Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, вам нечего сказать мне, сестра? Ничего, что могло бы помочь?
— Ничего.
— И даже не хотите объяснить, почему — кстати, совершенно без надобности — вы солгали мне, что ходили в кино одна?
— Мне нечего сказать. И я не думаю, что мои личные дела вас как-то касаются.
— Мисс Ролф, — спокойно сказал Далглиш, — две из ваших учениц мертвы. Я приехал сюда для того, чтобы выяснить, как и почему они умерли. Если вы не хотите помочь, так и скажите. Вы можете не отвечать на мои вопросы. Только не пытайтесь указывать мне, какие вопросы я должен задавать. Я отвечаю за это расследование, и я провожу его так, как считаю нужным.
— Понятно. Вы придумываете правила по ходу игры. А все, что мы можем сделать, — это сказать, когда нам не хочется играть. Вы ведете опасную игру, мистер Далглиш.
— Расскажите мне об этих ученицах. Вы директор медучилища; через ваши руки прошло множество девушек. Думаю, вы должны хорошо разбираться в характерах. Давайте начнем с Гудейл.
Если она и почувствовала удивление или облегчение от его предложения, то не показала виду.
— С уверенностью можно сказать, что Маделин Гудейл получит золотую медаль как лучшая медсестра на своем курсе. Она не так умна, как Фаллон — как была Фаллон, — но она усердно работает и чрезвычайно добросовестна. Она здешняя. Ее отец хорошо известен в городе, он весьма преуспевающий агент по продаже недвижимости, унаследовавший давно основанную семейную фирму. Он является членом городского совета и несколько лет входил в административный комитет больницы. Маделин училась в местной классической школе, а потом пришла к нам. Мне кажется, ей и в голову не приходило поступить в другое медучилище. У них вся семья большие патриоты своего края. Она помолвлена с молодым священником из прихода Святой Троицы, и, как я понимаю, они планируют пожениться сразу, как только она закончит обучение. Еще один хороший специалист потерян для нашей профессии, но, думаю, она знает, что для нее важнее.
— А двойняшки Берт?
— Хорошие, рассудительные и добрые девочки и более впечатлительные и восприимчивые, чем кому-то может показаться. У их родителей ферма под Глостером. Не знаю точно, почему они выбрали нашу больницу. Кажется, их кузина училась здесь и осталась вполне довольна. Они как раз из тех, кто может выбрать училище по такой семейной рекомендации. Они не отличаются особой сообразительностью, но и не тупицы. Слава Богу, нам не приходится принимать тупиц. И у той и у другой есть постоянный дружок, а Морин помолвлена. Не думаю, что они собираются всю жизнь работать медсестрами.
— Если такой автоматический отказ от работы по причине замужества станет правилом, — сказал Далглиш, — вашу профессию ждут тяжелые времена: вы теряете лучших.
— Тяжелое время у нас сейчас, — сухо ответила она. — Кто еще вас интересует?
— Дэйкерс.
— Бедняжка! Она тоже здешняя, но совсем из другого круга, чем Гудейл. Отец был мелким государственным служащим и умер от рака, когда ей было двенадцать лет. С тех пор мать едва перебивается на маленькую пенсию. Девочка училась в той же школе, что и Гудейл, но, насколько мне известно, они никогда не дружили. Дэйкерс — трудолюбивая, добросовестная ученица с большим честолюбием. Она достигнет удовлетворительных результатов, но не более, чем удовлетворительных. Она быстро устает, не очень сильная. Ее считают робкой и сильно «зажатой» — не знаю, что значит этот эвфемизм. Однако Дэйкерс довольно упорна. Не забывайте: она уже на третьем курсе. Ни одна девушка не дотянет до третьего курса, если она слаба физически или умственно.
— А Джулия Пардоу?
Сестра Ролф уже вполне владела собой и тем же спокойным голосом продолжала:
— Единственный ребенок разведенных родителей. Мать — одна из тех хорошеньких и себялюбивых женщин, которые не могут подолгу жить с одним и тем же мужем. У нее уже третий, кажется. Я не уверена, что девочка знает, который из них ее отец. Она не часто бывает дома. Мать отправила ее в приготовительную школу, когда ей было пять лет. Учеба шла с переменным успехом, и она попала к нам сразу после шестого класса независимой школы-интерната, где девочек обычно ничему не учат, но они умудряются многому научиться. Сначала она подала заявление в медучилище при одной из лондонских клиник. Она не совсем соответствовала их требованиям то ли по социальному положению, то ли по успеваемости, и главная сестра направила ее к нам. Училища вроде нашего имеют такую договоренность с базовыми больницами. У них ведь по дюжине заявлений на место. Причина тому — снобизм и надежда подловить жениха. Ну а мы с удовольствием принимаем часть отвергнутых ими девочек: думаю, из них часто получаются более знающие сестры, чем из тех, кого оставляют там. С Пардоу мы не ошиблись. Гибкий, но нетренированный ум. Ласковая и заботливая медсестра.
— Вы очень много знаете о своих ученицах.
— Считаю это своей святой обязанностью. Но надеюсь, от меня не требуется оценка моих коллег.
— Сестры Гиринг и сестры Брамфетт? Нет. Но я был бы рад услышать ваше мнение о Фаллон и Пирс.
— О Фаллон я мало что могу сказать. Она была замкнутая, даже скрытная девушка. Безусловно, умная и более взрослая, чем большинство наших учениц. Насколько помню, у меня был всего один личный разговор с ней. Это было в конце первого курса, я вызвала ее для собеседования и спросила, каковы ее впечатления о работе медсестры. Мне было интересно узнать, что думает о наших методах обучения девушка, которая так сильно отличается от обычного потока наших учениц, пришедших сразу после школы. Она сказала, что нечестно давать какие-то оценки, пока ты еще только подмастерье и с тобой обращаются так, будто ты слабоумная судомойка, но все же она по-прежнему считает, что сделала правильный выбор. Я спросила, что привлекло ее в этой профессии, и она ответила, что хотела приобрести знания, которые обеспечили бы ей независимость в любой части света, специальность, которая всегда будет нужна. Не думаю, чтоб у нее было особое стремление делать профессиональную карьеру. Для нее учеба была просто средством достижения цели. Но я могу и ошибаться. Как я уже сказала, я толком не знала ее.
— Значит, вы не можете сказать, были ли у нее враги?
— Я не могу сказать, почему кому-то могло понадобиться убить ее, если именно это вас интересует. Мне кажется, Пирс была гораздо более вероятной жертвой.
Далглиш спросил почему.
— Я не испытывала симпатии к Пирс. Я не убивала ее, но я ведь и вообще не склонна убивать людей только потому, что они мне не нравятся. Но это была странная девушка, интриганка и ханжа. Бесполезно спрашивать меня, почему я это утверждаю: у меня нет никаких доказательств, а если б и были, сомневаюсь, чтобы я представила их вам.
— Значит, вас не удивило, что ее убили?
— Меня это поразило. Но я ни минуты не думала, что ее смерть была результатом самоубийства или несчастного случая.
— И кто, как вы полагаете, убил ее?
Старшая сестра Ролф взглянула на него с каким-то мрачным удовлетворением.
— Это уж вы скажите мне, инспектор. Вы скажите!
VI
— Итак, вчера вечером вы ходили в кино, и ходили одна?
— Да, я уже сказала.
— Чтобы посмотреть «Приключение». Может, вы чувствовали, что тонкости Антониони лучше всего воспринимать в одиночестве? Или, может, вы просто не могли найти попутчика?
Против этого она, конечно, не могла устоять.
— Полно есть людей, кто сводил бы меня в киношку, если б я захотела.
Киношка. Когда Далглиш был в ее возрасте, это называлось синематограф. Но пропасть между поколениями ощущалась не только в семантических различиях, разрыв был глубже. Далглиш просто не понимал ее. Не имел ни малейшего представления о том, что творится в этой головке с гладким детским лбом. Дивные, широко расставленные фиалковые глаза под изогнутыми бровями смотрели на него настороженно и равнодушно. Кошачье личико с маленьким круглым подбородком и широкими скулами не выражало ничего, кроме отвращения к обсуждаемому вопросу. Трудно представить себе, думал Далглиш, более симпатичную и приятную девушку у постели больного, если, конечно, этот больной не страдает по-настоящему от физических или душевных мук, когда здравое благоразумие двойняшек Берт или спокойная расторопность Маделин Гудейл были бы гораздо предпочтительнее. Возможно, это его личные предрассудки, но он не представлял себе, чтобы мужчина мог по собственной воле обнаружить свою слабость или физические страдания перед этой цветущей и эгоцентричной молодой особой. Интересно, а что ее саму привлекает в уходе за больными?
Он бы еще мог понять, если бы больница Джона Карпендара была базовой клиникой медицинского факультета. Эта манера широко раскрывать глаза при разговоре, словно завлекая слушателя неожиданной вспышкой ярко-синего пламени, слегка приоткрытыми влажными губами над ровными зубами цвета слоновой кости, вызывала бы восторг в компании студентов-медиков.
- Лицо ее закройте - Филлис Джеймс - Классический детектив
- Простым ударом шила - Сирил Хейр - Классический детектив
- На каждом шагу констебли - Найо Марш - Классический детектив
- Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени - Джозефина Тэй - Классический детектив
- Шерлок Холмс и запертая комната - Сергей Афанасьев - Классический детектив / Короткие любовные романы
- Премьера убийства - Найо Марш - Классический детектив
- Чисто английское убийство - Сирил Хейр - Классический детектив
- Убийства шелковым чулком - Энтони Беркли - Классический детектив
- Тень убийства - Джон Карр - Классический детектив
- Убийство в «Восточном экспрессе» - Агата Кристи - Классический детектив