейчас проверю. Только ведь уже двое поступали с точно такими же травмами, и оба – не те. Сейчас переключу на громкоговорящую связь, сами послушайте, Родион Потапыч.

И я нажала на кнопку «SP-Phone».

– Алло, – отозвалось из аппарата, – женщина, ждете?

– Жду, – откликнулся с дивана Родион. Утробным басом, которого у него отродясь не было.

– Передаю трубку, – нимало не смутившись, ответили на том конце связи.

– Я слушаю. Попов.

– Вы дежурили этой ночью в травматологии?

– Да, я.

– К вам поступал мужчина с резаной раной левого плеча? Крупный, толстый мужчина?

– Был такой. Плечо до кости распорото. Крови много потерял. Я его еще отругал, что шлялся он где-то долго, вместо того чтобы сразу к врачу идти. Умер бы от потери крови, и все.

– И еще, доктор… была ли у него на плече татуировка в виде…

– Глазастого солнышка? – перебил Попов. – Была. Интересная татуировка. Сделана очень прилично. Я сам люблю хорошую татуировку, так что сразу отметил. Тем более что рана и татуировка почти на одном и том же месте.

– Спасибо… – выговорила я. – А этот мужчина… он сказал свои паспортные данные? Имя, фамилию… отчество?

– Не сказал, просто паспорт дал. У нас же с этим строго. Я все записал.

– А вы не могли бы поднять ту запись и сообщить мне…

– А зачем? – перебил меня доктор Попов. – Я и так помню. Могу сказать.

– Ну? – напряженно выговорила я и машинально взяла трубку, чтобы лучше слышать. Разумеется, спикерфон тут же автоматически отключился, и Родиону не было слышно, что сказал врач-травматолог.

…Но он видел, как вытянулось от изумления мое лицо, как дрогнула рука, положившая трубку на базу, и слышал, как я произнесла:

– Ой, е-о-о-о…

Покойный Миша Розенталь не смог бы воспроизвести свой коронный возглас изумления лучше…

* * *

Над Волгой заходило солнце.

Оно расплылось большим багровым пятном, осветив облака, блуждавшие у линии горизонта. Знаменитый мост изогнулся цепью мерцающих огней и снова походил на остов громадного динозавра, кости которого так и не смогли убрать с места, где он нашел свою смерть.

Дорога под ногами явно не была предназначена ни для ходьбы, ни для – тем более – езды на автомобиле или ином транспортном средстве.