Наложница огня и льда (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

Тишина. Плотная, горячая настолько, что в пиджаке стало жарко. Опаляющий взгляд, недоверчивый, полный изумления. Я чувствую его, но продолжаю смотреть на деревья по другую сторону дороги.

Зарокотал мотор, автомобиль развернулся по дуге, поехал к особняку.

Дом тоже тих, темен. Хотя вроде не поздно еще. В ответ на мой вопрос Дрэйк пояснил, что отпустил прислугу пораньше.

Мужчина проводил меня до комнаты, пожелал спокойной ночи и ушел. Закрыв дверь, я включила свет, сняла пиджак. Забыла отдать. Ничего, завтра верну.

Розовое пятно на кровати. Я приблизилась, коснулась тонкой ткани. Мой оставленный в гостиной палантин. Пенелопа или кто-то из горничных принес?

Я переоделась ко сну, включила ночник на прикроватной тумбочке и вдруг заметила рядом с лампой томик в черной обложке. А я так и не выбрала новые книги.

«Тропинки за грань». Гаэрт А.

И если палантин еще мог занести кто-то из прислуги, то о книге знал только Нордан. Значит, заходил в мое отсутствие?

И не в первый раз.

Выключив везде свет, я вышла из комнаты, направилась к лестнице на чердак. Постояла несколько минут, затем шагнула на первую ступеньку. Замерла на секунду, слушая, как одинокий скрип дрожит, разрывает тишину вокруг жалобным стоном. Отступила назад.

Понятно, почему Нордан ничего не сказал по поводу моего переселения. В гостевой спальне нет старой, скрипучей лестницы, по которой невозможно подняться, не поставив в известность обитателя комнаты. И сколько времени ночами Нордан проводил подле чердачной лестницы, делая, как я сейчас, один шаг на нижнюю ступеньку и отступая под предательский скрип? Что удерживало мужчину от подъема в каморку? Не скрипучая же лестница, в самом деле, или острая необходимость передаривать меня Бевану девственницей?

Я спустилась на второй этаж, миновала коридор. Подняла было руку для стука, но, передумав, нажала на дверную ручку. Не заперто. В гостиной ожидаемо темно, я пробиралась на ощупь. Дверь в спальню распахнута, в воздухе тяжелое облако спиртного духа. Я приблизилась к окну, открыла обе створки во всю ширь, обернулась, осматривая комнату в бледном лунном свете.

Нордан лежал на неразобранной кровати и спал, похрапывая время от времени. Лежал на спине, в одежде и в ботинках, свесив одну руку с края постели. При ближайшем рассмотрении в руке обнаружилась бутылка, полная на треть. Наклонившись, я осторожно, с некоторым трудом и по одному разжала пальцы, забрала бутылку. Права Лиссет, это нельзя выносить на трезвую голову. И я, зажмурившись, сделала глоток из горла. Закашлялась, чувствуя, как обожгло язык и горло, как перехватило дыхание. Словно выпила перца, толченого, острого, растворенного в воде.

Мужчина шевельнулся, промычал что-то и затих. Я поставила бутылку на столик, обошла кровать, откинула покрывало вместе с одеялом. Взбила подушку, улеглась на краю постели, натянув одеяло повыше, пытаясь отрешиться от возобновившегося похрапывания позади, от запаха алкоголя. И в пансионе, и в храме спальни были общие и к соседям по комнате мне не привыкать. Во время поездки в империю мы, уже бывшие послушницы, спали вместе, и у Шадора тоже приходилось всем ютиться в тесной каморке, где запирали на ночь рабынь. Рабов-мужчин держали отдельно.

До утра далеко. Будет время обдумать, что я скажу. Что я могу сказать.

И смогу ли сказать.

* * *

Рука, крепко обнимающая меня за талию.

Дыхание возле макушки.

Ощущение тела, прижимающегося ко мне со спины.

Сон или явь?

— От твоего запаха нет покоя даже во сне.

— На что он похож, запах этот?

Любопытно ведь.

— Гелиотроп. Особенно когда радуешься. Иногда появляются нотки тимьяна, герани. Летней грозы, дождя.

— Не знала, что ты разбираешься в травах.

— Мать была знахаркой. Заставляла собирать вместе с ней травы, сушить их, измельчать, ходить на рынок за тем, что не росло в наших краях. А не росло там много чего.

Я шевельнулась осторожно. Странный сон. Трепещущий, неуверенный.

— Котенок, не ворочайся. Это треклятое бессмертие не спасает от похмелья, а похмелье традиционно несколько отбивает всякую… охоту.

Я открыла глаза. За окном утреннее солнце сплеталось с пением птиц. Спальня Нордана. И его рука поверх одеяла на моей талии.

Это не сон.

— Нордан, я… — вот она, возможность. Другой может и не быть. — Я знаю о яде в… во мне, и я хотела спросить, зачем?

— Зачем что?

— Зачем вы… ты мне его ввел? Проще было надеть браслет рабыни, а после… перепродать меня. Нам рассказывали, так многие поступают. А с клеймом я… — вещь ограниченного использования. Ни Дрэйку, ни Бевану яд не помеха, но что стало бы со мной потом? И впрямь вышвырнули бы на улицу, едва тому же Бевану надоела бы игрушка?

Рука оставила мою талию, мужчина с мученическим вздохом перевернулся на спину.

— Зачем, зачем… Захотелось.

Я резко села, посмотрела на Нордана, трущего лоб и переносицу.

— Просто захотелось?

— Да. И давай закончим на этом.

Так просто — захотелось, и все? Понимаю, почему мужчина скрыл правду о яде — кто рассказывает рабам все и без утайки? Понимаю, почему меня купили — кто-то, следуя сиюминутному порыву, приобретает новые туфли, а кто-то нового раба. Понимаю, что мы действительно лишь вещи, ценное имущество и владельцев интересует только покорность, готовность выполнять свое назначение и возможный срок службы. Мало кого волнует, что будет с вещью, когда закончится срок или она станет не нужна. Я все понимаю, я стараюсь понять и принять, но…

Получить вдруг свободу и остаться в одиночестве? И лишь потому, что кому-то в очередной раз захотелось осуществить свой каприз? Потому что кто-то предварительно не задумался о последствиях собственных действий?

Слишком быстро. Слишком много открытий за столь короткий срок. Всю дорогу до Эллораны я привыкала к мысли, к осознанию, что отныне я рабыня. День за днем, долгими часами в тряском фургоне. Ночами, закутанная в тонкий дорожный плащ, слушая всхлипы других девушек. Я заставляла себя терпеть, не сопротивлялась, видя, как бьют тех, кто осмеливался возражать, как хватают и возвращают тех, кто набирался храбрости бежать. И я знала, что до столицы довезли не всех бывших послушниц и жриц. Удалось ли им сбежать? Едва ли. Нескольких попытавшихся ускользнуть либо особенно отчаянно сопротивлявшихся девушек увели солдаты и больше мы их не видели. В дороге ведь всякое может случиться, одной головой больше, одной головой меньше…

И сейчас мне нужно немного времени. Заново привыкнуть, осознать, решить, что делать.

Я повернулась, собираясь встать, но на запястье неожиданно сомкнулись пальцы, дернули назад.

— Куда пошла? Я тебя не отпускал. — Нордан рывком притянул меня к себе, и я оказалась наполовину лежащей на его груди. — Вот еще что, котенок. Я передумал насчет твоей охоты на Дрэйка.

— Что? — Я попыталась подняться, но мужчина удержал меня на месте. И похмелье не помешало.

— Я категорически против твоего обхаживания Дрэйка, — повторил Нордан медленно и с доброжелательной почти улыбкой.

— Я… — на мне короткая ночная сорочка. И шелковый халат, легко распахивающийся от жалких моих трепыханий. — Дрэйк тоже… мой хозяин, — зачем я об этом напомнила?

— По документам, — благожелательное выражение лица не поменялось вопреки моему опасению. — Но на тебе мое клеймо, в крови мой яд, а это фактор посущественнее какой-то там бумажки, как считаешь? И в документах значится некая Сая без роду, племени и фамилии, что, правда, не совсем законно, но оставим это на совести того лысого ублю… торгаша. Теперь подумаем. Дрэйк верно заметил, у тебя воспитание леди, однако какая мама-леди назовет своего ребенка таким невнятным куцым именем Сая? Вывод: или ты действительно скромная бедная девочка Сая, каким-то образом усвоившая манеры леди, допустим, будучи дочерью служанки в богатом доме, или ты леди и по воспитанию, и по рождению, но в таком случае ты почти наверняка не Сая. Максимум сокращение от полного имени. Соответственно, вынужден с прискорбием сообщить вам, миледи, что свидетельство Дрэйка только для сор… туалета и годится. — Продолжая держать меня за запястье, вторую руку мужчина положил мне на затылок, надавил, заставляя наклониться ниже, к самому его лицу. Заговорил тише, предупреждающе: — И твой запах по-прежнему везде. Не сводит с ума, как раньше, но все равно он есть и не только потому, что сейчас ты рядом. Возможно, потребуется некоторое время. Возможно, одного раза мало, и надо повторить еще, для закрепления результата, так сказать. В любом случае, до той поры я бы предпочел, чтобы ты не бегала по ночам к Дрэйку и не строила ему глазки за завтраком.