Смерть, какую ты заслужил - Дэвид Боукер

– Спасибо. Просто замечательно.

– Послушай, Билли. Будь реалистом. Тебя скорее всего пристрелят. Ты и мне того же хочешь?

– В данный конкретный момент не такая уж плохая идея.

– Насколько я понял, они тебя еще не нашли? – спросил Тони.

– Уже дважды.

– Что?

– Уже дважды. И я оба раза сбежал.

– Кого они посылали? Старую каргу со скалкой?

– Это долгая и запутанная история. Расскажу при встрече.

– Ну хотя бы жизнь пока при тебе. Хотя, надо признать, это ненадолго.

– Тони?

– Да?

– Заткнись, а?

– Да ладно тебе. Ты же понимаешь, я не желаю тебе зла. Ты же должен это знать.

– Ага.

– Понимаешь, все не так просто. Мне ведь о семье надо подумать.

– А ты о ней думаешь?

– О ком?

– О семье?

– Я все время о ней думаю, скотина ты наглая.

– Просто спросил.

– Я попробую сообразить, как тебе помочь, Билл. А пока держись. Ты еще жив. И, возможно, останешься в живых, если не наделаешь глупостей. Нет. Давай скажем так: если ты не наделаешь глупостей больших, чем та хрень, какую уже натворил.

– А если я пойду в полицию, Тони? Мне это чем-нибудь поможет?

– Нет.

– Почему? Есть же порядочные полицейские.

– Где? О чем ты говоришь, Билли? Мы не сумели бы раскрыть убийство, даже будь оно совершено в полицейском участке, на глазах всех нас. И знаешь почему? Потому что в полицию записываются только никчемные придурки. А если не могут попасть к нам, то записываются в гребаную армию. Будь у меня хоть какие-то способности, я завтра бы бросил работу.

– Но я ведь мог бы получить защиту полиции.

– Защиту? – фыркнул Тони. – В лучшем случае к твоему дому отправят постового в форме. Если он увидит, что по улице приближается Пономарь, то сразу даст деру. Или скорее всего долбаную руку за взяткой протянет. Постарайся жить в реальном мире, Билли. Вся полиция в кармане у Малькольма Пономаря.

– Но ведь не ты.

– Нет, но мог бы. Если бы он предложил.

– Тони. Не шути.

– Да какие уж тут шутки.

– Послушай. Мне нужно с тобой встретиться. Надо с кем-то поговорить. Я тут с ума, черт побери, схожу, Тони.

– Ладно. Я к тебе приеду. Но чур больше не плакать. О'кей? Обещай. Потому что если нас увидят вместе, а ты будешь реветь, то люди решат, что мы два педика, которые только что расстались.

Две ночи напролет Куколка сидел, прикорнув в высокой траве у дальнего забора сада Тони, и наблюдал за домом в театральный бинокль. На второй вечер он увидел, как Тони разговаривает по телефону, куря у открытого французского окна. Весь свет в доме горел, и шторы были не задернуты. Задней стороной сад выходил на школьную спортплощадку.

Куколка протиснулся через дыру в живой изгороди. Тони не потрудился ее заделать – так дочкам удобнее было срезать дорогу, когда они опаздывали в школу. До того, как телефон зазвонил, Куколка уже решил было на сегодня сворачиваться.

В отличие от жены Куколка не умел читать по губам. И из разговора Тони он тоже не разобрал ни слова, слышал лишь отдаленное бормотание спокойного хрипловатого голоса Тони. Но когда Тони положил трубку, пронзительный женский голос из другой комнаты, проорал какой-то вопрос. И вот тогда Куколка уловил, стопроцентно уловил ответный крик Тони: «Просто Билл!»

Стоило ему подъехать к кибитке, Злыдень сразу понял, что что-то не в порядке. Он открыл дверь, и в лицо ему ударил ледяной воздух. Поискав источник сквозняка, он ничего не нашел и встревожился. Ночь была мягкой. Нет никаких причин для холода в вагончике.

Для Злыдня, полагавшегося ради выживания на органы чувств, холодок был предостережением, знаком того, что что-то начало разлагаться в его темном и самодостаточном царстве.

В глубине души он знал, что именно. Преступнику жалость непозволительна. Злыдень всегда гордился своей несгибаемостью, отказом отшатнуться от неоправданного насилия. И понимал, что, пощадив Билли, оскорбил своего духа-хранителя, безымянного демона, толкавшего его на убийство и понемногу изолировавшего от остальных людей. Билли был последним тестом на веру. Злыдень его не прошел, потому что был связан с Билли чем-то, чего даже не попытался объяснить или понять.

Но если оставить Билли в живых было ошибкой, то убийство Дока стало актом бессмысленного и ненужного безумия. Теперь он это понимал. Третья смерть, убийство Ньюи, была сродни природной катастрофе, вызванной двумя предыдущими проступками. За каких-то несколько дней один-единственный акт милосердия нарушил хрупкое равновесие в мире Злыдня.

Той ночью в «Липах» Злыдень пытался убить Билли, пока он спал. Мысль пришла ему в голову, когда он проверял перед сном окна и двери. До него дошло, что прятать Билли год или даже день непрактично. Билли нельзя доверять. В отличие от Злыдня, который сознательно избрал одиночество, писатель не самодостаточен. И хотя мир в Билли не нуждался, Билли нуждался в мире. Как скоро он продаст свою историю воскресной газете? Он и двенадцати секунд молчать не может, что там говорить про двенадцать месяцев?

Поэтому Злыдень поднялся в комнату Билли, беззвучно вошел и приставил «ругер» к голове старого друга. Это казалось правильным. Счастливое воссоединение состоялось. Они посмеялись и напились, и испытали толику былого взаимопонимания. А теперь пришла пора прощаться. Ни страха, ни злости, достаточно выстрела, и еще один прекрасный, уникальный дух будет навеки отпущен на волю.

Но Злыдень не смог. Пока он стоял у кровати, глядя, как вздымается и опадает грудь Билли, во рту у Злыдня пересохло, и палец на курке замер.

Перспектива исчезновения Билли и мысль о том, как он будет жить с этим исчезновением на совести, практически его парализовали. Поэтому Злыдень дал руке упасть. Вот тогда Билли проснулся и увидел, кто стоит возле кровати.

Не в том дело, что Злыдень любил Билли или хотя бы был к нему привязан. Такие чувства остались позади. Заключение, предательство и смерть убили его сердце. А Билли разбудил в нем потребность защищать. От мысли, что Билли Дайю грозит опасность, Злыдень подбирался и стискивал зубы, его переполняло незнакомое ощущение, требовавшее действий. Билли был частью его самого.

При этом Злыдень сознавал, что Билли несет с собой один лишь хаос. Он ясно различал его признаки. Со дня святого Георгия ему виделись монстры в облаках и усмехающиеся из-за деревьев черепа. Он знал, что надвигается бойня, и принимал этот факт с мрачным стоицизмом. Вопрос был не в «если», а в «когда».

Много лет назад неразумная верность Билли Дайю толкнула Злыдня заколоть мальчишку возле дискотеки. Их дружба уже завела его на стезю преступлений. Теперь она вот-вот толкнет его на настоящую войну.

9

– Кто идет к нам сюда?

М. Р. Джеймс «О, свистни, и я приду к тебе, дружок»

– Крики? – спросил Тони. – Какие крики?

– Будто какого-то бедолагу пытают.

– Шутишь. Каждую ночь?

– Нет. Вчера ничего, – ответил Билли. – То есть я ничего не слышал, хотя прошлой ночью глаз не сомкнул, все ждал, когда начнут кричать.

– Господи Иисусе! Неудивительно, что у тебя больной вид.

Они сидели на берегу реки в Бедфорде. Тони приехал в полной служебной форме и на патрульной машине. Он не смог выклянчить отгул. Но, будучи преданным своему делу полицейским, все равно явился. Они сидели на лавочке, передавая друг другу косяк. Так странно было курить траву на людях за компанию с полицейским в форме. Но никто, кроме Билли, как будто ничего не замечал. Немногие прохожие усердно отводили глаза, словно боялись, что им сейчас устроят обыск с раздеванием.

– А тебя не бросятся искать? – спросил Билли.

– Кто? – удивился Тони.

– Начальство. Чеширская полиция.

– Разумеется, они попытаются со мной связаться и не получат ответа по рации. Тут ничего необычного. У чеширских гадов нет денег. У нас не Манчестер, где все спонсирует Малькольм Пономарь. Наши рации вконец устарели. Дальности у них всего на две сотни ярдов. И то только в солнечный день. Но в этом году мы не смогли себе позволить новые рации, потому что треть готового бюджета наш шеф спустил на установку новеньких туалетов в участке. Предположительно, чтобы его сотрудникам было где отсидеться, пока они плачут от скуки и пустоты их гребаных жизней.

Было за полдень воскресенья. Медленная река поблескивала на солнце. Оркестр Армии Спасения еще больше нагонял тоску гимном «Вперед, воинство Христово». Билли рассказал Тони, что однажды они с Никки заглянули в дом-музей автора музыки, священника Сабина Баринг-Гоулда.

Тони прищурился.

– И? – Вопрос прозвучал слегка враждебно.

– Ну, приятное местечко. Старый загородный особняк. Тот тип был не только приходским священником, но еще и писателем, написал уйму книг. Поэтому в его доме было чудесно... ну... тепло.

– Ты про центральное отопление?

– Нет! Про хорошую ауру.