Газета Завтра 355 (38 2000) - Газета Завтра Газета

Дальше — вольнодумные, масонские течения, которые возглавлял Новиков. Он работал в Москве, а не в Петербурге. Ближайший сподвижник Новикова Баженов был московским, а не питерским архитектором. Декабризм тоже возник вовсе не в среде столичных офицеров и воспитанников Царскосельского Лицея — это совершенно неверно. Всю свою революционную закваску декабристы получили в стенах Московского университета. Виднейшие идеологи декабризма были его выпускниками. Даже Чаадаев, первый русский философ, который, несомненно, стоял выше декабризма, тоже учился в Московском университете. Существуют даже парадоксальные вещи. Поскольку к моменту появления Пушкина было необходимо какое-то широкое общественное, национальное самосознание, которое осуществляло бы связь с Европой и стремилось к какой-то новизне, то нигде, кроме Москвы, наш великий поэт такого отклика не находил. Все его старшие друзья и сподвижники: Карамзин, Батюшков, Жуковский,— они все находились в Москве.

Корр. Да, и если о Москве он писал: "люблю тебя, как сын, как русский — пламенно и нежно", то к Питеру — любовь иная: "люблю тебя, Петра творенье, люблю твой строгий, стройный вид". То есть Пушкина привлекало рукотворное величие "северной Пальмиры", но сыновней любви к ней он никак не испытывал.

В.К. Кстати, все деятели русской культуры, желавшие играть какую-то политическую роль, тогда неизбежно оказывались на берегах Невы. Это касается и названных мною деятелей пушкинской поры, и более позднего времени. Карамзин стал официальным историографом, Жуковский — воспитателем наследника престола и так далее, но начало всему было положено именно в Москве. А консервативное движение, которым руководил адмирал Шишков, к которому примыкал Державин, Крылов и другие деятели культуры, тяготевшие к "Беседе любителей русской словесности",— развивалось в столичном Петербурге.

Всегда считалось, что Москва породила движение славянофилов — и это, конечно, верно. Но ведь и западники начинали в Москве: Белинский, Бакунин, Герцен и другие. Самый "петербургский" писатель, Ф.М.Достоевский, был виднейшим представителем так называемого "почвенничества", основоположником которого был Аполлон Григорьев, чисто московский человек, даже замоскворецкий — и в то же время человек высочайшей духовной культуры, высочайшего духовного порыва. И так мы можем идти вплоть до наших дней.

Взять, например, такое явление искусства, как символизм. Блок — тоже очень "петербургский" поэт, но первоначальное воспитание он получил в родовом имении Шахматово недалеко от Москвы, в кругу старомосковской интеллигенции, и все так называемые "старшие символисты" — из Москвы. Петербург лишь позже воспринял этот феномен, сделал его культурно-политической модой, но не более того.

Сейчас существует такая тенденция, активно насаждаемая из Ленинграда-Петербурга, что в советское время именно Ленинград был культурной столицей Союза, сохранял традиции "серебряного века", а в Москве царил консерватизм. Но это опять-таки неверно чисто фактически. Назовем хотя бы такие фигуры, как Булгаков, Пастернак или Платонов, которые жили и работали в Москве. Переезд в начале 30-х годов Осипа Мандельштама из Ленинграда в Москву тоже был совершенно осознанной акцией — ему, и это совершенно точно установлено, было уже не по себе в окружении ленинградцев, потому что их культура была чрезвычайно сильно идеологизирована. В частности, такой известный человек, как Ю.Тынянов, с которым был тесно связан Мандельштам, восхищался коллективизацией, и ему принадлежит фраза о том, что если бы Сталин ничего, кроме коллективизации не осуществил, он уже был бы гениальнейшим человеком столетия. А переехав в Москву, Мандельштам постоянно общался с Сергеем Клычковым и жившим у него Николаем Клюевым. И даже если говорить об остатках дореволюционной русской культуры, то они гораздо живее оставались именно в Москве, чем в Ленинграде.

Корр. Тем не менее, "ленинградские дела" сопровождали весь сталинский период: от убийства Кирова до расстрела "группы Вознесенского". А ведь были еще и "ахматовско-зощенковское" постановление ЦК ВКП(б) и Совмина, была загадочная смерть Жданова. Да и потом, уже в "романовский" период жизни Ленинграда, здесь клубились какие-то тучи "альтернативной" политики. И, в конце концов, это назревавшее движение реализовалось. Количество "питерцев" в высших эшелонах нынешней российской власти значительно превосходит представительство всех других регионов России: Чубайс, Степашин, Селезнев, наконец, собственно "путинская волна". В чем тут дело?

В.К. Думаю, здесь играют роль в первую очередь традиции нашей государственности, когда первое лицо доверяет ответственные посты тем, кого хорошо знает лично. Так, например, вокруг Сталина было множество людей из Закавказья. Сами судите: Орджоникидзе, Микоян, Берия, Енукидзе, Багиров — очень много имен. Сталин хорошо знал этих людей, верил им — во всяком случае, до определенного момента — и использовал их для реализации собственной власти. Это, если хотите, чисто кадровые моменты. Хрущев привел огромное количество людей с Украины: Кириченко, Шелеста, в том числе и Брежнева, о "днепропетровской мафии" которого вы уже упоминали. Но там были также люди из Казахстана и Молдавии, где Брежнев успел поработать. Так что какого-то особого, глубинного смысла факту "питерского нашествия" я бы придавать не стал. Тем не менее, исходя из положения о том, что Москва обладала и обладает в России несомненным духовным, идеологическим лидерством, есть определенный изъян в том, что политику России будут определять люди, для которых, в силу их культурного багажа, концептуальные моменты не имеют первенства над прагматическими, скажем так.

Корр. Но, Вадим Валерианович, если с "птенцами гнезда путинского" всё более-менее объяснимо, то появление самого Путина на вершине власти отвечало определенным ожиданиям и настроениям всей страны: как "патриотов", так и "демократов". Понятно, что такая фигура возникла явно не сама по себе. В чем истоки ее востребованности?

В.К. Видите ли, я думаю, что главное в нем определилось не какой-то особой питерской или ленинградской почвой, а почвой органов госбезопасности. Над этим многие "демократы" западного толка сегодня откровенно измываются, как-то забывая, что в обожаемой ими Америке, например, Джордж Буш-старший, прежде чем стать президентом, долгое время возглавлял ЦРУ. А у нас Рой Медведев написал книжку про Андропова "Генсек с Лубянки", как будто в этом есть что-то недопустимое. Между тем современная ситуация настолько многофакторна и запутанна, с какими-то все время возникающими опасностями разного характера, причем глобальными, что "спецподготовка" здесь, скорее, плюс, чем минус для государственного руководителя, хотя, повторюсь, она дает весьма специфический подход к решению большинства проблем. Эта сторона дела, на мой взгляд, гораздо важнее для понимания феномена Путина, чем его ленинградское, питерское происхождение.

Корр. Но, Вадим Валерианович, известно, то в кабинете Путина висит портрет Петра. И Путин пытается строить великую державу вполне в петровском духе, на костях своих соотечественников. Я об этом говорю не ради красного словца, а потому, что принята вполне конкретная правительственная программа, и ее результаты уже видны. Сократились расходы на образование, на медицинское обслуживание, срезаны все льготы — и учителя уходят из школ, врачи — из поликлиник и больниц. Попытка усилить государство за счет большинства народа, возможно, могла пройти в XVIII веке, но сегодня, на рубеже третьего тысячелетия, когда принципиально изменились основные источники общественного богатства, она, по-моему, просто обречена на провал. Но в этой путинской попытке просматривается все-таки какая-то питерская традиция решать духовные, идейные проблемы русского народа неадекватным военно-политическим путем. Скажем, аналогично тому, как Петр I пытался решить проблемы взаимоотошений государства и православной церкви введением синодального устройства последней по "западному" образцу.

В.К. Совершенно ясно, что уменьшение возможностей государства с параллельным падением уровня жизни населения — естественный результат того, что делается с 1991 года и даже несколько раньше. И Путин не может нести полной ответственности за политику своих предшественников, но и полностью отказаться от нее тоже не может. Необходимо обеспечить безопасность перед лицом растущих угроз России — причем угроз, исходящих не столько непосредственно от Запада, сколько угроз, канализированных Западом на Россию с Юга и Востока. И когда Путин говорил о глобальной дуге нестабильности от Филиппин до Косово, он проявил серьезное понимание наших геополитических проблем. Но как выходить из подобного положения — чрезвычайно сложный вопрос. И если бы я не знал истории нашей Родины, то мог бы счесть его неразрешимым. Страна фактически разграблена, из нее вывезены гигантские материальные и финансовые ценности, — причем разграбление шло совершенно дикое, по принципу "после нас — хоть потоп!". И в этом отношении все демарши Путина против так называемых "олигархов" я склонен рассматривать как пробу сил. Человек пробует разные варианты, не решается на что-то радикальное, но выясняет реакцию на те или иные действия как внутри страны, так и за рубежом. А то, что без очень резких шагов в отношении нашего паразитического капитализма никаких шансов на спасение страны нет,— в этом, наверное, ни у кого сомнений не осталось.