След "черной вдовы" - Фридрих Незнанский

Либо, что совсем уже вряд ли, действовала маньяч­ка-одиночка — кем-то и на что-то крепко обиженная тетка. Что ж, и такое, помнится, бывало...

Но приезд самого Меркулова указывал на то, что питерцы, надо понимать, пока не справились с задани­ем президента — выяснить, кто организатор теракта и откуда, из какой трубы, дым, как любит повторять Саня Турецкий. Странно, что его не прислали, обычно вся­кого рода бяки почему-то руководство поручает имен­но ему...

Между тем появление Гоголева на перроне не оста­лось незамеченным среди встречающих высоких чинов. Обернулся и его начальник Алексей Сергеевич Громов, сделал удивленные глаза, но акцентировать свое отно­шение не стал, первым протянул руку

—   Чего ж не сказал? — спросил обычным своим гру­боватым тоном. — Вместе б и подъехали.

—    Ребята из Москвы слишком поздно позвонили, это их, так сказать, личная просьба. Я и не стал вчера будить. А сейчас — прямо из дому. — Гоголев кивнул одному, другому, пожал пару протянутых рук и, скло­нившись к невысокому своему начальнику, спросил тихо и с шутливой улыбкой, но так, чтоб слышали все, кто стояли рядом: — А чего, собрание, что ли, будет? Или другие планы? — чем немедленно вызвал скепти­ческие ухмылки.

А начальник УФСБ лишь махнул ладонью, мол, чего с него взять, этого бывшего сыщика? Громов же посчи­тал необходимым разъяснить смысл жеста чекиста не­понятливому своему заму:

—    Меркулов едет не сам по себе, его лично прези­дент сюда направил, вот в чем дело. Уровень, ты хотя бы это понимаешь?

—    Да чего ему понимать-то? — изволил наконец усмехнуться чекист. — Они ж с Константином Дмит­риевичем — старые приятели, ему-то чего?

—    Серьезно?— Громов с недоверием и вроде бы даже с осуждением посмотрел на своего заместителя, будто хотел этим взглядом выразить — что ж ты рань- ше-то не сказал? Словно это обстоятельство что-нибудь изменило бы.

Но дело-то в том, что Громов был не местным кад­ром, а креатурой нового министра внутренних дел, в то время как Гоголев прошел в Питере все ступени карье­ры, начиная с рядового опера, и, следовательно, при лю­бой погоде считался своим. Ну а питерский патриотизм — дело известное. И в данный момент Виктор Петрович не захотел оставлять за другими последнего слова.

—   Скажешь тоже, приятели... — нарочито обраща­ясь на «ты» к фээсбэшнику, как бы отмахнулся он. — Знакомы, ну и что из того? Но он же не чай едет ко мне пить? Или есть другие сведения? Может, вы уже в своей конторе полянку для него накрыли? Колись, чека!.. — Вокруг рассмеялись, а Г оголев развел руками — мол, оказывается, и с вас взять нечего.

Между тем у конца платформы показался наконец поезд. Встречающий народ приосанился, примолк. И когда из вагона вышел Меркулов, седой, крупный, пред­ставительный, в форме государственного советника юстиции первого класса, к нему, соблюдая никем зара­нее не установленный, тем не менее четкий порядок, потянулись здороваться и представляться, что касалось тех, кто не был с ним знаком ранее.

Встречали гостя из Москвы и прокурор по Северо- Западному федеральному округу, и представители го­родской прокуратуры, и деятели из Минюста, с тамож­ни и черт-те еще откуда! И каждый спешил «засвиде­тельствовать лично» свою озабоченность. Все уже здесь, оказывается, «в курсе»! Вот те на! Вот тебе и государ­ственные секреты! Бред какой-то...

Пожимая очередную руку, Меркулов увидел чуть в стороне иронически посмеивающегося Гоголева и, вмиг нарушив всю церемонию, повернулся к нему:

—    Привет, а ты чего один, как бедный родствен­ник? — и протянул сразу обе руки. — Иди сюда. Тебе привет от моих артистов. Володя! — Он обернулся к высокому молодому блондину с ярко-голубыми глаза­ми, стоявшему у него за спиной, и тут же представил его Гоголеву: — А это, Витя, наш новый кадр. Поремс- кий, «важняк», разумеется, на смену Сане, так сказать.

Поремский и Г оголев поздоровались, и Виктор Пет­рович спросил:

—   А что, Борисыч покинул фирму?

—    Временно, — неохотно ответил Меркулов. — К немцам снова, не знаю, надолго ли теперь. Да что ж это я! Тебе Вячеслав конкретно горячий привет передал. Володя, можешь вручить.

Поремский протянул Гоголеву квадратный сверток. Нелегкий, как определил Виктор Петрович, и на его вопросительный взгляд Меркулов хмыкнул и развел руками:

—   А что там может быть, почем я знаю? Наверное, как обычно. Разве они в состоянии придумать что-ни- будь оригинальное? Принесли прямо к отходу поезда.

—   Традиционно? — улыбнулся Гоголев.

—    Как положено. Ну что, поехали? — Меркулов повернулся ко всем, с кем еще не успел поздороваться, и, сложив обе ладони, потряс ими перед собой. — Со всеми, с кем не успел. Не будем терять времени. Куда вы нас? — Это он обратился к начальнику УФСБ.

—    Один вопрос, Константин Дмитриевич, — серь­езно спросил генерал госбезопасности. — Вы ведь еще не завтракали,так?

—   Чай пили, так что с завтраком можно подождать. Давайте ближе к делу.

—    К чему это он? — спросил Поремский у Гоголе­ва, кивая при этом на генерала.

Виктор Петрович, поиграв шутливо бровями, отве­тил, испытывая тихое злорадство в связи со своей со­образительностью:

—   Он для вас, надо полагать, полянку уже накрыл. На всякий случай. Сытый человек, как правило, не бы­вает сердитым. А вы ж больше, как я понимаю, по его душу, да?

Поремский посмотрел на Гоголева с почти неуло­вимым превосходством и ответил тихо, в самое ухо:

—    Скорей всего, тут многим достанется. Констан­тин Дмитриевич настроен решительно и долго оставать­ся не собирается. Разве что меня... — И Владимир вздох­нул.

—    За себя можешь не беспокоиться, — подбодрил его Гоголев. — Мы ж все-таки не чужие.

—   Так куда едем? — уже строгим голосом спросил Меркулов, ни к кому конкретно не обращаясь.

—   В управление, если позволите, — чуть нахмурил­ся генерал госбезопасности.

—    Надо бы собрать причастных, только тех, кто занимался этим делом: для общей информации. Осталь­ные могут быть свободны. Так что полагаюсь, Иван Семенович, на ваше усмотрение. Виктор Петрович, по­ехали. — Меркулов решительно кивнул Гоголеву и, ус­коряя шаг, направился к выходу в город. И тем самым просто решил довольно трудную для заместителя на­чальника ГУВД проблему.

Дело в том, что как раз в эту минуту Громов, уст­ремляясь вслед за Меркуловым, на ходу обернулся к Гоголеву и сказал как само собой разумеющееся:

—   Ну я тогда поехал с ними, а ты жди дальнейших указаний. Хозяйство на тебе, лады?

А Гоголев, услышав тут же приглашение заместите­ля генерального прокурора, который в данный момент был здесь главным, жестом показал Громову, что вот, мол, я вроде и рад бы, да не получается. На что тот отреагировал смешно: сморщился, будто проглотил какую-то гадость, разве что не сплюнул, и махнул ру­кой: ладно, уж так и быть, поехали вместе.

Наблюдая всю эту игру, о которой еще в поезде, как бы вводя Поремского в курс дела и местных взаимоот­ношений, рассказывал Константин Дмитриевич, Вла­димир откровенно смеялся. Внутренне, разумеется.

Они ехали в машине Громова. На правах хозяина тот посмотрел с переднего сиденья на молодого следо­вателя — «важняка», по всему видать, доверенное лицо Меркулова, и вальяжно спросил:

—   Ну так как там у нас, в столице-то? Что новень­кого?

На что Поремский серьезным тоном, сопровождае­мым глубоким, почти трагическим вздохом, ответил с интонацией популярного героя кино:

—    Стреляют...

Гоголев захохотал и с маху хлопнул его по колену.

Громов шутки не оценил. Либо не понял. Но тоже вздохнул и глубокомысленно произнес:

—   Да... это, к сожалению, очень верно... везде стре­ляют...

Короткое деловое совещание, которое провел в Уп­равлении Федеральной службы безопасности по Санкт- Петербургу и Ленинградской области Константин Дмитриевич, выявило, с точки зрения Владимира Поремского, самое основное. Расследование, как и пола­гали в Москве, зависло. И в первую очередь по той про­стой причине, что, как и везде, делу мешали ведомствен­ные перегородки и амбиции.

В чем это сказывалось? Поначалу, когда были за­действованы все службы, сотрудники МВД и ФСБ, как это постоянно случается, наступали друг другу на пят­ки, отстаивая каждый свой личный приоритет. Потом ФСБ все взяла под себя и... где-то проиграла. К милиции-то у населения как-то побольше если и не уваже­ния, то хотя бы чисто человеческого доверия. А чекис­ты таким отношением к себе похвастаться не могли. Это ведь уже давно в крови у людей, никуда от него не де­нешься. Тебе суют под нос удостоверение сотрудника госбезопасности, ты и вздрагиваешь, а иной раз и про­сто теряешь дар речи, какие уж после откровения!..