Оружие в его руках (СИ) - "Osolio"

— Обморок на нервной почве. Выйдите и дайте девушке покой.

Но мою руку не отпустили. Терпкий запах парфюма врезался мне в нос, и я сделала невольный глубокий вдох. Меня еще сильнее сжали в объятиях. Я, понемногу успокаиваясь, провалилась в сон.

Проснулась я от того, что в моей палате было очень шумно: Моника и её мама стояли в левой стороне палаты и разговаривали с врачом, пока мои родители и отец Мон-Мон, скрепя зубами, пытались вразумить взбесившегося Хосе. Мужчина раз за разом бросался в сторону Луижди, который, в свою очередь, смотрел за всем происходящим с легкой наглой ухмылкой на лице. Какого было мое удивление, когда я увидела его в палате! Он совсем не вписывался в эти белые стены. Хотя даже тут он выглядел угрожающе и величественно.

— Хватит скалиться, Россини! Я убью тебя, жалкий ублюдок! — Выплевывал в гневе мой телохранитель.

— Хосе! — Цепляясь за локти сына, басом проговорил его отец. — Прекрати сейчас же!

— Послушайся отца, телохранитель. — Знакомый баритон заполнил комнату, и я вспомнила этот голос. Луи… Это он был со мной все время.

— Она попала сюда из-за тебя же!

— Я всего лишь сказал, что моя жена внесла залог за лошадь. — Спокойный и безучастный. Если бы не нервные нотки в конце предложения, я бы и предположить не могла, что это был он в палате.

— Скажите, — я услышала тихий голос врача. Это он обследовал меня, это его я слышала в разговоре с Луи. — Был ли какой-нибудь ещё стресс помимо последнего инцидента?

— Были. — Голос Моники дрожал, а под глазами красовались синяки — последствия слез. — Она очень нервничала с самого утра.

— Что случилось? — Обеспокоенный голос мамы в унисон с таким же обеспокоенным голосом отца прозвучали резко и, казалось, что им обоим не хватало воздуха.

Мон-Мон лишь опустила глаза в пол, прекрасно понимая, что не ей раскрывать всю правду. Тем более в присутствии их родителей. Тем более, в присутствии старшего брата моего нареченного. К тому же она просто не могла рассказать всем о выходке её брата — это грозило ему увольнением, а в случае с Россини — смертью. Я понимала страх подруги и полностью её поддерживала.

Первым заметил меня в сознании Луи. Он не отрываясь смотрел в мою сторону, и когда я открыла глаза и стала наблюдать за происходящим, он не выдал меня. Лишь только уголки его губ поднялись и как-то по-доброму и виновато мне улыбнулись. Следом за ним, успокоившись и заметив взгляд главы мафии в мою сторону, обратил на меня свое внимание и сам Хосе. Он, резко вырвавшись из хватки отца, метнулся ко мне и сел так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Ты нас так напугала, — его голос был хриплым. Переживания и долгие крики сделали свое дело. — Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит от ваших разборок. — Я поморщилась, и следом за другом к мне подбежали мои родители и Моника. Последняя, всхлипывая, залезла ко мне на койку, проигнорировав протест врача и возмущенные возгласы своей матери и крепко обняла меня. Хосе, в свою очередь, держал меня за руку, как некоторым временем ранее, держал меня Луиджи и поглаживал её.

— Андреа, — всхлип, — я так напугалась. Сидела я дома, значит, — снова всхлип, — смотрела ютуб, злилась на этого оболтуса, — она стукнула ладонью брата, а тот увернулся от удара, но лицо его ещё больше стало виноватым, — как мне звонит мама и говорит, что ты в больнице. Что ты упала в обморок. Ты же раньше никогда не падала. Ладно я, — она усмехнулась, — у меня всегда то понос, то золотуха.

— Значит, ты меня заразила, — я хотела приподняться на локтях, но капельница мешала. Скорчившись от боли, я упала обратно на подушку. Хосе дернулся, готовый пойти мне на помощь, но я запротестовала. Моника поправила мне подушку.

Подняв свои глаза в правый угол палаты, я встретилась с встревоженными впалыми глазами Россини. Он кивнул мне и вышел из палаты, так и не произнеся мне ни слова. Стоило только главе парижской мафии уйти, как напряжение уменьшилось. Мама, стоя рядом с отцом, что-то обсуждали с врачом. Родители друзей вышли из палаты, а сами друзья, не отлипая от меня ни на мгновение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я, конечно, понимаю, что вы тактильные, но вы меня сжали, как середку в консервной банке.

— Какая ты селедка! — Фыркнула подруга и ткнула меня пальцем. — Вобла. Вобла обыкновенная.

— Иди ты! — Я попыталась спихнуть подругу с койки, но она была слишком тяжелой для слабой меня.

— Андреа, — врач повернулся ко мне корпусом, тепло улыбнулся, в ответ на что я тоже улыбнулась. — Вас мы сегодня выпишем, но постарайтесь еще дня два провести дома и больше никакого стресса!

— Хорошо, доктор. Спасибо. — Я повернулась к Монике. — Похоже, твоя мама будет чаще приходить к нам домой. Снова.

Я вспомнила те времена, когда я раз в месяц болела. То ветрянка, то простуда, которая чаще всего и «радовала» меня своим присутствием, то аллергия какая вылезет, что все тело начинало чесаться. Луиза — подруга семьи и по совместительству врач семьи приходила чуть ли не каждый день, отмечая мое здоровье. Так, благодаря частым визитам женщины, которая время от времени брала с собой дочь, я и подружилась с Моникой.

Я улыбнулась. Моя улыбка получилась вымученная, потому что все мысли были о предстоящей свадьбе, о Хрум-Хрум и этой избалованной мегере. Если она мне не нравилась до сегодняшнего дня, то сейчас я её просто ненавидела.

— Кстати, как ты оказалась рядом с Луи? — Шепотом спросила меня подруга, искоса поглядывая на моих родителей. Те стояли в дверном проеме, и все еще разговаривали с врачом. Теперь к ним присоединилась и Луиза — мама Моники и Хосе.

— Я поехала в питомник. Увидела там Хрум-Хрум. А пока я находилась рядом с ней, появился и Луижди вместе с женой. Эта стерва назвала мою теплокровную Булочкой!

— Может, у нее проблемы с мучным. Ну, знаешь, модели не едят мучное, сладкое, вот она и восполняет углеродный баланс.

Такое предположение подруги вызвало у меня улыбку. Я хотела ответить ей, но меня отвлек голос мамы:

— Милая, мы оформлять выписку, а ты лежи, отдыхай. Через час мы заберем тебя.

Мама посмотрела на моих друзей, вопросительно изогнув бровь. Моника, чуть зардевшись от того, что она так по-хозяйски развалилась на койке, улыбнулась и в один голос с братом ответили:

— Мы останемся, сеньора Моретти.

Мама усмехнулась и повернулась в пол оборота в коридор, выкрикивая Луизе:

— Лу, слышала, твои дети такие сплоченные! Золото! — Она пристально наблюдала за Хосе, оценивая истинные причины его такого поведения. Меня бесила её глупая ревность, которая появлялась сразу, как только он касался меня. Сейчас же я видела искреннее беспокойство матери.

Ответ женщины вызвал у меня новую волну смеха. Моника прикрыла рот рукой, а второй показывала кулак брату, тот, в свою очередь, делал тоже самое.

— Это золото в машине по дороге сюда, чуть все стекла не повыбивали. И не скажешь, что взрослые.

— Счастье, Лу, когда твои дети всегда для тебя маленькие. — Она грустно улыбнулась, глядя на меня. — Еще увидимся, дочка.

Она закрыла за собой дверь. Хосе тут же поднялся с колен и сел рядом со мной на койку. Будучи все еще обиженной на него, я отодвинулась подальше настолько, насколько это было возможно. Поняв это, Хосе тяжело вздохнул и опустил голову.

— Прости меня, Андреа, — он накрыл мою ладонь своей, но я отдернула ее. — Я идиот, согласен. Сказал, не подумав.

— Ошибочка, — я почти шептала, но была уверена, что меня слышат оба. — Как раз об этом ты и думал. Ты же не занимаешься боксом, но в последнее время слишком часто у тебя стали чесаться руки. — Я закрыла лицо руками и издала сдавленный вой. — Господи, я была такой слепой. Ты же мне сам обо всем рассказал!

— Андреа, — начал было мой друг, но я вскинула руку, ладонью останавливая его поток слов.

— Одного не могу понять, — я потерла лоб, встречаясь с расстроенными глазами подруги. — При чем тут моя мать?

— Я взрослый мужчина, Андреа, — тихим голосом ответил он, — а она красивая женщина. Мы слишком часто находились под одной крышей. Так вышло, что понравились друг другу, и завязались отношения.