Столичная штучка - Галина Гордиенко

Рита легко коснулась локтя Богдана и умоляюще прошептала:

– Ничего не говори ей, ладно? Она… она не виновата! Просто… просто Леся нищая. Для нее деньги главное, я понимаю. А мне… мне легче вернуть Олегу долг, чем… чем позорить сестру. Я… я тебя очень прошу!

Богдан кивнул и молча исчез в доме. Рита проводила его взглядом и облегченно вздохнула: ей нелегко далась эта сцена.

Она улыбнулась подошедшей Лесе. Взяла у нее две сотни и сунула в карман шорт. Потом приложила палец к губам и попросила:

– Только никому, ладно? Я не хочу, чтоб хоть кто-нибудь знал о деньгах!

– Конечно, я никому не скажу, – серьезно сказала Леся.

Она села рядом, и девочки какое-то время помолчали, прислушиваясь к веселой возне Маши и Даши. Сестры яростно спорили, чья очередь мести полы.

– Твой Олег очень даже ничего, – задумчиво произнесла Леся. – Приятный парень. Дедушке бы понравился. И Дане.

«Забудь о Дане! – мысленно посоветовала троюродной сестре Рита. – Он не для тебя!»

Рита встала и невольно охнула, так ломило поясницу. Она удивленно хмыкнула:

– Ничего себе, я сегодня напахалась! Не разогнуться.

Леся сочувственно кивнула:

– После прополки то же самое. Внаклонку трудно долго работать.

Рита поморщилась: понимание сестры вызывало лишь досаду. Рита казалась себе предательницей – Леська такая дурочка!

Думать об этом не хотелось. Рита заставила себя помахать Лесе рукой и ушла в дом. Но перед ее глазами все равно стояла худенькая кудрявая Леся в выцветшей футболке и белесых джинсовых шортах. Она нянчила перебинтованную руку, золотисто-карие глаза смотрели укоризненно и чуть удивленно.

«Глупости, – снова одернула себя девочка. – Каждый сам за себя!»

* * *

Богдан выругался сквозь зубы: он уже в третий раз уронил на ногу тяжелый обрезок трубы.

Юноша присел на подоконник и первый раз в жизни пожалел, что не курит. Почему-то казалось: это принесло бы облегчение. Во всяком случае, парни в фильмах и книгах курили, чтобы снять стресс.

«Идиот. Приобрести дурную привычку легко, а вот избавиться… Отец до сих пор не может. Уже раз десять бросал, сердце ни к черту, и врачи настаивают…»

Он выглянул в окно, наткнулся взглядом на худенькую сиротливую фигурку и неприязненно поморщился: «Ну и артистка!» А он – кретин. Настоящий. Столько лет считал Леську ангелом. Едва не молился на нее. Оберегал. Парни в школе боялись к ней даже подойти. Только вот Петро…

Ну, Симоненко тоже дурак! Знал бы он…

Богдан криво усмехнулся, наблюдая за сидящей на крыльце девочкой. Она мечтательно смотрела на закат, личико ее казалось чистым, ясным, глаза – невинными, по-детски припухлые губы подрагивали в улыбке.

Богдан резко отвернулся, сердце его сжалось, вдруг подумалось – он ошибается. Ну не может быть правдой эта гнусная история!

«Истории, – поправил его внутренний голос. – Вспомни о платье. И о деньгах за фрукты. И о сегодняшней сцене. Она же выпросила деньги у этого парня! При тебе. Или не веришь собственным глазам?»

Богдан изо всех сил ударил кулаком по стене. Вздрогнул от боли и долго непонимающе смотрел на разбитые в кровь костяшки пальцев. Наконец встал. Равнодушно вытер руку носовым платком и пошел вниз.

Он должен поговорить с Лесей. Прямо сейчас. Иначе сойдет с ума. Ночью. Когда будет примеривать к той Лесе, что знал всю жизнь, сегодняшние поступки.

Он наверняка ошибается. Или что-то не так понимает.

* * *

Богдан немного постоял у дверей, прислушиваясь к веселой возне сестер, они «подметали» уже третью комнату. Сердце немного отпустило, он угрюмо усмехнулся.

Спустился вниз и сел рядом с Лесей. Поймал ее радостный взгляд, светлый и, как всегда, невинный. Худенькое личико озарилось привычной улыбкой, и Богдан хмуро подумал, что привык к девочке. И автоматически улыбнулся в ответ.

– Рука побаливает? – зачем-то спросил он.

– Нет. Почти. Так, чуть-чуть, иногда…

Леся что-то почувствовала, взгляд ее стал пристальным, напряженным. Богдан хмуро бросил:

– Кто это был?

Леся удивленно моргнула.

– У калитки, – уточнил Богдан. – Твой знакомый?

Леся пожала плечами: неужели Даня из-за ЭТОГО на нее сердится? Вот смешной…

– Нет, Ритин.

Леся оглянулась на дом. Чистые стекла багрово побслекивали в лучах заходящего солнца. Новенький флюгер на крыше едва слышно поскрипывал, ветер усилился. Пустые окна – ни штор, ни цветочных горшков – казались слепыми глазницами.

Девочке вдруг стало не по себе. Даже рука заныла, пришлось пристроить ее поудобнее на коленях.

– Ритин?

– Да. Олегом звать. Москвич. Кажется, очень неплохой парень.

– И все?

Данин голос прозвучал непривычно резко. Леся вздрогнула: он что-то видел? Может, как она взяла у Олега деньги? Но это не ее тайна!

Леся открыто посмотрела на Богдана и твердо сказала:

– Все.

«Ведь действительно все, – оправдываясь, подумала она. – Я к этому не имею никакого отношения. И потом… какое он имеет право говорить со мной таким тоном?!»

Глава 10

Незаконченный портрет

Рита отступила за куст сирени и непроизвольно ухмыльнулась – здорово! Пока все шло, как она и планировала. Даже лучше.

Девочка бросила взгляд на руки и поморщилась: как у работяги. Или у деревенщины, с огорода не вылазящей. Ногти коротко подстрижены, пальцы в царапинах, кожа сухая – смотреть противно.

Ну ничего. Эта кошмарная неделя наконец закончилась. Так что с сегодняшнего дня она плотно возьмется за свои несчастные руки. Крем, ванночки перед сном, маникюр… Может, в парикмахерскую зайти?

Рита выглянула из-за сирени и презрительно пожала плечами: никакой у Леськи гордости. Стоит у калитки и как теленок смотрит Богдану вслед. И конверт с деньгами уронила, дуреха!

Рита хмыкнула: «Небось ей разреветься хочется. Ну-ну! Забавно вышло. Я даже не ожидала такого. Всю неделю Богдан держался, будто ничего не произошло. С Леськой вечерами здоровался, когда она с девчонками на стройку приходила. Зато сюда, к ней, больше ни ногой. Как отрезало. И никаких разговоров на крылечке там, у дома Малевичей. Леська как в невидимку превратилась…»

Рита поежилась, представив себя на месте троюродной сестры. На секунду-другую ей стало жаль Лесю. Но перед Ритой тут же замаячило смуглое лицо Богдана, его глаза невероятной синевы, вечная усмешка в них, и девушка упрямо встряхнула головой: «Только Бог за всех!»

И потом – Леська не умеет бороться. А раз так – все правильно. Она проиграла. И всегда будет проигрывать. Пусть привыкает!

Рита прижала прохладный лист к пылающей щеке и подумала: «Все-таки Богдан перестарался. Лучше бы ничего Леське не говорил. Отдал бы конверт с деньгами и ушел. А то – предложил добавить свои. Да таким презрительным тоном! Сказал, чтобы Леська оставила меня в покое. Не вымогала деньги за фрукты. И не ходила в чужих платьях – купила наконец себе что-нибудь. Мол, не ожидал от нее… – Рита криво усмехнулась. – Хорошо, ничего не брякнул об Олеге. А то бы Леська запросто могла заявить, что взяла гривны по просьбе сестры. Правда, Богдан ей вряд ли сейчас поверил бы…»