Просто мы разучились прощать - Александра Соколова

– Да нет, можно. Только ты же без повода всё больше к другим ходишь. Садись. Чаю налить?

– А покрепче у тебя ничего нет?

– Коньяк. Будешь?

– Давай.

В полном молчании разлили спиртное по бокалам, так же молча выпили. Верная своим привычкам, Женька зажгла свечи и погасила свет. Пошла, было, к противоположному концу стола, но вдруг её обхватили руками и усадили к себе на колени.

– Я не могу без тебя, – с надрывом прошептала Лёка в Женино ухо, – Возвращайся ко мне, а? Пожалуйста…

Мир перевернулся с ног на голову. Случилось то, о чем Женька мечтала каждую из безумных бессонных ночей. Случилось то, о чём девушка грезила на уроках и прогуливаясь по тихим таганрогским улицам. Случилось то, ради чего стоило жить дальше и что могло сразу воскресить и детскую наивность, и юношескую любовь, и жизнь, жизнь – настоящую жизнь, в которой было бы место эмоциям.

– Давай лучше еще выпьем, Лен, – наконец, отозвалась Женька и слезла с Лёкиных коленок.

– Я… Я так понимаю, ты мне отказываешь?

– Да. Извини.

– Но почему?, – Лёка с видимым спокойствием разлила коньяк по бокалам, – Ты же любишь меня, я знаю.

– Ты, кажется, забыла, что я несвободна.

– Ты о Сашке? Мелкая, я тебя умоляю…, – Лёка засмеялась с облегчением, – Ты его не любишь. И все это знают. И он в том числе.

– Ну и что? А ты понимаешь, как больно ему будет, если я его брошу?

– Мелкая, но это же жизнь! Ты что, собираешься до пенсии пудрить ему мозги? Рассказывать сказки о неземной любви и при этом любить меня?

– Лен…, – Женя смотрела серьезно и очень задумчиво, – Прекрати сейчас же. Ты говоришь глупости. И Сане я не лгу. Он прекрасно знает всю ситуацию… И всё равно остается со мной.

– Всё равно. Я не понимаю. Ты любишь меня. Но ты с ним. Почему?

– Потому… Потому что есть не только ты и я. Есть Шурик. И есть Юлька. И они люди.

– Жень, я перестану ухаживать за Юлей. Даю слово. Ты знаешь – моё слово верное. И мы будем с тобой вместе. Как раньше, помнишь? И жить будем вместе. Ты и я.

– Уходи, – едва сдерживая слёзы прошептала Женька, – Уйди, пожалуйста. Перестань меня мучить. Я же сказала – я не могу. Ленка… Уходи. Если ты хоть немножко меня любишь – уйди.

– Ладно, – Лёка тяжело поднялась со стула, – Но ты сама придешь ко мне. Сама вернешься, слышишь? Я это знаю. И ты знаешь. И я подожду.

Лёка ушла, а Женя как во сне включила магнитофон и зажгла свечи. Всё было кончено. Она сама отказалась от собственного счастья.

В городе моем завяли цветы.

В городе моем ушли поезда.

В городе моем только ты

всегда, всегда, всегда, всегда.

В городе моем ночь ударит в набат.

Она также одинока, как я.

В городе моем я напишу на небе:

"Мне незачем быть в этом городе

без тебя".

Женька стояла в ванной комнате, уткнувшись лбом в зеркало. Вокруг витал терпкий запах и вечная Арбенина толчками ударялась в уши. Ничего было больше неинтересно и неважно.

– Зачем я живу?, – спросила Женя у своего отражения, – Ради кого? Ради чего? Единственного человека, который был по-настоящему важен мне, я прогнала. Прогнала из-за каких-то дурацких принципов. Из-за них я отказалась от возможности снова быть счастливой. Из-за них я умерла. Меня больше нет. Давно нет, если смотреть правде в глаза.

Острое лезвие оставило первый след на коже. Больно не было. Слёзы не застилали глаза. Женька просто водила лезвием бритвы по венкам и удивлялась капающей на кафель крови.

– Как просто…, – прошептала, – И совсем не больно. Еще немножко – и я уйду. Туда, где не будет ничего. Где всё будет спокойно. И правильно.

На Жениной руке появился еще один надрез. Она глубже нажала лезвием и вот теперь действительно стало больно. Кровь уже не капала, а текла на холодный пол.

– Еще чуть-чуть, – уговаривала себя Женя, – Потерпи немножко, и всё закончится.

Снова надрез. Странно – оказывается, в жизни всё совсем не так, как в кино. И кровь больше не течет на пол. Ей нужны всё новые и новые надрезы, этой крови. Чтобы её было много.

Женька осторожно присела на пол. Закружилась голова. Кровь стекала и вместе с ней потихоньку уходила жизнь.

– Мне не нужна эта жизнь без Ленки, – снова прошептала Женя, – Без неё ничего не имеет смысла. А я сама отказалась… сама…

Откинулась назад голова. Кожа стала совсем белой. И веки отяжелели так, что – кажется – уже не поднять. Женька старалась не думать. Это было не так сложно – вместе с кровью утекала не только жизнь, но и мысли. Тяжелые, горькие. Все они растворялись на ледяном кафеле.

– Прости меня, мама, – прошептала Женя и закрыла глаза, – Прости меня.

А еще через секунду открыла снова.

– Что же ты делаешь, доченька?!, – родной и полузабытый голос прозвучал где-то в голове. И вдруг к нему прибавился еще один: – Не надо, малыш. Не нужно сюда торопиться.

Сквозь звучащие голоса прозвенел звонок. Женька долго не могла понять, в дверь звонят или это телефон. Оказалось – второе.

– Аллё, – Женя стояла посреди кухни и смотрела, как из руки кровь стекает уже на линолеум.

– Привет, милая, – Саня… Сашка звонит. Смешной и несчастный. Всё понимает, но довольствуется тем, что ему дают. Сашка. Он же несчастлив. И его Женя делает несчастливым. Всем вокруг только горе приносит.

– Саш… Ты счастлив?, – Шурик помолчал немного, ошарашенный резким Женькиным вопросом. Помолчал, а потом пробормотал вдруг, – Я тебя люблю, Женя. В этом моё счастье. Рядом ты – хорошо, не рядом – тоже… хорошо. Главное ты будь, Жень. Будь. А остальное неважно.

– Но я же…, – Женька уже едва сдерживала слёзы.

– Да я знаю, – отмахнулся, – Ты любишь Лёку. Это наше с тобой счастье и проклятие одновременно. Но я всё равно счастлив, Жень. Это… так.

– А если я…

– Как только ты захочешь уйти – уйдешь. Женька… Я же сказал: я люблю тебя. И ты совершенно свободна. Ты можешь делать всё, что хочешь.

– Сашка… Я люблю тебя, Сашка…

Женя бросила трубку телефона и посмотрела на капли крови, блестящие в свете свечей. Вздохнула и пошла за аптечкой.

Прошел еще один месяц. По просьбе Женьки, Шурик теперь почти каждый день ночевал у неё дома. Странные это были отношения – между ними давно не было секса, не было физического притяжения. Как брат, Саша поддерживал Женю и всегда был рядом с ней.

– Мой Ланцелот, – улыбалась Женька и трепала Шурика по волосам на затылке, – Мой рыцарь.

Октябрь месяц вместе с осенним дождем принёс шокирующую новость: после всех этих лет Юлька сдала позиции и теперь имела статус постоянной Лёкиной девушки.