Сводный Тиран - Вероника Царева

ножек образуется необычное томление. Почему он должен быть настолько красив, и почему меня тянет к нему. Он ненавидит меня, а я притворяюсь, что ненавижу его, потому что альтернатива была бы невыносимой.

Мы не можем этого делать.

Мы не должны этого делать.

— Он не трогал меня, и я не думала о тебе, — вру я.

Я думаю о тебе все время, хочу сказать я, но молчу.

— Я тоже. Я никогда не думаю о тебе.

Его пальцы скользят по моей руке, и мурашки следуют за его прикосновением. Я хочу прильнуть к нему, позволить ему сжечь меня, я знаю, что если я отдамся этому желанию, он сделает это, огонь в его глазах испепелит меня. Его рука опускается на мое бедро, и моя грудь вздымается, легкие сжимаются. Целый рой бабочек взлетает в моем животе.

Боже.

— Он трогал тебя здесь?

Его дьявольские губы прижимаются к кончику моего уха, и я откидываю голову назад к его твердой груди, мои глаза закрываются, и я отдаюсь наслаждению от его прикосновений.

Его ловкие пальцы пробегают по передней части моих брюк и по моему горячему центру.

— Скажи мне, — приказывает он, касаясь моей кожи, и я чувствую, что горю, в прямом смысле горю. Он обжигает меня кончиками своих пальцев, клеймит мою плоть своей меткой. — Ты мокрая, потому что вспоминаешь его или это из-за меня?

— Нет, — шепчу я, мое тело гудит, когда он проводит пальцем по линии талии и обратно к бедру.

Что-то со мной не так, что-то очень…

Я даже не успеваю закончить эту мысль, потому что он просовывает руку в мои брюки, его пальцы проходятся по краю моих трусиков.

— Скажи мне остановиться, пожалуйста, скажи мне остановиться, Лера.

Голод вибрирует в его груди. Он хочет меня так же сильно, как я хочу его, и по какой-то причине это меня радует.

Знать, что он хочет меня и в то же время ненавидит. Это заставляет меня чувствовать себя сильной, как будто у меня есть шанс противостоять ему.

Между нами повисает напряжение и в этот момент Костя срывается, теряя способность делать обдуманный выбор. Его пальцы проскальзывают под мои трусики, и я жадно хватаю воздух, словно боюсь, что больше никогда не смогу дышать.

— Скажи мне, что это правильно.

Его голос тягучий, его губы присасываются к участку кожи под моим ухом.

— Да, — признаюсь я, задыхаясь, прижимаясь к нему еще больше, желая, чтобы между нами не было никакой ткани.

Боже, я хочу чувствовать его. Хочу, чтобы он прикасался ко мне. Я хочу, чтобы он показал мне, как сильно он меня ненавидит, но вместо слов я хочу, чтобы он использовал свои руки, так же как это делаю я наедине с собой.

Я желаю ощутить то, что происходит с мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине.

Без предупреждения он вырывает руку от моей разгоряченной промежности и поворачивает меня так, что мы оказываемся лицом к лицу. Когда мы смотрим друг на друга, я начинаю стесняться, мой взгляд скользит по его четко очерченной груди вниз.

— Не отворачивайся… — резко говорит он, взяв меня пальцами за подбородок, поднимает мою голову вверх и заставляет встретиться с ним взглядом. — Я хочу, чтобы ты смотрела в мои глаза. Я хочу, чтобы ты почувствовала, кому принадлежит твое тело. И в следующий раз, когда ты будешь с ним, или с кем-то еще, помни, что только я вызываю такую бурю чувств, и что так будет только со мной.

Ослабив хватку на моем подбородке, он перемещает руку на бедро, удерживая меня на месте, в то время как вторая его рука снова скользит под пояс моих брюк.

На этот раз в его прикосновениях чувствуется настоящая потребность, он не останавливается, его пальцы снова проникают под тонкую ткань, как будто им там самое место.

Его пальцы скользят по моим уже намокшим складочкам, и на его губах появляется злорадная ухмылка.

— Конечно, ты уже мокрая, — говорит он с триумфом, как будто знал, что так и есть.

Часть меня хочет положить этому конец сейчас же, оттолкнуть его, доказать ему, что я не так слаба к его прикосновениям, но я не могу.

Просто не могу. Я не могу ничего с этим поделать, я могу только дышать и чувствовать,

Господи, что он со мной делает? Я чувствую все, всего его.

Большим пальцем он обводит мой затвердевший узелок, пока его палец находит путь к моему маленькому ранее не тронутому входу. И я начинаю дрожать.

Мою кожу покалывает везде, где он прикасается ко мне. Он как молния, грохочущий, яркий, мощный и полны красоты. Я в замешательстве от того, что я чувствую, от того, что он заставляет меня чувствовать. Я хочу отключить эмоции, забыть о нем, но не могу.

Я не могу отпустить его так же, как не могу распутать наше прошлое.

Мои мысли улетучиваются, как облака, проносящиеся по воздуху. У меня кружится голова от желания, и когда он выводит круги по моему клитору, а другим пальцем слегка проникает внутрь, я понимаю, что уже никогда не буду прежней. Он ставит на мне настоящее клеймо.

Мой первый. Первый парень, в которого я была влюблена, первый кому я позволила к себе прикоснуться.

Его пальцы начинают спешное движение. Это слишком много, слишком быстро.

Мои глаза непроизвольно закрываются, ощущения нарастают. Его пах прижат к моему боку и я ощущаю, что Костя возбуждён не меньше моего, это прибавляет мне какой-то одержимой радости.

Словно я тоже имею над ним власть.

— Открой глаза, — снова приказывает он, его пальцы по-хозяйски впиваются в мое бедро. — Как долго ты ждала, чтобы я трахнул тебя пальцами? Дни, недели? Как долго ты хотела этого, хотела, чтобы я был с тобой груб, владел тобой?

Боже, пожалуйста, заставь его замолчать.

— Я ненавижу тебя, — бормочу я, желая, чтобы у меня хватило сил оттолкнуть его. Но у меня их нет, ни физических, ни душевных. Он держит меня, и я попалась в его ловушку, я невольная жертва его ненависти, его ярости.

— Я ненавижу тебя еще больше, — рычит он, его губы так близко, что он почти целует меня. Мы смотрим друг другу в глаза, его взгляд жесткий, но в то же время, он наполнен желанием, которое определенно отражается в несдержанных движениях его пальцев.

Мне приходится сильно сосредоточиться, чтобы держать глаза открытыми. Мне так хочется закрыть их, откинуть голову к стене и полностью отдаться наслаждению, но я не могу.

Я не