Клубника со сливками - Светлана Демидова

– Вам решать, – ответил он, подняв наконец на нее свои ярко-карие, слегка навыкате глаза. – Но согласитесь, все говорит о том, что наши ребята качественно работают. Рябков с Ткаченко – бывшие опера из убойного отдела. Они не могли не докопаться, с кем жил Игорь Маретин до Риммы Брянцевой.

– И что? Долго ржали? – больным голосом спросила Полина.

– Нет… ну почему… Дело-то житейское… Каждый может оказаться в вашем положении, – опять пряча глаза, проговорил Матвеев.

– Ну да! Да! Я, а не Екатерина Брусницына, подала заявление на Маретина! Можете хихикать над этим сколько хотите! Я люблю его, а он ушел к этой… Брянцевой, и я не могу понять, в чем дело! Все было хорошо, и вдруг…

– Дело в том, Полина Борисовна, – осторожно начал Матвеев, – что все не совсем вдруг.

– То есть?

– То есть Римма Брянцева является бывшей женой Игоря Маретина.

– Женой?

– Вы не знали, что он был женат?

– Нет… то есть да… В общем, я знала, что он был женат… Не знала, что на этой…

– Рябков даже выяснил, почему они развелись.

– Ну и?

– У Брянцевой не было детей.

– Не было детей, и они развелись?

– Ну… все не так примитивно. Брянцева лечилась, но безуспешно. Нервничала по этому поводу. Можно даже сказать, что с ума сходила, а потом начала устраивать мужу истерики и сама же подала на развод.

– Но… вы-то откуда узнали об этом? – удивилась Полина. – Не от Брянцевой же… и, надеюсь, не от Игоря?

– Разумеется, не от Игоря (кстати, Римма зовет его Гариком) и, конечно, не от самой Брянцевой, – успокоил ее Матвеев. – Какая женщина об этом расскажет! Но у любой женщины, к несчастью, имеются подруги, а Толик Рябков настолько интересный мужчина, что эти самые подруги в клюве приносят ему любые нужные сведения. Будьте, Полина Борисовна, осторожнее с подругами. Не стоит им так уж безоглядно доверять. Например, ваша Брусницына совершенно забыла о том, что «писала» заявление в «Агенересс». Можете себе такое представить?

Полина горько усмехнулась. Конечно, она может такое представить. У нее давно уже рот на замке от всех, а не только от подруг. Мужики, как не раз доказывала жизнь, такие же продажные, как и женщины. Катьке она доверилась только потому, что они с ней чуть ли не с пеленок знакомы. Полине про нее тоже такое известно, что этой Брусницыной отнюдь не поздоровится, если рассказать кое-кому. Ну, погоди, Катька!

А что касается Игоря, то он действительно любил детей, дружил, если можно так выразиться, с четырехлетним соседом Полины – Максимкой, да и вообще со всеми детьми их подъезда. Он говорил, что зря не пошел учиться в педагогический. Из него вышел бы хороший учитель или какой-нибудь тренер. То, что у жены не было детей, не могло его не удручать.

– А что теперь? – быстро спросила Полина, чувствуя, как щеки наливаются краской. Но что уж сейчас стесняться, когда правда и так вылезла наружу. Плевать ей на то, что о ней думает Матвеев. Если что, можно его и уволить вместе с красавцем Рябковым. – Брянцева вылечилась? Может быть, она уже беременна?

– Мы проверяли женские консультации и частные клиники, которые расположены в районе, где живет Брянцева, – по-военному отрапортовал Матвеев, словно почувствовав, что ему грозит увольнение. – Она не обращалась к гинекологам уже несколько лет.

– А институт Отто?

– Сегодня на всякий случай туда отправился Ткаченко, но вряд ли она к ним обращалась. Брянцевой нужно ехать в Отто на двух видах транспорта, потом еще идти пешком, а рядом с домом неплохая консультация. Так что… сами понимаете…

Полина еще раз безупречными ногтями выбила по столу дробь и спросила:

– А что этот… как его? Ну… который тоже жаждал объятий Брянцевой и с которым у Маретина, как вы говорили, вышел конфликт?

– Никак. Брянцева его отшила.

– Может быть, ему заплатить, чтобы он активизировался? Как вы понимаете, я никаких денег не пожалею…

– Думаю, Полина Борисовна, что с Аркадием Дубовицким этот вариант не пройдет.

– Почему?

– Самолюбивый сильно, а его выставили из дома Риммы, как мальчишку.

– А как же любовь?

– Ну… возможно, он еще не успел влюбиться без памяти.

– А другие варианты вы продумали? Между прочим, вы приличные деньги получаете в моем агентстве, а потому неплохо бы шевелить мозгами активнее!

– Мы и так делаем все, что можем, Полина Борисовна! Особенно теперь, когда узнали, что дело касается вас! Кстати, пока я вам тут все детали обрисовывал, у меня возникла мыслишка… А что, если…

* * *

– Значит, так, Лариска: мы с тобой теперь заодно, поскольку цель у нас общая, – сказал Никита и развалился на ее диване еще вольготнее. – Твоя задача – как можно незаметнее тырнуть книжонку из шкафа, который стоит в бывшем кабинете моего папаши. Вот название… я тебе тут записал… «Часослов» какой-то… с миниатюрами… Да смотри, осторожнее… девятнадцатый век… Или восемнадцатый… шут его знает… Чем раньше эти миниатюры окажутся у покупателя, тем быстрее он состряпает нам необходимые бумаги, по которым твой ненаглядный Юрок останется без жилья вообще. Как ты думаешь, куда он при этом направит свои стопы?

Лариса ничего не ответила, потому что была не слишком уверена, что бывший муж повернет свои стопы именно в сторону ее квартиры. Конечно, он уже не так непримирим, как раньше… к Илюшке заходит, но что-то в Юре разладилось… Как-то он потемнел лицом и даже состарился. Странно, что он, такой тонкий интеллигент, сын этого мужичары. По всему выходит, что Никите Николаевичу лет шестьдесят, но жизнь в нем по-прежнему бьет ключом, чуть ли не брызжет из глаз. Эдакая энергия, что даже темпераментная Лариса в его присутствии несколько теряется. И красив, пожалуй… Высокий, сильный, без всякого намека на полноту. Морщин немного, кожа гладкая, глаза пронзительные, а губы такие… что Лариса, пожалуй, и свои не прочь подставить им…

Никита столь недвусмысленно зыркнул на нее своими глазищами, будто догадался, что она про него думает. Лариса смутилась и опустила голову с тяжелым узлом волос на затылке.

– Ну… я пошел, подруга, – сказал он и встал с дивана. – Проводи, что ли…

Лариса нехотя поднялась с кресла и направилась к двери. По дороге Никита ее перехватил и сжал своими ручищами так, что ей стало тяжело дышать.

– Красивая ты, Лариска, – выдохнул он ей в лицо и тут же впился в губы.

Она попыталась сопротивляться, но очень скоро решила, что не стоит. Пусть все будет как будет. Илюшки дома нет, а значит, она может себе позволить то, без чего уже страсть как изголодалась, из какого-то дурацкого принципа не допуская до себя Серегу. А этот мужик сделает свое дело и уйдет. Не станет же он доносить на нее собственному сыну. Зачем ему это надо? И Лариса, что называется, спустила тормоза. Она сама расстегивала блузку и стягивала тренировочные брюки, в которых застал ее Никита. Это так и надо, чтобы не совсем снять. Пусть все болтается, мешает. В том и весь смак, когда все расхристанно и будто наспех. Будто кто-нибудь войдет, и им надо торопиться. Так острее, горячее и пронзительней. Юре никогда даже в голову не приходило заняться с ней сексом где-нибудь, кроме супружеской спальни, а ей так хотелось новизны ощущений. Потому она и приглашала Серегу, который налетал на нее прямо в коридоре, и его холодные руки сразу отправлялись гулять по разгоряченному Ларисиному телу, изнывающему под коротеньким халатиком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});