Убийство с третьей попытки - Элизабет Ролле

— Он сделал это из соображений, с медициной не имеющих ничего общего, — заявил Этвуд, сохраняя внешнее хладнокровие, однако по его напряжённому голосу чувствовалось, что он едва сдерживается. — У него есть кое-какие счёты со мной, вот он и воспользовался случаем.

— А-а, тогда понятно, — протянул инспектор. — Знаете, сэр, кто-то позвонил нам и заявил, что вы убили миссис Рэтленд.

С уст Этвуда сорвалось краткое, но выразительное восклицание.

Когда полицейские удалились, все вздохнули с облегчением. Хильда сказала Этвуду, что они с Кэт и так злоупотребили его любезностью и вечером уезжают. Этвуд предложил им задержаться до завтра, поскольку его машина барахлит и довезти их сейчас до станции нет возможности; дождь лил не переставая, и добираться пешком было немыслимо.

Было семь часов вечера, когда горничная передала Алену, что сэр Этвуд просит его зайти.

— По-моему, нам есть о чём поговорить, — сказал Этвуд, когда Ален вошёл в его комнату. — Садитесь. Я хочу вам кое-что рассказать. Мои семейные дела — тема не слишком интригующая, но если я не ошибаюсь, определённые моменты должны вас заинтересовать, — Этвуд усмехнулся, однако держался он, вопреки опасениям Алена, вполне дружелюбно. — Придётся начать издалека, чтобы вы поняли, в чём тут дело и почему мы с Джудит оказались в таком дурацком положении. Мы с ней давно познакомились, ещё до войны. Когда я её увидел, то сразу решил, что она непременно должна стать моей женой. Я подверг её и её близких настоящей осаде. Тогда я на всё был готов, о некоторых вещах сейчас и вспоминать смешно: мальчишество и глупое упрямство. Кое-каких успехов я достиг, только не тех, к которым стремился. Джудит неплохо относилась ко мне, но чтобы стать моей женой — об этом она и слышать не хотела. Я внёс разлад в её семью. Дядя её сделался моим горячим сторонником и всячески уговаривал её согласиться, а миссис Рэтленд была категорически против, хотя причина этого была крайне нелепой. Какая-то цыганка ещё в детстве сказала Джудит, что ей надо выйти замуж за блондина, иначе она будет несчастлива. Так как меня нельзя причислить к блондинам, миссис Рэтленд с первого взгляда невзлюбила меня. Она была умной женщиной, но когда дело касалось всяких примет и предсказаний, разубеждать её было бесполезно. Так всё это и тянулось… Десять месяцев назад мистер Аттерсон умер. У миссис Рэтленд и Джудит денег практически нет, а мистер Аттерсон был человеком состоятельным. Незадолго до смерти он составил такое завещание, что я потом себя день и ночь проклинал. Правда, намерения у него были самые лучшие. Он всё завещал Джудит, но при условии, что она выйдет за меня замуж. Если же в течение года она не станет моей женой, то имущество достанется другой его родственнице, некой Шарлотте Хик. На мой взгляд, такое завещание — запрещённый приём, я в любом случае был бы не рад этой неожиданной поддержке, а тут ещё и другое… К тому времени я понял, что не люблю её. Как бы вам объяснить… Мальчишеское увлечение, ослепление её красотой — ещё не любовь, но я сам долго не понимал этого. Если б не война, то понял бы ещё позднее… Когда сталкиваешься со смертью, на многое начинаешь смотреть иначе… В общем, мы оба оказались в ужасном положении. Получить деньги мистера Аттерсона она могла только будучи леди Этвуд, а ей были нужны эти деньги. Нужны для миссис Рэтленд, Джудит её очень любила. Миссис Рэтленд была тяжело больна, и врачи говорили, что ей необходимы вещи, которые стоят денег: хороший климат, курорты и тому подобное. Мы с ней попались в ловушку, сооружённую моими усилиями, хотя я, видит Бог, не подозревал, во что выльется симпатия ко мне мистера Аттерсона. В результате я решил, что должен жениться на ней, если она согласится выйти за меня замуж. Другого выхода у меня не было. Мои деньги были здесь бесполезны. Не мог же я предложить ей определённую сумму, чтобы не жениться на ней. Это бы её оскорбило, а денег она всё равно бы не взяла, тут и думать нечего. Мне приходилось делать вид, будто я по-прежнему влюблён в неё, иначе наш брак был бы невозможен. Она ни за что не стала бы моей женой, если бы узнала, что я больше не люблю её. В общем, мы решили пожениться, и каждый из нас честно играл свою роль. Правда, я-то знал, что она меня не любит. Когда я сделал ей предложение, она сказала, что относится ко мне как к другу, но если я хочу стать её мужем, то она согласна. Она жертвовала собой ради миссис Рэтленд.

«Она не выйдет за него замуж! Её не интересуют его деньги!» — билось в голове у Алена, он упивался этой мыслью со смесью восторга и раскаяния; сейчас ему казалось невероятным кощунством, что он посмел дурно думать о ней. Он — о ней?! Перехватив изучающий и чуточку насмешливый взгляд Этвуда, Ален густо покраснел и спросил:

— А как же мистер Блейк?

Этвуд улыбнулся, и по этой улыбке Ален почувствовал, что тот всё прекрасно понимает.

— Томас в моём доме успехом не пользуется. Я его вообще терпеть не могу, а Джудит тоже недолюбливает. Она говорила, что его настойчивость ей неприятна, поэтому я старался избавить её от его притязаний. — Этвуд достал пачку сигарет, предложил Алену и после того, как тот закурил, сказал: — Ален, я давно хочу вас кое о чём спросить.

— Да?..

— Каким образом вы узнали адрес Анны и зачем туда поехали?

«Я же знал, что рано или поздно он спросит меня об этом! Вот и дождался!»

— Адрес я случайно услышал, когда миссис Рэтленд говорила об этом с Джудит. Я очень сожалею, что так получилось.

— Не понимаю, чем Анна заинтересовала миссис Рэтленд, а уж тем более вас.

Ален почувствовал приближение критического момента, однако решил быть честным; от волнения он не уловил, что первая часть фразы Этвуда звучала довольно странно.

— По правде говоря, — объяснил он, глядя Этвуду в лицо, — я хотел выяснить, что вы собой представляете. Из-за Джудит. Миссис Рэтленд говорила про вас ужасные вещи. То есть не то чтобы ужасные, — спохватился он, — а такие, которые… — Он запнулся, не зная, как продолжить, и сказал: — Я решил проверить, правда ли это.

— Что — это?

— О таких вещах нехорошо умалчивать. Вы должны были сказать Джудит правду, раз собирались жениться на ней, — упрямо сказал Ален, хотя чувствовал, что Этвуд не из тех, кто позволяет другим указывать, что они должны и чего не должны делать.

— Какую правду? Что вы вообразили насчёт Анны?

— У вас ведь есть ребёнок…

Этвуд расхохотался так весело, что заподозрить его в притворстве было невозможно.

— У меня? В таком случае вам известно больше, чем мне.

— А сын Анны? Разве он не ваш?

— Нет, конечно. Это совсем другая история… Не знаю, зачем я вам всё это рассказываю, ну да ладно. Джек — сын моего погибшего друга Майкла Лоуза. Тяжёлое ранение, а среди нас не было врача — он умер у меня на руках. — Этвуд тоже достал сигарету, но курить не стал, повертел её, смял и бросил. — Мы с ним ещё в колледже вместе учились… Он просил меня позаботиться об Анне и сыне. Они не были женаты, хотя он очень любил её. У него была выжившая из ума богатая престарелая родственница, которая грозила, что завещает своё имущество благотворительным организациям, если он женится против её воли. Анна ей почему-то не нравилась, и он ждал… У него особых денег не было, и у Анны тоже. Я поклялся, что позабочусь о его семье. Когда я к ним пришёл, малыш принял меня за своего отца. Он был ещё слишком мал, а на мне была такая же форма. У нас не хватило духу разубеждать его. Анна говорит, что он теперь и на фотографии вместо Майкла на меня показывает и говорит, что это его папа.

— Вы догадались, что я там был, когда напоили меня своей дьявольской смесью? Я тогда совершенно опьянел и понёс какую-то околесицу.

— Я заподозрил, что вы где-то побывали, но мне и в голову не приходило, что у Анны. А потом она рассказала про странного посетителя и нарисовала его. Анна хорошо рисует, до рождения Джека она работала иллюстратором. Я собирался потребовать у вас объяснений, но вы в тот вечер спасли мне жизнь, и мне после этого было неловко припирать вас к стенке и уличать во лжи.

— Филип, мне, право, очень стыдно, что я так по-идиотски вёл себя.

— Ерунда, главное, что всё выяснилось.

— Не совсем всё…

— Вот как? Что ещё?

— Если я спрошу, какие у вас счёты с доктором Ратли, вы сочтёте, что я чересчур любопытен?

— Про Ратли мне противно говорить, — хмуро сказал Этвуд. — Наверно, местные здесь всякое болтают, но правду они не знают. Однажды я попросил его посмотреть одну девушку. Её родители — бельгийские эмигранты. Я часто заходил в их ресторанчик, отец её был занятным человеком и хорошо готовил, а Мэй прекрасно пела французские песенки. Когда народу было мало, она иногда садилась поболтать со мной. По-моему, она была очень одинока… Как-то она спросила, не знаю ли я какого-нибудь врача, и призналась, что ей нужна консультация, но чтобы об этом никто не узнал. Я, идиот, подумал, что она беременна. На самом деле она была неизлечимо больна и догадывалась об этом, однако она могла бы прожить ещё несколько лет, а этот выродок Ратли взял и выложил ей всё напрямик. Сказал, что она обречена. На следующий день она покончила с собой. Оставила родителям записку, что раз она всё равно скоро умрёт, то лучше уж сразу. Я потом спросил Ратли, зачем он так сразу сказал ей про болезнь. Сам-то я вначале думал, что это случайно получилось или что ей и без него всё было известно. Знаете, что он мне ответил? Я его ответ запомнил. Что эти паршивые иностранцы заполонили всю Англию, лезут всюду, как крысы, и нечего с ними церемониться. После этого я испортил ему карьеру. Он уже было устроился в лондонскую больницу, но я сделал так, что его туда не взяли. Он, как видите, тоже не упускает случая мне напакостить.