Играющий в пустоте. Мифология многоликости - Вадим Демчог

Итак: Мистерия Трансмутации порождает внутри нас сущность, которую в отличие от «кристаллизованного человека» алхимиков, «шизофренического тела» Жиля Делёза[383] и «Кибер-личности» Тимоти Лири я называю Мультипликационным Человеком[384], или Сверхмарионеткой. Но подробнее об этом мы поговорим в следующей книге, сейчас же настало время изменить «угол обзора» и посмотреть на Игру с другой точки.

Часть III

Метафизика игры

Ars amandi infinitum![385]

Чем быстрее ты двигаешься, тем больше контролируешь ситуацию.

Тимоти Лири[386]

Мужской и женский аспекты Игры

Игра – явление эротическое.

Танцующий, играющий поток жизни сексуален в самом высоком смысле. То есть во Вселенной, говоря словами Ральфа Эмерсона, «мы встречаем полярность или действие и противодействие в каждом явлении природы»[387].

На сегодняшний день ни для кого уже не секрет, что две основные противоположности Мироздания являются двумя аспектами творческого организма. Например, женское в художнике связано с открытостью и интуицией. Это способность видеть сразу много уровней, нежность, умиротворенность, открытость. Мужское – это энергия, сила, интеллект… способность уверенно и волево следовать одному направлению, ловкость, точность, выдержка и т. д. Известно также, что когда эти внутренние аспекты творческой личности пробуждены и осознаны, тогда мужское грациозно танцует в нем с женским и мы имеем полноценный творческий акт, достигающий своего разрешения через естественно возникающий ритм взаимопроникновения и любви. Если же эти аспекты не пробуждены и не осознаны, то отношения между мужским и женским напоминают танец двух пьяных людей и сводятся к невротическому преобладанию с одной стороны и невротическому подчинению с другой.

Когда артист переживает отождествление только с мужским аспектом себя, это выражается в отсутствии простора для танца. Это можно сравнить с попыткой танцевать в маленькой, заставленной вещами комнате. Много энергии и мало места для ее проявления. Если это так, нереализованная энергия блокирует сама себя в комплекс, и такова природа артистического «зажима». Когда же артист пробужден только к женскому аспекту себя, но не имеет контакта с мужским, это проявляется в избытке пространства при отсутствии энергии. И опять нет танца, потому что нет структурирующей активности. Здесь безграничный потенциал женского поглощает сам себя в «кислое» равнодушие и лень. И это другая сторона «зажима».

Вывод: весь спектр артистических комплексов и зажимов, а также проблем взаимоотношений с партнерами и с режиссером сводится к одной-единственной причине – к отсутствию зрелых взаимоотношений между мужским и женским в едином творческом организме.[388] Разберемся в этом, начиная, как и положено, с самого невозможного – с познания природы женского.

Повелительница Танца

Женщина – это самое эфемерное из всего, что проявляется в окружающем нас мире. Она соткана из игры, вибрирует непостоянством и каждое мгновение готова раствориться в танце чувственных переливов. Не будет преувеличением сказать, что она так же неопределима, как и сам «бушующий космос» Театра Реальности, являясь отражением мужской способности очертить территорию своих возможностей.

Женский аспект проявляется в Игре в форме Повелительницы Танца. Новый персонаж в мифологии Игры, поэтому остановимся на нем подробнее. Эта молодая и невероятно игривая femme inspiratrice[389] может являться как в виде человеческого существа, так и в форме божества, а также как игра сил феноменального мира.

Считается, что этот собирательный образ всех Муз вместе взятых (если брать европейский аналог) пробуждает интуицию и дарит внезапное озарение. Ее еще называют Тем, Что Знает или Пучиной Многоглазой. Герберт Гюнтер говорит о ней так: «Она есть все, что не включено в сознательный психический склад человека и представляется „иной чем“ и „более чем“ он сам»[390]. Натан Кац анализирует ее «как символ сил, действующих в мужской психике, которые всплывают из лабиринта подсознания, чтобы исцелять и сплачивать сознательное „я“»[391]. Джозеф Кэмпбелл говорит об этом, приводя в пример санскритское понятие шакти, что означает «деятельную силу» мужского божества. «Следуя аналогии, можно сказать, что жена является шактисвоего мужа, а любимая женщина – шакти своего возлюбленного; к примеру, шакти Данте была Беатриче»[392].

Общеизвестно, что Музы: Клио, Евтерпа, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания и Каллиопа – несут в себе божественный Огонь, или дыхание Богини Весты. Все вместе они образуют тетрактис – начало и конец, слитые в единое целое, божественную Декаду – женский принцип игры Ума. Их корни уходят в греческую мифологию. Все девять – дочери верховного бога Зевса и богини памяти Мнемозины. Музы обитали на вершине священной горы Парнас или на склонах священной горы Геликон. Они черпали воду из Кастальского ключа и одаривали ею избранных, и те, изведав этой живительной влаги, становились поэтами и певцами, танцорами и актерами, музыкантами и учеными. Музы-сестры водили дружные хороводы, танцевали и пели под звуки золотой кифары, на которой играл бог солнца и искусств Аполлон. Почти все сестры имели отношение к театру, но только две из них, Мельпомена и Талия, являются символами сценического искусства. Мельпомена сначала считалась музой трагедии, но затем расширила свои «владения» и стала музой и покровительницей драматического театра вообще. Известно, что театр называют храмом Мельпомены. Она изображается украшенной виноградными листьями, с венком из плюща на голове, на котурнах, с трагической театральной маской в одной руке и мечом или палицей – в другой. Талия (ее имя на древнегреческом означало «расцветаю», «разрастаюсь») стала покровительницей комедии и легкой веселой поэзии.

Уходящий корнями в тантрические источники, это образ просветленной женщины, «наделенной магическими силами, всемогущей волшебницы, способной принимать какой ей вздумается облик»[393], обладающей силой одним лишь точным словом или жестом пробуждать мужчину к непосредственному переживанию реальности. Считается, что результатом визуализации ее сотканной из глаз светоэнергоформы является растворение чувства разделения между внешним и внутренним и превращение «медитатора» во всеобъемлющее силовое поле Энергии Глаз. Безграничное, электрической природы видение потенциальности.

Этот принцип готов упорно работать на нас, активизируя способность к интуитивному проникновению в природу Игры; но в то же время она в любой момент может выбить стул из-под нашего заднего места, если мы становимся излишне тяжеловесны, пафосны или слишком привязаны к ситуации. Так мы познаем, что «Ум и то, что появляется, изначально чисты. <…> Любые возникающие умственные состояния и мыслительные процессы никогда не становятся тем, чем они кажутся»[394]. Эти стремительные, жестокие выпады огненной подруги Повелителя подобны резким взмахам окровавленного ножа, отсекающим наши спазматические реакции. Гнев Той, Что Знает заставляет нас выпустить из рук то, за что мы так судорожно цепляемся[395], ясно показывая, что «все сфабриковано Умом и потому эфемерно»[396].

Иногда капризная игривость этой прелестной леди может быть даже пугающей: «Ты никуда не денешься от этой игривой девушки. Она любит тебя. Она ненавидит тебя. Без нее твоя жизнь превратится в сплошную скуку. Но она будет постоянно обманывать тебя. Когда ты попытаешься поймать ее, она исчезнет. Схватить ее – значит схватить свое собственное тело. Она до безумия игрива. Ставка в этой игре – твоя жизнь»[397]. Но, как известно, «двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры»[398]. С другой стороны: «…Когда она становится нашей союзницей, мы начинаем видеть не парой глаз, а многоокой интуицией… мы становимся похожи на звездную ночь и взираем на мир тысячью глаз»[399]. И это первое качество Повелительницы Танца – динамическое, или сексуальное.

Второе – женственное, всепоглощающее, или материнское. В этом случае она Magna Mater[400]: «…Не имеет ни формы, ни цвета и сама не обладает никакой основой… она „нерожденная“, подобна небу; не создана в результате какой-либо деятельности и не имеет какой бы то ни было причины. Она – исконная, пустотная природа всего и вся»[401]. Это пространство зрителя, из которого возникают все мысли и роли… мать всего сущего. «Чрезвычайно величественная и безумно прекрасная… нежная, энергичная, ласковая, сверкающая… субатомная, текучая, скоростная природа вещей…»[402] И под финал: «Помни, все в мире – лишь игра твоих Шакти»[403]. И последний раз, словами Будды Гаутамы: «Будь мысленно всегда среди женщин!»[404] То есть «постоянно веди внутреннюю сексуальную игру»[405].