Косыгин. Вызов премьера (сборник) - Виктор Гришин

16 октября 1964 г., после известного пленума ЦК, освободившего Хрущева от всех должностей, Алексей Николаевич был утвержден Председателем Совета Министров СССР.

Неотложные вопросы, на которых следовало сконцентрировать внимание и которыми надо было постоянно заниматься, изложены им в программном выступлении на сессии Верховного Совета СССР спустя всего несколько дней после нового назначения. Это говорит о том, что он прекрасно понимал и знал все острейшие проблемы нашей экономики и четко представлял себе план дальнейшей деятельности Совета Министров.

Как же складывался служебный день Косыгина? Обычно он начинался в девять часов с просмотра газет. Затем Алексей Николаевич принимал заведующего секретариатом (сначала это был А.К. Горчаков, а после его трагической гибели в автомобильной катастрофе – Б.Т. Бацанов) с неотложными делами, по которым он сразу давал задания аппарату, а в необходимых случаях своим заместителям, Госплану, Госснабу, министрам. Все такие поручения тщательно контролировались.

Затем к Алексею Николаевичу приходил его помощник В. Н. Соколовский с материалами Политбюро или отдельными поручениями ЦК. Как правило, предварительно решения по этим вопросам были тщательно подготовлены и согласованы с заинтересованными организациями. За исполнением их также был установлен особый контроль.

Алексей Николаевич критически оценивал практику заседаний Президиума Совета Министров. Присутствующие зампреды и докладчики-министры нередко поверхностно знали обсуждаемые вопросы, поэтому и рассмотрение их подчас проходило формально. Алексей Николаевич ввел в практику тщательное изучение материалов, представляемых на Президиум, и предварительное рассмотрение их не с начальниками отраслевых групп, а с непосредственными исполнителями – как правило, высококвалифицированными специалистами.

После ухода Алексея Николаевича из Министерства финансов наши дальнейшие служебные пути разошлись. Но именно чисто служебные, ибо хорошие, доверительные человеческие отношения у нас сохранились до конца его дней. Мы довольно часто виделись на заседаниях Совмина, я нередко бывал у него дома, на даче.

С 1953 г. моя работа была связана с промышленностью строительных материалов. Личное общение с Алексеем Николаевичем мне во многом облегчало решение тех или иных проблем. Надо сказать, что Косыгин интересовался этой отраслью и неплохо знал ее – перед войной, как заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров, он вплотную занимался ею. Особое внимание он уделял развитию производства цемента как основы основ любого строительства.

Много раз я обращался к Алексею Николаевичу с предложением передать из легкой промышленности в промышленность строительных материалов фарфоровое производство: сырье – у нас, наука и кадры – у нас; дело ли легкой промышленности заниматься фарфором? На это Косыгин, который неоднократно бывал на лучшем в стране Ленинградском фарфоровом заводе, неизменно отвечал, что кирпичникам и бетонщикам заниматься художественным фарфором не пристало.

А с фарфором в стране дела обстояли далеко не блестяще: купить чашку или заварной чайник – целая проблема.

Возражая Алексею Николаевичу, я приводил в пример среднеазиатские республики, для которых иметь собственные фарфоровые заводы, выпускающие традиционные национальные изделия – пиалы, чайники с орнаментом или рисунком, – мечта.

В конце концов Косыгин сдался – он поручил подготовить решение о строительстве 12 фарфоровых фабрик. Многие из них были построены достаточно быстро, и дефицит фарфора был снят.

* * *

Как известно, в 1966 г. вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». В основу документа, который стал поистине манифестом косыгинской реформы, легли доклад Алексея Николаевича на сентябрьском (1965 г.) Пленуме ЦК и его выступление на сессии Верховного Совета СССР.

Здесь надо заметить, что многие положения этого постановления стали действовать значительно раньше. Это, в частности, касается оценки работы большинства предприятий по нормативно-чистой продукции.

Однако административно-командные методы управления народным хозяйством были для многих руководителей куда удобней и привычней, чем коренные нововведения. Интерес к реформе стал падать, а в 70-х годах о ней вообще перестали упоминать.

В последние годы на посту Председателя Совета Министров СССР Алексей Николаевич стал постепенно утрачивать самостоятельность, уверенность в принятии решений. Рассматривая на заседаниях Президиума Совета Министров сравнительно несложные, чисто хозяйственные дела, Алексей Николаевич нередко говорил:

– Давайте внесем этот вопрос на рассмотрение в ЦК.

Все чаще на заседаниях появлялся безмолвный Кириленко. Многим было известно о резких, острых выпадах в адрес Косыгина со стороны Брежнева, Суслова, Кириленко на закрытых заседаниях Секретариата и Политбюро ЦК КПСС.

Косыгин стал много болеть. Работать ему становилось все труднее. Это чувствовалось по его поведению, это же отмечали и участники заседаний.

10 декабря 1980 г. утром я поехал в Госплан СССР и вернулся к себе в Минпромстройматериалов лишь около двенадцати дня. На пороге приемной меня встретила встревоженная секретарша:

– Вам только что по городскому телефону звонил Алексей Николаевич, – сказала она. – Он оставил номер и просил ему перезвонить.

Я вошел в кабинет и сразу же набрал номер. Трубку взял Алексей Николаевич, поздоровался, сказал, что находится в больнице – что-то забарахлило сердце. Он спросил, не смогу ли я разыскать и привезти ему статью генерал-лейтенанта Калягина, опубликованную в журнале «Вопросы истории».

Часа через два я уже был на Мичуринском проспекте, в больнице у Косыгина.

Тогда я еще не знал, что Алексей Николаевич освобожден от работы и от всех должностей, и у меня было много недоуменных вопросов: почему у Косыгина сняли «вертушку», почему такое равнодушие проявляют к его болезни члены Политбюро и Президиума Совета Министров, почему перестали присылать ему закрытые материалы, в том числе так называемый закрытый белый ТАСС. Все это я хотел выяснить, однако по ходу беседы понял, что спрашивать об этом не следует.

Алексей Николаевич говорил о непростых взаимоотношениях, сложившихся у него в последние годы с руководителями страны, потере у них интереса к реформе, о том, что важные для страны решения принимаются теперь без совета с ним.

В палату несколько раз заглядывал врач и, как мне показалось, проявлял некоторое беспокойство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});