Пыль на трассе - Маклин Алистер

— Чего же ты хочешь от физиономии, которую уже целые сутки не мыли и не брили?

Она улыбнулась.

— Джонни, в шале тебя ждет мистер Даннет. Странно, почему он не мог прийти в столовую?..

— У мистера Даннета наверняка есть на то свои причины. Может, он не хочет показываться в моем обществе.

Мэри недоверчиво сморщила носик и повела Харлоу за собой на улицу. Повиснув у него на руке, она сказала:

— Я так боялась, Джонни. Так боялась.

— И правильно делала, — важно изрек Харлоу. — Ох опасная эта работа — перегонять грузовик в Марсель и обратно.

— Джонни.

— Прости.

Они торопливо пошли под дождем к шале, поднялись по деревянным ступеням на крыльцо и юркнули в просторную прихожую. Закрыв за собой дверь, Мэри притянула Харлоу и поцеловала. Поцеловала совсем не по-дружески, не по-родственному. Харлоу изумленно вытаращил глаза.

— А вот это я делаю не со всеми, — сказала она. — И вообще ни с кем.

— Ты, Мэри, проказница.

— Не спорю. Но милая проказница.

— Да уж конечно, конечно.

Сверху, стоя на лестнице, эту сцену наблюдал Рори. Он чуть не задохнулся от злости, но как только Мэри и Харлоу повернулись, у него хватило ума исчезнуть с глаз долой: еще отзывалось болью в шевелюре воспоминание о последней встрече с Харлоу.

Спустя двадцать минут, приняв душ, побрившись, но так и не отдохнув, Харлоу сидел в комнате Даннета. Сжато, лаконично, однако не упустив ни одной важной подробности, он поведал о событиях последней ночи.

— Что же дальше? — спросил Даннет.

— Сейчас возьму «феррари» и вернусь в Марсель. Заскочу к Джанкарло за фотографиями, потом поезду выразить сочувствие Луиджи Ловкачу.

— Он запоет?

— Как соловей. Если даст показания, полиция простит ему пистолет и финку, и тогда нашему знакомому не придется пять лет шить почтовые сумки или горбатиться в каменоломне. Луиджи не произвел на меня впечатления благороднейшего из римлян.

— Как же ты доберешься обратно?

— На «феррари».

— Но ведь Джеймс велел…

— Оставить машину в Марселе? А я оставлю ее на заброшенной ферме у дороги. Она мне понадобится сегодня ночью. Я хочу проникнуть в «Приют отшельника». Мне нужен пистолет.

Целых пятнадцать секунд Даннет сидел без движения, не глядя на Харлоу, потом достал из-под кровати свою пишущую машинку, перевернул ее вверх дном и снял нижнюю крышку. Она была выложена изнутри войлоком и снабжена шестью парами пружинных зажимов. Под зажимами лежали два автоматических пистолета, два глушителя и две запасные обоймы. Харлоу взял пистолет поменьше, глушитель и запасную обойму. Он проверил ту обойму, что была в пистолете, и вставил ее на место. Все это он спрятал во внутренний карман куртки и застегнул молнию. Не сказав больше ни слова, Харлоу вышел из комнаты.

Он тотчас отправился к Макалпину.

Макалпин побледнел и осунулся: без сомнения, его точил тяжелый недуг, только медицина была тут бессильна.

— Едешь прямо сейчас? — спросил он. — Ты ведь, наверно, валишься с ног.

— До утра, надеюсь, дотяну, — ответил Харлоу.

Макалпин выглянул в окно. Дождь лил как из ведра. Он обернулся к Харлоу.

— Не позавидуешь — ехать в такую погоду. Правда, к вечеру, говорят, прояснится. Тогда мы и займемся разгрузкой.

— Похоже, вы что-то не договариваете, сэр.

— Да, верно, — Макалпин замялся. — Ты, кажется, целовал мою дочь.

— Бессовестное вранье. Это она целовала меня. Кстати, ваш сынок дождется, что я задам ему хорошую трепку.

— В добрый час, — устало промолвил Макалпин. — Джонни, ты имеешь виды на мою дочь?

— Не знаю. А вот она уж точно имеет виды на меня.

Харлоу вышел от Макалпина и тут же столкнулся нос к носу с Рори. Они уставились друг на друга: Харлоу — испытующе, Рори — с тревогой.

— Ага! Опять подслушиваешь, — заговорил первым Харлоу. — А ведь шпионить некрасиво, а, Рори?

— Кто? Я? Подслушиваю? Никогда!

Харлоу ласково положил руку ему на плечо.

— Рори, малыш, у меня новость. Твой отец не только согласен с моим намерением задать тебе трепку, он горячо его одобряет. День я выберу, конечно, по своему усмотрению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Харлоу дружески похлопал Рори по плечу — в этом напускном дружелюбии сквозила угроза. Улыбнувшись, он спустился в прихожую, где его ждала Мэри.

— Джонни, поговорим?

— Давай. Только на крыльце. А то вдруг у этого юного разбойника по всему дому натыканы микрофоны — с него станется.

Они вышли на крыльцо, затворили за собой дверь. Холодный дождь сеял так часто, что половина бывшего летного поля исчезла в густой пелене.

— Джонни, обними меня, — попросила Мэри.

— Подчиняюсь и обнимаю. И даже не одной рукой, а сразу обеими.

— Не надо так разговаривать со мной, Джонни. Я боюсь. Я все время боюсь за тебя. Ведь происходит что-то ужасное, да, Джонни?

— С чего ты взяла?

— Ты просто невыносим! — Для отвода глаз она перевела разговор на другую тему. — Ты едешь в Марсель?

— Да.

— Возьми меня с собой.

— Нет.

— Не очень учтиво с твоей стороны.

— Нет.

— Кто ты такой, Джонни? Чем ты занимаешься?

Мэри стояла крепко прижавшись к нему и вдруг медленно, с удивлением отстранилась. Она протянула руку к внутреннему карману его куртки, расстегнула молнию, вынула пистолет и завороженно уставилась на вороненую, с синеватым отливом сталь.

— Милая Мэри, я не делаю ничего дурного.

Она снова сунула руку ему в карман, достала глушитель, и лицо ее помертвело от страха.

— Это глушитель, да? С ним можно убивать людей без лишнего шума.

— Я же сказал, милая Мэри, что не делаю ничего дурного.

— Знаю. Знаю, ты не способен на дурное. Но… я должна рассказать папе.

— Если хочешь свести своего отца в могилу, тогда рассказывай. — Харлоу понимал всю жестокость своих слов, однако не видел другого выхода. — Беги, рассказывай.

— Свести в… что это значит?

— Я кое-что задумал. Если твой отец узнает, он помешает мне. Он сломлен. А я пока еще нет, хотя все уверены в обратном.

— Но почему ты сказал «свести в могилу»?

— Вряд ли он долго протянет в случае гибели твоей матери.

— Моей матери? — Она впилась в него глазами. — Но мама…

— Твоя мать жива. Я точно знаю. Думаю, я могу выяснить, где она находится. Если мне это удастся, то сегодня вечером я привезу ее.

— Ты уверен? — Мэри беззвучно плакала. — Уверен?

— Уверен, милая моя Мэри. — Про себя Харлоу пожалел, что уверен только на словах.

— Но ведь есть полиция, Джонни.

— Отпадает. Я мог бы сказать им, где добыть информацию, но у них ничего не выйдет. Они вынуждены действовать в рамках закона.

Мэри невольно уронила взгляд на пистолет и глушитель, которые по-прежнему держала в руке. Потом снова подняла на Харлоу заплаканные глаза. Тот кивнул, взял у нее оружие, спрятал в карман и застегнул молнию. Еще несколько мгновений она вглядывалась в его лицо, потом взялась за лацканы кожаной куртки.

— Джонни, возвращайся ко мне.

— Мэри, я всегда буду возвращаться к тебе.

Она попробовала улыбнуться сквозь слезы. У нее это плохо получилось.

— Опять оговорился?

— Я не оговорился, — ответил Харлоу, поднял воротник, сбежал с крыльца и, не оборачиваясь, быстро зашагал под проливным дождем.

Не прошло и часа, как Харлоу оказался в лаборатории Джанкарло. Сидя в кресле, он просматривал толстую пачку сверкающих фотографий.

— Хоть и нескромно хвалить самого себя, но, надо сказать, фотограф я отменный.

— Безусловно, — кивнул Джанкарло. — И в выборе объектов чувствуется неподдельный интерес к людям. К сожалению, мы пока не разобрались в записях Траккьи и Нойбауэра, однако тем больший интерес они представляют для нас, не правда ли? Впрочем, то же самое в полной мере относится к Макалпину и Джейкобсону. Известно ли вам, что за последние полгода Макалпин выплатил более ста сорока тысяч фунтов стерлингов?

— Я догадывался, что из него вытянули много, но столько! Это накладно даже для миллионера. А можно установить личность счастливого получателя?