Город драконов. Книга шестая - Елена Звездная

эти самые затравленные исхудавшие псы… Кошки, перемещающиеся по крышам полуразваленных домов, и крысы – таких тощих и изголодавшихся я не видела нигде и никогда. Мне доводилось сталкиваться с крысами, но эти… едва ли были больше мышей. А уж тощие настолько, что псы на их фоне выглядели упитанными…

Но кроме этой ужасающей картины, я, с каждым шагом вглубь этого квартала на окраине столицы, чувствовала и другое – я ощущала драконов.

Юных, совсем крохотных, далеко не чистокровных, но драконов.

Я чувствовала их.

В домах, которые казались нежилыми.

В переулках, выглядевших совершенно пустыми.

Под завалами и развалинами, куда казалось и крысам не пробраться…

Я чувствовала их. Каждого из них…

– Анабель, дайте руку, – внезапно сказал лорд Давернетти.

И едва сжал мою ладонь, вынес очевидный вывод:

– Вы вся дрожите.

Мне хотелось сказать «Уведите меня отсюда». Хотелось этого потребовать. Но с каждым шагом драконов становилось все больше. Как звезды зажигаются в небе, вот так же они зажигались в моем ощущении пространства. И не гасли. Лишь появлялись… появлялись… появлялись… Кто-то горел сильнее, кто-то слабее, кто-то едва ощутимо… Но они оставались сиять, воистину словно звезды на небе.

– Бель, – лорд Давернетти попытался остановиться, но я пошла дальше, и потянула его за собой.

И где-то в этот момент началась битва.

Неизвестные, в коих я совершенно не ощущала драконов, и даже магов, открыли стрельбу без предупреждения. Но драконы среагировали весьма профессионально – миссис Макстон и Бетси были скрыты за каменными стенами и оставлены с охраной, я же продолжила идти, прикрываемая лордом Давернетти. Пули в него попадали, и весьма много раз, но не причиняли никакого вреда, отскакивая от усиленной второй ипостасью кожи.

– Я хочу, чтобы ты знала, – старший следователь, шедший впереди и прикрывающий меня от пуль, вдруг резко развернулся, все так же оставаясь моим укрытием, – если бы не ты, сегодня мы потеряли бы большую часть наших. И под словами «большую часть», я имею ввиду – почти всех.

В воздухе свистели пули.

Они взрывались, кромсали каменные стены домов, превращая их в каменное же крошево, отскакивали от защищенных драконов, и попадали вновь в стены…

Какой-то пес жалобно взвыл, раненный шальной пулей.

Звезды в моем восприятии окружающего пространства сияли все ярче, все требовательнее, все интенсивнее. Но я бы справилась, я бы с этим справилась, если бы не раненый пес и запах крови в воздухе…

– Лорд Давернетти, – я чувствовала слезы, текущие по моему лицу, чувствовала дрожь, сотрясающую все тело, и ощущала силу, захватывающую все мое существо, – остановите меня… Пожалуйста….

Непонимание в каре-зеленых глазах полицейского, тревога, наполнившая его взгляд, и вопрос, который лорд Давернетти уже не успел задать.

Меня затопило сиянием.

Ярко-синим, но по краям, по самым краям – болотно-зеленым.

Оно затопило меня, заставляя хватать ртом воздух и не чувствовать вдоха, словно ни капли кислорода в воздухе не осталось. Словно и самого воздуха не осталось. Я знала, что поглощена страхом, и что возможно страх всему причиной, но дело было не в нем. Где-то на задворках разума, нарастало ощущение неизбежности чего-то грядущего. Где-то в душе росло томительное ожидание. Предчувствие того, что сейчас произойдет. Я не знала, что это будет – хорошее, или плохое, но всем сердцем чувствовала – все изменится. Здесь и сейчас.

Лучше бы я вернулась в поместье Адриана…

А звезды все зажигались…

– Бель! – лорд Давернетти схватил меня за плечи и встревожено встряхнул, – Бель!!!

Но до меня уже было не докричаться.

Я отступила внутрь себя, отрешенная, спокойная, лишенная страха, беспокойства, желаний и потребностей.

Я словно оказалась в лаборатории профессора Стентона, в момент, когда профессор брал мое сознание под контроль, что проделывал лишь в случае самых сложных из опытов. Тогда, когда для слов не оставалось ни времени, ни пространства, ни возможностей. И я становилась словно инструментом – безмолвным, сосредоточенным, исполняющим все необходимое.

И никакого страха. Никакой тревоги. Никаких желаний.

Дыхание стало спокойным, сердце билось размеренно и четко, уверенность наполняла все мое существо, а звезды в окружающем пространстве горели все ярче, практически ослепляя меня.

«Первое – зов», – прозвучали в глубине моего разума слова профессора.

И я отчетливо произнесла:

– Vocantem!

И звезды вспыхнули! Все и разом! Засияли ярче тысячи солнц, превращая меня в слепое орудие профессора Стентона.

– Feralcat! – заклинание пробуждения дракона.

И воздух содрогнулся от чудовищного рева тысяч голосов.

Я словно оглохла.

– Impe… – начала было.

Рывок!

Сильный, почти болезненный. Сжавшие меня руки и хриплый приказ:

– Анабель, посмотри на меня!

Этот голос… Я вдруг поняла, что знаю его.

Знаю и другое – реакцию обладателя этого голоса, на заклинание «Imperium!».

Я произнесу «Imperium!», а Арнел скажет «Я хочу тебя»…

И еще не хватало, чтобы это услышала миссис Макстон!

Испуганно моргнув, я начала видеть.

Сначала серое небо. Затем темные очертания. После силуэт мужчины, крепко сжимающего меня в объятиях. Затем черные глаза, почему-то сияющие на его лице, а после бледные черты, побледневшего от ярости дракона.

– Анабель, – голос его был напряжен, – ты осознаешь, что делаешь?

Я вспомнила сияние звезд вокруг, момент, когда мое сердце освободилось от тревог и желаний, накатившее чувство неизбежности происходящего, полнейшее ощущение смирения и выдохнула:

– Нет.

Лорд Арнел судорожно вздохнул, и на миг прижал меня к своей груди. Там, так сильно, так мощно, и так встревожено билось сердце. Сердце дракона, который действительно тревожился обо мне…

– Анабель, – теплые губы коснулись моего виска, – я не знаю, что это происходило сейчас с тобой, но когда-то мне довелось крайне сомнительное удовольствие побыть марионеткой, и это чудовищно. Как и чувство вины, что остается в душе после. И чувство гадливости от того, что по этой душе прошлись грязными сапогами, а ты не сумел противостоять этому.

И я вдруг поняла, о чем он. Я это практически почувствовала, и да – мне было гадко, и мерзко, и где-то в глубине души, я чувствовала злость и негодование на саму себя, за то, что допустила подобное.

– А теперь послушай меня внимательно, – Арнел сжал подбородок, запрокидывая мою голову и вглядываясь в мои глаза, – ты умнее Стентона. Значительно умнее. Ты не его марионетка, не его орудие, и не его инструмент. Ты ученица, значительно превзошедшая своего учителя. И если то, что ты сейчас делаешь, ты считаешь правильным – я буду рядом и поддержу тебя во всем. Но если нет – только скажи.

И он отпустил мое лицо, но продолжал обнимать меня – защищая, оберегая, поддерживая. Став опорой, якорем, убежищем и домом, позволяя мне взвешенно и