Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - Олег Витальевич Хлевнюк

Для выполнения заказов Павленко были необходимы сотни рабочих. Их точное количество на основании имеющихся документов определить сложно. В различных справках прокуратуры и органов госбезопасности, в протоколах допросов назывались разные цифры. Всегда преувеличивавший в своих показаниях различные цифры, Константинов определял численность рабочих на стройучастке в Золочевском районе примерно в 150 человек, а в Яблоновском районе — примерно в 100 человек, на площадке Порицких шахт — 350 человек[250].

Как свидетельствовал один из хозяйственных руководителей Молдавии, Павленко говорил ему, что если заказчик «представит материалы в достаточном количестве, то он, Павленко, кроме этой рабочей силы, которая у него работает сейчас, может привести (при этом он называл город Умань и Киев) 50, а если нужно 200 солдат»[251]. Очевидно, что состав рабочих не был постоянным. Их численность могла меняться в зависимости от объема работ. В целом несколько сотен человек в каждый данный момент находились на разбросанных в разных местностях объектах организации. По свидетельству Павленко, в период строительного сезона работало в среднем по 300–400 рабочих и 60–80 автомашин и строительных механизмов[252].

В отличие от военного периода, когда Павленко прибегал к призыву рабочих на военную службу через некоторые военкоматы, после завершения войны он мог использовать обычный наем за зарплату. Советский рынок рабочей силы лишь в некоторой степени регулировался централизованными планами, хотя государство стремилось монополизировать трудовые ресурсы, распределять их по своему усмотрению. В значительной части перемещения населения контролировались при помощи паспортов, но не полностью. Система государственного набора рабочей силы не охватывала все трудовые ресурсы.

После начала Второй мировой войны и падения Франции советское руководство, крайне обеспокоенное сложившейся перспективой столкновения с Германией, принимало лихорадочные усилия для наращивания военно-промышленного потенциала. Одним из способов этого было удлинение рабочего дня, борьба с нарушениями дисциплины, прикрепление рабочих и служащих к предприятиям и учреждениям — запрещение увольнений без разрешения администрации. Соответствующий указ Президиума Верховного Совета СССР был принят 26 июня 1940 года. Он предусматривал жесткие меры наказания: за опоздания на работу — до полугода исправительно-трудовых работ с отчислением части заработной платы в пользу государства, за самовольный уход с предприятия — до четырех месяцев тюрьмы. Под суд попадали также руководители предприятий, которые недостаточно активно реагировали на нарушения дисциплины.

После начала Великой Отечественной войны эти санкции были сильно ужесточены. В дополнение к указу от 26 июня 1940 года, который распространялся на невоенные отрасли, 26 декабря 1941 года был принят указ об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий. Он объявлял работников военной промышленности мобилизованными. Самовольный уход с предприятий считался дезертирством и карался заключением на пять — восемь лет.

Постепенно сфера применения указа расширялась: в условиях войны растущая часть предприятий либо работала на фронт, либо выполняла отдельные задания для военных производств. После завершения войны чрезвычайное военное законодательство в сфере труда продолжало какое-то время действовать. Указ от 26 декабря 1941 года утратил силу только в мае 1948 года. Указ от 26 июня 1940 года был отменен только в 1956 году[253]. В целом за 1940–1952 годы по трудовым указам было вынесено более 14 млн приговоров к заключению в лагеря и тюрьмы и к исправительным работам с отчислением части заработка в пользу государства[254].

Все эти меры ограничивали свободное перемещение рабочей силы, но не могли подавить его полностью. Люди продолжали искать более выгодные места работы, а руководители предприятий в условиях дефицита рабочей силы нарушали законы и принимали перебежчиков с распростертыми объятиями. Многие судебные приговоры в отношении нарушителей фактически не исполнялись[255]. В общем, в СССР, даже в периоды максимально жесткого регулирования передвижения рабочей силы всегда существовал относительно свободный рынок труда.

Многочисленные прорехи в системе централизованного регулирования рынка труда позволяли Павленко и другим хозяйственным администраторам почти беспрепятственно нанимать необходимых рабочих. В его организацию могли попадать строители, самовольно оставившие государственные предприятия в нарушение указа от 26 июня 1940 года. Огромным резервуаром рабочих рук была колхозная деревня. Крайне низкий уровень жизни выталкивал наиболее энергичных и трудоспособных крестьян на заработки в города.

В западных регионах СССР, где преимущественно действовала организация Павленко, определенную роль могли играть также политические факторы. Повторная советизация этих стран, сопровождавшаяся партизанской войной, заставляла часть населения скрываться от властей при помощи перемены места жительства. Строительные участки УВС выглядели надежным убежищем. Несомненно, руководители организации использовали такие возможности для вербовки. Однако приоритетом было привлечение рабочих через родственников и земляков.

Как свидетельствовал Константинов, «приступив к работам во Владимире-Волынском, туда было собрано большое количество рабочих, преимущественно из Киевской области, которые в разное время работали с Павленко и значительная часть его близких и дальних родственников, через которых также вербовалось люди на стройплощадки»[256]. Следствие утверждало, что вербовка по земляческому принципу шла преимущественно в трех районах Киевской области. В сентябре 1951 года руководство одного из них даже обратилось в Киевский обком партии с жалобой на то, что вербовки Павленко, проводимые без документов (т. е. без формального согласия председателей колхозов), отражаются на дисциплине в колхозах и выполнении ими своих работ. В марте 1952 года такая жалоба была послана вновь[257].

Материалы следствия, на которых основаны наши знания об организации труда в корпорации Павленко, отрывочны. Прокуроров и сотрудников госбезопасности не интересовало, при помощи каких методов Павленко выполнял полученные заказы. Их целью была компрометация арестованных как членов антигосударственной группы. По этой причине с самого начала Павленко обвиняли в «частно-собственнической эксплуатации временных рабочих». Указывалось, что их заставляли трудиться по 14–15 часов без выходных, недоплачивали заработную плату[258]. В приговор суда было внесено такое положение:

Показаниями свидетелей и другими материалами дела установлено, что со стороны Павленко и его сообщников полностью игнорировались и попирались Советские законы о труде и финансовой дисциплине. Продолжительность рабочего дня, нормы выработки и расценки устанавливались по усмотрению подсудимого Павленко. В отдельных случаях труд рабочих оплачивался не по нормам выработки, а по личному усмотрению Павленко… Наряду с этим, подсудимый Павленко и его сообщники выплачивали рабочим зарплату не регулярно, задерживая ее в отдельные периоды на 2–3 и более месяцев[259].

Павленко отрицал эти обвинения:

…В летний период ввиду сезонности работ продолжительность