PS: Проиграй мне - Кира Сорока

а?

Глава 21

Вика

Я залетаю на кухню и первым делом вижу стопку блинов, оставленную бабушкой. Даже не помыв руки, набрасываюсь на еду и запихиваю в рот сразу целый блин. С наслаждением пережёвываю…

– Викусь, ты чего стоя ешь?

Бабушка появляется на пороге кухни и взволнованно смотрит на меня. Сажусь за стол.

– Ужасно проголодалась… – говорю с набитым ртом. – Ммм… Блины просто супер!

– Давай я хотя бы чай тебе сделаю, – качает она головой.

Заваривает чай, наливает в чашку, кладёт две ложки сахара… К тому моменту я съедаю полтарелки блинов.

Кажется, полегчало…

Развалившись на мягком диванчике, беру чашку в руки. Делаю осторожный глоток. Бабушка садится напротив и недолго вглядывается в моё лицо внимательным взглядом, немного нахмурив брови. Я сразу понимаю, что сейчас начнётся какой-то серьёзный разговор.

Господи… Только не это!

– Чего, бабуль? Что-то случилось?

– Случилось, – начинает шептать она. – Сегодня сюда явился этот… Как там его? Мордоворот твоего отца.

Она подставляет ладони к своему лицу и надувает щёки, забавно изображая начальника охраны отца.

– Ааа… Ты про Глеба? – беспечно бросаю я. – И чего он хотел?

– Домой тебя забрать. Сказал, что тебя в школе не было. Где ты была, Вика?

– В школе, – тут же вру я. – Просто теперь я учусь в другой школе, а Глеб, наверное, не в курсе.

Вот зачем мне лишний раз тревожить бабушку? И зачем отец отправляет своего пса на мои поиски? Сам же сказал: учись самостоятельности. Вот я и учусь.

– Вика, перестань меня обманывать, – обиженно протягивает бабушка. – Ты же даже рюкзак сегодня не брала.

– Он мне сегодня и не нужен был, – пожимаю плечами. – Мы в школе убирались. Летом там был пожар. Вот… Окна мыли.

Бабушка морщится.

– А разве дети должны это делать? Что это за школа такая?

– Обычная, – отрезаю я. – Самая обычная школа!.. Ты, кстати, сказала что-то Глебу? Или, может, он тебе что-то рассказал? – поспешно меняю тему.

– А что я ему могла сказать? – она растерянно пожимает плечами. – Он просто ворвался в дом. Сразу пошёл на второй этаж. Обшарил твою комнату. А потом спросил, где ты. Я сказала, что в школе. Он сообщил, что в школу ты не ходишь. И что он настоятельно просит меня вмешаться и отправить тебя домой.

– Вот как?

Я протягиваю руку к ещё одному блинчику. Задумчиво его жую.

– Теперь ты скажешь мне, что я должна уйти? – с грустью смотрю на бабушку.

– Господи… Вика! Откуда такие мысли?

Она хватает меня за руку.

– Мне, конечно, не нравится, что у вас с отцом такие отношения… Как бы я ни относилась к Эдуарду, он всё-таки твой отец. Но если ты не хочешь жить с ним, я ни за что не встану на его сторону.

– Спасибо, бабуль, – сжимаю в ответ её руку. – Я, и правда, не хочу с ним жить. И ничего общего не хочу иметь с его фамилией. Когда мне исполнится восемнадцать, возьму вашу с мамой.

– Господи, Вика… Ведь не в фамилии дело! – сокрушается бабушка. – Важно, какой ты человек… Ты добрая и нежная девочка, несмотря на то, что хочешь выглядеть агрессивной и враждебно настроенной.

– Но к отцу я действительно враждебно настроена! – сразу отрезаю я.

– Это сейчас, – не соглашается бабушка. – Пройдёт время, и ты его простишь, – она тяжело вздыхает. – Мы все его простим… Время лечит.

Мне становится так её жалко… Так жалко, что я с трудом справляюсь со слезами, которые вот-вот брызнут из глаз. Часто моргая, вскакиваю, обегаю вокруг стола и обнимаю бабушку.

Я потеряла маму, а она – дочь. Кому из нас сейчас легче? Ответить на этот вопрос невозможно.

Бабушка тоже меня обнимает. Поглаживает по руке и тихо просит:

– Позвони отцу завтра. Скажи, что у тебя всё хорошо… Чтобы этот Глеб не приходил сюда больше. Сама знаешь, что Артём не особо жалует охрану твоего отца. Ладно хоть, его дома не было.

Артём не просто не жалует охрану отца. Он ненавидит всё, что связано с отцом. И меня тоже.

– Хорошо, я позвоню ему, – соглашаюсь нехотя.

Чмокнув бабушку в щёку, отпускаю её.

– Спасибо за блинчики, бабуль.

– Да было бы, за что, – отмахивается она.

Протягивает руку к пульту, включает телевизор. Полночи будет здесь сидеть и смотреть свои сериалы, потому что у неё бессонница. А вот утром её не разбудишь. Хоть из пушки стреляй.

– Спокойной ночи, бабуль. Долго не сиди, ладно?

– Нет. Я недолго, – говорит она с улыбкой на лице. – Спокойной ночи, внучка.

Я выхожу из кухни и направляюсь в ванную комнату. Собираюсь принять душ, ведь на мне такой слой пыли, что всё тело неприятно саднит.

Забыла ли я про мажора, ожидающего меня в машине?

Нет! Вовсе нет. Но я не собираюсь впускать его. И в комнате свет включать не собираюсь, так что пускай ждёт, сколько ему влезет.

Пока стою под горячими струями воды, раздумываю над своими дальнейшими действиями… Отцу я позвоню завтра и попрошу его не лезть в мою жизнь. А вот с Русланом намного сложнее… Нужно покрасить его машину как можно быстрее. И если он не будет мне мешать, то на это уйдёт в лучшем случае ещё два дня. Ну или три.

Выдерживать закидоны мажора мне становится всё труднее, если честно. Этот придурок явно получает колоссальное удовольствие, измываясь надо мной. Но всё же иногда я замечаю на себе его заинтересованный взгляд. Например, тогда, после салона красоты. Или когда я танцевала со шваброй. Руслан хоть и старается не показывать этого, но иногда я нравлюсь ему. Во всяком случае, мне так кажется…

Почему бы этим не воспользоваться?

Выключив воду, выхожу из душа. На сушилке висят мои домашние шорты и майка – бабушка их постирала.

Я надеваю чистую одежду, а свои джинсы, топ и кофту запихиваю в стиралку. Здесь, в этом доме, мало моих вещей, но, кажется, есть ещё светлые джинсы в обтяжку, пара футболок и свитшот нежно-розового цвета. В такой одежде я наверняка понравлюсь Руслану намного больше. Синие волосы, розовая кофта – это ведь его «любимые» цвета.

Усмехнувшись над собственной шуткой, выхожу из ванной. Заглядываю на кухню, проверяя бабушку. Она сидит ко мне спиной и смотрит в телевизор.

Ну точно! Какой-то турецкий сериал. Она их обожает.

Я возвращаюсь к лестнице. Поднимаюсь на второй этаж. Проходя мимо комнаты брата, невольно прислушиваюсь.

Да, сейчас мы не общаемся. И он враждебно настроен ко мне… Но он не перестаёт быть моим братом. Признаться