9 ноября - Колин Гувер

Я издаю стон.

- Ладно. Его зовут Коди. Ему двадцать один. Мы проходили прослушивание для одного и того же мюзикла и между нами состоялась милая беседа. Он спросил мой номер, и я дала.

- Ты оставила ему свой номер? - удрученно переспрашивает Бен. - А почему мне не дала?

- Потому что ты мне действительно нравишься. В любом случае, мы встретились на выходных и несколько раз поцеловались. Он был милым. Забавным.

Бен в ответ гримасничает.

- Забавнее меня?

- С твоим чувством юмора никто не сравниться, Бен. Прекрати перебивать меня. Так вот, я согласилась погулять с ним во второй раз. Мы поехали к нему, типа посмотреть кино. Мы начали целоваться и.. Я просто... Я не смогла.

- Не смогла что? Не смогла насладиться? Или целоваться именно с ним?

Я не знаю, что более странно. Рассказывать Бену о поцелуях с другим парнем или то, что мне очень легко рассказывать Бену о своих поцелуях с другим парнем.

Ну, во всяком случае так было до этого момента. Теперь я хочу просто заткнуться.

- Я не смогла все. Это было... - я закрываю глаза, не желая озвучивать истинную причину. Но это Бен. Ему легко признаваться.

- Все было по-другому. Я почувствовала себя... Не знаю. Неполноценной.

Я вижу, как Бен с трудом сглатывает.

- Объясни, - просит он хриплым голосом.

Мне нравится, что он как будто немного расстроен, и не хочет слышать, что я с кем-то обжималась. Особенно мне нравится, что он как будто, даже защищает меня.

Думаю, в Бене гораздо больше доминирования, чем он это признает.

Я тяжело вздыхаю, и готовлюсь ответить честно, что по идее не должна хотеть, но по каким-то причинам хочу.

- В прошлом году, когда ты прикасался ко мне, я чувствовала себя... красивой. Словно у меня нет никаких шрамов. Или... нет, я не так выразилась. Ты сделал так, что я почувствовала, что шрамы эта часть моей привлекательности. И я никогда так себя не чувствовала, и даже не думала, что когда-либо почувствую себя так. Поэтому, когда я была с Коди, я замечала все. Как он прикасался только к правой части моего лица. Как он целовал только правую часть моей шеи. Как он настоял, чтобы мы выключили свет.

Бен морщится, словно ему больно, но на этот раз выражение очень убедительное.

- Продолжай, - выдавливает он.

- В какой-то момент, он попытался снять с меня лифчик, но я просто не смогла это сделать. Я не хотела, чтобы он все увидел. Он действительно был хорошим парнем, поэтому не попросил меня о продолжении. Но если честно, это немного обеспокоило меня. Я вроде как хотела, чтобы он успокоил меня и вел себя, так будто несмотря ни на что хочет меня, но мне показалось что он даже обрадовался, когда я остановила его.

Бен перекатывается на спину и трет руками лицо. Через пару секунд он переворачивается обратно и смотрит на меня.

- Я прошу тебя, больше никогда не рассказывай об этом гребанном мудаке.

Услышав эти слова меня накрывает невероятной волной тепла. Бен прикасается к моему подбородку большим пальцем и искренне спрашивает:

- Что ты не хотела, чтобы он увидел?

Замешательство на моем лице, побуждает его уточнить.

- Ты сказала: Я не хотела, чтобы он все увидел. Но если на тот момент ты была почти без рубашки, значит, он видел твои шрамы. Что ты имела в виду?

Я сглатываю. Я хочу накрыть лицо подушкой и спрятаться. Не могу поверить, что Бен поймал меня.

- Не делай этого, - говорит он, когда я пытаюсь схватить подушку. Он возвращает ее мне под голову и склоняется ближе.

- Это я, Фэллон. Не надо стесняться. Скажи мне, что ты имела в виду.

Я делаю глубокий вдох, в надежде что большое количество кислорода каким-то образом прибавит смелости чтобы ответить. А потом я очень медленно выдыхаю, чтобы оттянуть свой ответ.

Прикрываю ладонью свои глаза и со всей возможной скоростью отвечаю: - Моя левая грудь.

Жду что Бен задаст еще больше вопросов, или заставит меня убрать руку, но он не делает этого. Не могу поверить, что только что сказала ему. Я никогда никому не говорила об этом, даже Эмбер. Во время пожара обгорела не только большая часть левой половины моего тела. И как будто этого наказания было мало, я получила рану, когда меня пытались вытащить из окна чердака. К счастью я не помню ничего с того момента как уснула той ночью и как проснулась в больнице. Но мои шрамы — это ежедневное напоминание. Сильнее всего обгорела моя левая грудь. И я не дура. Я знаю парней. Для них самое главное, чтобы грудь была красивой и симметричной, но у меня не такая.

Чувствую, как Бен тянет мою руку. Он нежно гладит меня по щеке.

- Почему ты так переживаешь, что ее кто-то увидит? Потому что она в шрамах?

Я киваю, а потом качаю головой.

- Это так неловко, Бен.

- Но не для меня, - уверяет он. - И уверен, что и для тебя не должно быть. Я уже видел тебя без рубашки, помнишь? Насколько я помню, все было прекрасно.

- Ты видел меня без рубашки, но тебе следует посмотреть на меня без лифчика. Тогда ты поймешь.

Бен тут же приподнимается на локте.

- Хорошо.

Я в недоумении смотрю на него.

- Это не предложение.

- Но я хочу увидеть.

Я качаю головой. Даже начинаю смеяться, потому что ни за что на свете не покажу ему грудь, чтобы он смог поглазеть на это безобразие.

- Я хочу написать книгу о справедливости и твои травмы — это особая тема, которую я хочу поднять в ней. Поэтому ты должна позволить мне увидеть все. Будем считать это исследовательской работой.

Его слова словно нож, вонзаются в моё сердце.

- Что?

Мой голос дрожит так, словно я вот-вот расплачусь. Но я не собираюсь плакать. Пока.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что тебе придется затронуть эту тему в книге? Ты ведь не пишешь про мои шрамы, правда?

На его лице отражается полное смятение.

- Это часть истории. Естественно я буду писать об этом.

Я приподнимаюсь на локти и смотрю на него, сузив глаза.

- Я хотела, чтобы ты написал беллетристику, написал о моей красоте, Бен. Ты не можешь превратить главного героя в участника шоу уродов. Никто не захочет отождествлять себя с уродом. Главный герой должен быть хорошеньким и...

Бен тут же нависает надо мной и прикрывает мне рот рукой. Делает глубокий вдох, словно я его очень разозлила. Быстро выдыхает и его челюсть от злости чуть ли не трясется.

- Послушай меня, - говорит он, прижимая ладонь к моем рту, поэтому я не могу его прервать. - Меня бесит, что ты позволяешь всем так тривиально определять огромную часть себя. Я не могу сделать тебя хорошенькой в этой книге, потому что это будет оскорблением. Ты чертовски красива. И ты веселая. И единственные моменты, когда я не полностью влюблен в тебя, это – когда ты начинаешь себя жалеть. Я не могу понять почему ты до сих пор этого не поняла. Ты осталась жива, Фэллон. И каждый раз, когда ты смотришь на себя в зеркало, ты не имеешь права ненавидеть свое отражение. Ты выжила, когда многие люди не оказались такими счастливчиками. И в следующий раз, когда ты подумаешь о своих шрамах, тебе не позволено негодовать из-за них. Тебе пора принять их, потому что тебе повезло жить на этой земле и смотреть на них. И любой парень, которому ты позволишь прикасаться к своим шрамам, должен сказать тебе спасибо за такую привилегию.