Гейнрих фон Офтердинген - (Харденберг Новалис

Цветы и деревья мощно росли и зеленели. Все казалось одушевленным. Все говорило и пело. Басня приветствовала всюду старых знакомых. Звери подходили к проснувшимся людям, радостно приветствуя их. Растения угощали их плодами и ароматами и очаровательно наряжали их. Ни один камень не давил более человеческой груди, и все тяжести сплотились вместе, образуя твердую почву. Они пришли к морю. Судно из полированной стали было привязано к берегу. Они сели в него и отвязали веревку. Нос повернулся к северу, и судно прорезали, точно на лету, ласкающиеся к нему волны. Шелестящий камыш затих; они тихо пристали к берегу и быстро поднялись по широкой лестнице. Любовь была поражена царственным городом и его богатствами. Во дворе бил оживший фонтан, роща шелестела сладчайшими звуками, и в ее жарких стволах и листьях, в ее сверкающих цветах и плодах точно зарождалась и цвела жизнь. Старый герой встретил их у дверей дворца. - Почтенный старец, - сказала Басня. - Эросу нужен твой меч. Он получил от Золота цепь, которая одним концом спускается в море, а другим охватывает его грудь. Возьмись за нее вместе со мной и поведи нас в зал, где покоится принцесса.

Эрос взял из рук старика меч, приставил его к груди и наклонил острие вперед. Двери зала распахнулись и Эрос, восхищенный, подошел к спавшей Фрее. Вдруг произошло сильное сотрясение. Светлая искра пролетела от принцессы к мечу; меч и цепь блеснули, герой поддержал маленькую Басню, которая чуть не упала. Султан на шлеме Эроса заколыхался. - Брось меч, - крикнула Басня, - и разбуди твою возлюбленную. Эрос уронил меч, устремился к принцессе и пламенно поцеловал ее сладостные уста. Она открыла свои большие темные глаза и узнала возлюбленного. Долгий поцелуй запечатлел вечный союз.

С купола спустился вниз король, держа за руку Софию. Созвездия и духи природы следовали за ними блестящими рядами. Несказанно-ясный день заполнил залу, дворец, город и небо. Бесчисленная толпа излилась в огромный королевский зал и смотрела с тихим умилением, как любящие склонили колени перед королем и королевой, которые торжественно благословили их. Король снял с головы венец и возложил его на золотые кудри Эроса. Старый герой снял с него доспехи и король набросил на него свою мантию. Затем он дал ему лилию в левую руку, и София надела очаровательное запястье на соединенные руки любящих, а также увенчала венцом темные волосы Фреи.

- Слава нашим повелителям! - воскликнул народ. - Они всегда жили среди нас, но мы их не знали. Благо нам! Они будут вечно властвовать над нами! Благословите и нас!

София сказала новой королеве: - Брось запястье, знаменующее ваш союз, на воздух, для того, чтобы народ и мир оставались в союзе с вами. Запястье разлилось в воздухе и вскоре над каждой головой появились светлые круги; сверкающая лента протянулась над городом, над морем и землей, которая праздновала вечный праздник весны. Вошел Персей; в руках у него были веретено и корзинка.

-  Вот, - сказал он, - останки твоих врагов. - В корзинке лежала каменная доска с черными и белыми квадратами и рядом множество фигур из алебастра и из черного мрамора.

-  Это шахматы, - сказал София; - все войны сведены к этой доске и к этим фигурам. Это памятник старого смутного времени, - Персей обратился к Басне и дал ей веретено.

- В твоих руках это веретено будет вечно нас радовать, и ты будешь нам прясть из самой себя золотую неразрывную нить.

Феникс прилетел с звучным шумом к ее ногам, распростер перед нею свои крылья, на которые она села, и пронесся с нею над троном, на который более не спускался. Она пропела небесную песню и стала прясть, причем нить как бы вилась из ее груди. Народ снова пришел в восторг и все взоры устремились на милое дитя. Потом снова в дверях раздалось ликование. Старый месяц явился со своей удивительной свитой, и за ним народ нес на руках, как бы в триумфальном шествии, Гинистану и ее жениха.

Их обвивали венки цветов. Королевская семья встретила их с сердечной нежностью, и новая королевская чета провозгласила их своими наместниками на земле.

-  Отдайте мне, - сказал месяц, - царство парок, причудливые строения которого только что выступили из-под земли на дворцовом дворе. Я позабавлю вас там представлением, для чего понадобится помощь маленькой Басни.

Король согласился; маленькая Басня ласково кивнула головой, и народ обрадовался странному, занимательному времяпрепровождению. Геспериды прислали поздравления с восшествием на престол и попросили защиту для своих садов. Король велел принять их, и так следовали одно за другим бесчисленные радостные посольства. Тем временем трон незаметно преобразился и сделался пышным брачным ложем, над пологом которого носились Феникс и маленькая Басня. Три кариатиды из темного порфира подхватывали полог сзади, а спереди он покоился на базальтовой фигуре сфинкса. Король обнял свою зардевшуюся возлюбленную, и народ последовал примеру короля: все стали обниматься. Слышны были только нежные поцелуи и шепот. Наконец, София сказала: - Мать среди нас, ее присутствие принесет нам счастье навеки. Последуйте за нами в наше жилище; мы будем вечно жить там в храме и будем хранить тайну мира. Басня стала усердно прясть и громко запела:

"Основан Вечности заветный град.

В любви и мире позабыт разлад.

Прошли, как сон, страданья вековые.

Властительница душ навек София".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СВЕРШЕНИЕ

МОНАСТЫРЬ ИЛИ ПРЕДДВЕРИЕ

Astralis.

Я летним утром вдруг помолодел;

И я почувствовал, как бьется жизнь

Впервые, - и пока моя любовь

В восторгах изливалась без конца,

Я больше просыпался, и стремленье

К сильнейшему, последнему слиянью

Во мне росло и крепло каждый миг.

Я силой сладострастья был зачат.

Я - середина, я - священный ключ,

Откуда каждое томленье льет

Струи свои, куда стремит опять,

Разбитое, покорную волну.

Вы видели меня, не зная.

Вы помните, как я при вас

Ночным скитальцем в первый раз вошел

В тот вечер радостный? Как в тот же миг

Вы дивной дрожью были зажжены?

Я, затаенный в чашечках медовых,

Благоухал и колыхал цветы

В тумане золотом. Я был незримым

Ручьем, бореньем тихим, все текло

Ко мне и сквозь меня, волнуя нежно.

И вот пыльца, упавшая на пестик,

- Вы помните вечерний поцелуй?

Запенила холодную волну,

Как молния; в меня движенья влились,

Все нити тонкие зашевелились,

Что было тайным помыслом моим,

Вдруг становилось зримым и земным.

Но был я слеп, и только звезд горенье

В таинственном манило отдаленье,

И чудилось мне много теней странных.

Времен былых, времен обетованных.

Рожденный мудрой мукой и любовью

Недолго жил сознания росток.

Кто сладострастие во мне зажег,

Тот напоил меня и горькой кровью,

И мир зацвел по склонам озаренным,

И прорицанье стало окрыленным.

Нет Гейнриха, Матильды нет в сознаньи,

Они слились в одном очарованьи!

Исполнилось! Взошло земное семя,

Меня к лазури вихри вознесли!

Блаженный миг, приди и утоли!

Свои права утратившее время

Дары свои отъемлет у земли.

Иного мира близки дни.

В них померкнут солнечные огни,

И вспыхнут в запустенье мшистом

Дни грядущие в торжестве лучистом.

И все, что длилось каждый день,

Как сказочная встанет тень.

Любви опять настала власть,

И Басня начинает прясть.

Вот древние игры естества.

Вот новые, мощные слова.

Так дух великий, мировой

Зацветает всюду, всегда живой.

Все должно друг в друга проникнуть,

Все друг от друга зардеть, возникнуть.

Каждый - со всем соединен.

В единстве крепком пали покровы,

В заветные недра входит он,

Там воскресает для жизни новой,

Новым сознанием там окрылен.

И сон - как мир, и мир - как сон.

Все, что казалось, - свершено,

Лишь в отдаленье унесено.

Все перепутав нити, строит

По воле свободное воображенье:

Здесь что-то завесит, а здесь приоткроет,

В волшебном развеется дуновенье.

Горечь и сладость, жизнь и тленье

Слиты в одно для души живой,

И не узнает исцеленья,

Кто предан страсти роковой.

С болью повязка разорвется,

Упав с духовных наших глаз,

Верное сердце не вернется,

С печальным миром разлучась.

И тело изойдет рыданьем

И мир могилой назовет,

И в мир, сожженное страданьем,

Как пепел, сердце упадет.

По узкой тропинке, которая поднималась в горы, шел странник, погруженный в глубокие мысли. Полдень миновал. Сильный ветер свистел в синем воздухе и его глухие многообразные голоса замолкали, едва раздавшись. Не пронесся ли он через страны детства? Или через другие, говорящие страны? То были голоса, звук которых отдавался в глубине души, и все же странник как будто не знал этих голосов. Он дошел до горы, где надеялся обрести цель своего пути.