Старец Горы - Сергей Шведов

О Гази Гюлюштекине Гаст, разумеется, слышал. Эмир Сиваса заманил в ловушку Боэмунда Эдесского и наголову разбил его под Милитеной. Ричард Ле Гуин, чудом уцелевший в том катастрофическом для нурманов сражении, клялся и божился, что в хорошо отлаженную ловушку графа попал по вине Андроника. Этот невесть откуда взявшийся человек, кругленький как головка сыра, сумел в короткий срок охмурить Боэмунда до такой степени, что тот потерял и разум, и отпущенный ему богом полководческий дар. Драган де Муши, сенешаль и друг детства Гуго Вермондуа, тоже упоминал некого византийца по имени Андроник, который был проводником в армии Раймунда Тулузского. Очень может быть, что это один и тот же человек. Вопрос только в том, кому он служит – византийцам или ассасинам? А может его хозяином является султан Мухаммад или один из его эмиров?

Свои вопросы Венцелин задал именно тому человеку, который знал на него точный ответ, то есть своему брату. Руслан с ответом не торопился, с интересом разглядывая узоры на стенах.

– Это суры из Корана, – пояснил он Венцелину. – Аллах запретил рисовать людей и животных, вот арабы и довели искусство каллиграфии до совершенства.

– Но на шиитов этот запрет, кажется, не распространяется? – усмехнулся Гаст.

– В Каире действительно смотрят сквозь пальцы на подобные вещи, но здесь, в Багдаде, свято блюдут заветы пророка Мухаммеда.

– Ты не ответил на мой вопрос?

– Андроник рафик исмаилитов, но сейчас он служит не халифу Каира, а Старцу Горы. Боэмунд мешал всем – и ассасинам, и византийцам, и султану Мухаммаду, и его эмирам. О новом крестовом походе и говорить нечего. Столь мощный наплыв вооруженных и жадных до чужого добра людей неизбежно привел бы к переделу владений. Но у этих земель уже есть хозяева. И если Андроник помог эмирам удержать за собой города и прилегающие угодья, то с какой же стати я буду его за это осуждать.

– Я просто хочу узнать, кому он служит? – рассердился Венцелин.

– Андроник приближает пришествие Махди, в меру своих скромных сил и разума, – пожал плечами Руслан. – Он – ассасин, один из самых преданных шейху Гассану людей, и в этой его преданности у меня нет причин сомневаться.

– Зато у меня есть, – усмехнулся Венцелин. – Твой Андроник служит тем, кто больше заплатит. В данном случае больше заплатили византийцы.

– Мир между басилевсом и султаном Мухаммадом выгоден шейху Гассану, ибо Мухаммад более терпимо относится к шиитам и ассасинам, чем Беркйарук. После того как мы устраним Даншименда, в Сирии и Кападокии надолго воцарится порядок.

– Выходит, эмиры заинтересованы в смерти атабека Мосульского?

– Эмиры в данном случае ничем не лучше франкских баронов, готовых заключить союз с кем угодно, только бы не допустить усиления королевской власти. А что в Руси князья и бояре действуют иначе?

– Допустим, нет, – нахмурился Венцелин. – И что из этого следует?

– Люди везде одинаковы, брат. Каждых хлопочет за свой интерес. Андроник не лучше, но и не хуже других. Ты ведь это хотел узнать?

– Не совсем, – покачал головой Венцелин. – Я хочу знать, зачем твой хороший знакомый приехал в Багдад.

– Я же тебе сказал – прощупать настроение эмиров близких к султану Мухаммаду.

– Деньги для этого нужны?

– Подарки любят все, – развел руками Руслан. – Как говорил наш с тобой отец – кашу маслом не испортишь.

– Скажи мне, шевалье, в Багдаде мыло в большой цене?

– Мыло?! – удивился Руслан. – Ты что, решил заняться торговлей? Тогда вези его в Европу, там действительно хорошего мыла не найдешь.

– А в Багдаде?

– Здесь этого добра в избытке.

– Представь себе, Алдар того же мнения. Он даже поковырялся в одном из кувшинов с мылом, принадлежащем почтенному Андронику, и извлек из него золотую византийскую монету. Разве в Багдаде нет ростовщиков?

– Багдад торговый город, а торговли без кредита не бывает, – нахмурился Руслан.

– А если нужная тебе сумма очень велика?

– Потребуются надежные поручители. Да и чиновники султана захотят получить свой процент от сделки. К слову, немалый.

– А саму сделку не удастся сохранить в тайне, – констатировал Венцелин.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, брат.

– Андроник привез в Багдад очень большую сумму денег. Его обоз стоит на постоялом дворе перса Джемаля. Джемаль – ваш человек?

– Причем очень надежный, – кивнул Руслан.

– Вот и рассуди, даис ассасинов, нужно ли так тщательно прятать деньги, предназначенные для подкупа эмиров. На месте Андроника я бы наоборот звенел золотыми монетами на всех углах, дабы привлечь внимание продажных людей. Значит, золото ему понадобилось не для подкупа, а для выкупа.

– Кого?

– Графа Боэмунда Антихойского.

Руслан был до того поражен предположением старшего брата, что далеко не сразу нашелся с ответом. Ассасинов судьба благородного Боэмунда более не волновала, они были почему-то твердо уверены, что эмир Сиваса никогда не выпустит из рук лютого врага всего мусульманского мира. Однако граф Антиохийский являлся врагом не только мусульман, но и басилевса Алексея Комнина. Которому, впрочем, нужен был не столько сам Боэмунд, сколько Антиохия. Пока граф пребывал в плену, городом и всей Северной Сирией заправлял его племянник Танкред, человек воинственный и неуступчивый. Заполучив Боэмунда в свои руки, византийцы смогут продиктовать ему любые условия. И дабы спасти свою жизнь и обрести свободу граф просто вынужден будет отдать Алексею Комнину все завоеванные на Востоке земли.

Глеб де Руси, изнывающий от безделья в роскошном дворце ассасинов и уже успевший по этому случаю проиграть в кости расторопному шевалье де Сен-Валье изрядную сумму денег, выслушал Венцелина с большим интересом. Барон не знал ни тюркского, ни арабского языков, а греческий в Багдаде не в ходу. Способностей к лицедейству у Глеба тоже не было. К тому же Руслан посчитал, что два немых нукера для свиты бека, это слишком много. Поэтому Лузаршу пришлось изображать пленного франка, ставшего рабом в силу тяжкой необходимости. Благородный Глеб поклялся самому себе, что выучит тюркский и арабский языки, и за неделю пребывания в Багдаде изрядно преуспел на выбранном поприще.

– Так ты считаешь, что Боэмунд здесь, в городе? – спросил Лузарш.

– Графа прячут либо в Багдаде, либо в его окрестностях, – кинул Венцелин. – Речь, судя по всему, идет об очень большой сумме. Со стороны Андроника было бы безумием везти деньги в Сивас, где его могли бы обобрать до нитки. С другой стороны Гази Гюлюштекин не настолько глуп, чтобы менять графа на золото в одном из приграничных городков, где вполне можно угодить в ловушку. Многолюдный Багдад идеальное место для такой сделки. Одинаково опасное как для эмира, так и для ассасина. Ибо в случае обмана оба они рискуют лишиться головы.

– Мы прибыли сюда не для того, чтобы освобождать Боэмунда, – напомнил франкам Ролан де Бове. – Тем более что граф Антиохийский не заслуживает нашего участия, и вы знаете почему.

– А ты уверен, что Алексей Комнин в качестве соседа устроит шейха Хасана больше, чем нурман? – насмешливо спросил Руслана Алдар.

– Не уверен, – холодно отозвался шевалье. – Зато я уверен в другом – обретя свободу, Боэмунд доведет до конца затеянную интригу и с помощью Леона де Менга лишит благородного Глеба всех его владений. Или у кого-то есть сомнения на этот счет?

– Решать тебе, Лузарш, – негромко произнес Венцелин. – Нурман всегда славился своим коварством. А чувство благодарности для сильных мира сего – пустой звук.

– Хорошо, – кивнул Глеб, – я подумаю.

Почтенный Андроник прекрасно отдавал себе отчет в том, какую ношу он взвалил себе на плечи. В случае провала его почти наверняка ждала смерть, причем смерть мучительная. Но уж слишком велик был куш, и в случае успеха бывший портной становился не просто богатым, а очень богатым человеком. Все-таки, положа руку на сердце, следовало признать, что басилевс Алексей Комнин в этот раз превзошел щедростью не только прижимистого шейха Гассана, но и щедрого не только на посулы, но и на подарки визиря аль-Афдаля. Ну и красноречие протовестиария Михаила тоже не следовало сбрасывать со счетов. Этот византийский краснобай умел разжечь в сердце даже сдержанного человека пожар алчности и сребролюбия. Пока для Андроника все складывалось более чем удачно. Его звезда сияла ныне столь ярко, что, казалось, в этом мире не найдется тучи, способной ее затмить. Участие Андроника в разгроме новых крестоносцев было по достоинству оценено, как шейхом Гассаном, так и атабеком Даншимендом, выказавшим бывшему портному лестное внимание. А с начальником гвардии атабека Андроник и вовсе завел очень тесное знакомство. Бек Омар мечтал если не о собственном городе, то хотя бы о замке, где-нибудь в Кападокии или Южной Сирии. Но в любом случае, подальше от завидущих глаз атабека Даншименда. Нельзя сказать, что Омар ненавидел своего хозяина, но долгая служба и относительная бедность тяготили родовитого араба, вынужденного пресмыкаться перед самодовольным сельджуком. Андроник беку сочувствовал, более того полагал, что сельджуки, в сущности, ничем не лучше франков, а их пребывание в Багдаде слишком затянулось. Да и арабам следовало бы куда более решительно отстаивать свои права на земли и привилегии, доставшиеся им от отцов и дедов.