Мир темных - Ольга Лейт

— Доверьтесь светлым! Этот бой не наш, не сейчас!

В следующий миг тьма накрыла их, обдав ледяным холодом и смрадом.

То, где они оказались, никак не вписывалось в понятие обиталища темных. В стенах неприветливой комнаты находилось все, что нужно. Диваны, столы, стулья, даже две кушетки, но все в весьма заброшенном состоянии, словно кто-то выкинул, а хозяева комнаты подобрали, чтобы максимально заполнить пространство. Первым очнулся эльф и теперь сидел, склонив голову и уперев ее в руку, о чем-то напряженно думая. Светлые волосы были распущены и скрывали часть лица. Милена села, определив, что лежала на одном из диванов, что стоял у самой двери. Окон здесь не было. Можно было понять — они в каком-нибудь замке.

— Арумиэль? Где мы?

— Если бы я знал. Но убивать нас не собираются.

— Отмеченных светом просто так не убьешь. Это я хорошо запомнила.

— Скоро они вернутся.

— Я понимаю. Меня радует лишь одно, что где-то здесь могут быть наши.

— Прошло много времени…

— Не так уж и много. — Милена нахмурилась.

— Извини.

— За что?

— Что говорил о Сенти плохо. Парень явно не мог жениться где-то здесь.

— Я не пойму, ты пытаешься сейчас шутить?

— Мы, эльфы, странные. Редко испытываем страх, как люди. Или так, как люди. Для меня это всего лишь череда событий. И мне легко принять судьбу такой, как она сложится.

— Неужели тебе не за кого переживать? — В этот момент эльф повернулся к ней. — Я имею в виду тех, кого ты оставил.

— Я переживал, и сейчас продолжаю мечтать однажды вернуться домой. Но прошло слишком много времени.

— Но и я, как выяснилось, не совсем человек.

— И не совсем эльф.

— Я тебя не понимаю.

— Это нас и разделяет.

— Я думаю, ты вернешься домой. Кто-нибудь обязательно тебе в этом поможет. Например, магистр Трэм.

— Если он еще жив.

— Он тоже отмечен светлыми.

— Отмечен. Ну и что? Если постараться, можно убить и светлого.

Милена поджала губы, и в этот момент зашевелилась Эмиса. Первым делом она потянулась к голове.

— Как больно, просто раскалывается. — Прошептала она и медленно села.

— Они бросили нас в комнате, как груду ненужных вещей, в одну кучу.

— Что? — Милена с Эмисой уставились на эльфа.

— Мы лежали на полу, когда я очнулся, и вот та девушка отдавила мне ногу. — Арумиэль указал на Тию, что все еще находилась в полулежачем состоянии в большом кресле. — По доброте душевной разложил вас помягче — пол холодный, каменный.

— Арумиэль, честное слово, не до шуток.

— Я пытаюсь разрядить хоть как-то обстановку. Тем более, это чистая правда.

Тут Эмиса скуксилась.

— Мили, ты так и будешь ходить с этими ушами?

— Я же говорила тебе!

— О чем?

— Что это мои уши.

— Ты веришь ему?

— У вас нет основания мне не верить. — В голосе эльфа проскользнули гордые нотки и презрение.

— Но и верить — тоже. Ты зачем ей сделал такие уши?

— Если бы я еще был к этому причастен. Мне, конечно, больше лет, чем ей, но увы!

— Эмиса, перестань. — Милена встала. — Уже как есть.

— Сдается мне, что Арумиэль хочет убедить тебя в этом, а потом…

— Не продолжай!

— Почему же, пусть продолжает, мне интересно послушать ее версию. Она меня недолюбливает явно.

— Все эти беды помутили вам рассудок. Не забывайте, мы находимся во власти темных, не их ли влияние раздора сейчас? Но Эмиса не слушала.

— Я всего лишь говорю правду и свои наблюдения. Это же очевидно, ты ему нравишься, и он хочет…

Чего хочет Арумиэль, она договорить не успела. В этот момент открылись двери, и в комнату вплыли три темные фигуры, облаченные в черные плащи. Именно вплыли, не касаясь пола. Следом вошел мужчина, высокий, с широкими плечами и впалыми глазами, пышной черной бородой, усами и сведенными на переносице бровями. Впечатление грозного и властного человека. Все разом замолчали и обратили взоры к нему. Мужчина огляделся и ткнул пальцем в Милену.

— Ты. Ведите ее к королю темных.

Арумиэль хотел рвануться к ней, но мужчина успел предупредить все его действия.

— Если дернешься, она умрет. Не так уж и ценна ваша жизнь, а мы сильнее.

Ощутив ледяные руки теней на своих запястьях, девушка встала и без сопротивления последовала на выход, успев бросить лишь беглый взгляд на Эмису.

Холодные коридоры сменились лестницами, они поднимались куда-то вверх, а потом краски внезапно изменились, преобразившись и показывая весь блеск и шик этого места. Теперь Милена знала, что находится непосредственно во дворце Улая. Об этом свидетельствовали манерные дамы, что встретились им в одном из залов. Бросив в ее сторону взгляд, внезапно скривились и зашушукались:

— Что за нелепое создание расхаживает по дворцу Его Величества! — Вещала намеренно громко одна.

— Ты посмотри на ее уши! Какой ужас! — Вторила другая.

Этот зал они прошли быстро, и дамы со своим недовольством скрылись, мусоля новую тему. Навстречу выходили из разных дверей лакеи, почтительно кланяясь конвоирам. Особенно темным теням, что неотступно и молча вели Милену под руки. Люди старались не смотреть на них, поэтому кланялись ниже и переводили дух, как только те проходили мимо. Стражей стало заметно больше, уже не по несколько человек стояло в коридорах или залах, но целые группы, и чем дальше, тем больше стражи превращались в людей с темными глазами и в черных плащах. Некая помесь человека и темного. Будто те вселялись в них и властвовали над их разумом. И вот самые широкие двери с золотой обшивкой в инкрустированном узоре открылись и возвестили об их приходе. Сильный властный голос эхом разошелся по тронному залу, веля ввести пленницу.

Ее быстро подвели к самому трону, где восседал… Милена сначала щурилась, а потом уставилась расширенными глазами, не желая верить в то, что видит. Но в то же время именно так все и предполагали. Самый главный кумияр и продавший теперь душу темным — и есть Кумиран. Ее отец! Слезы невольно потекли по щекам от осознания истины и жестокой правды.

Как только они приблизились, ее грубо уронили на пол, желая поставить на колени. Она и не почувствовала боли от удара о пол, боль была в груди, в сердце. Кумиран встал. Большой и внушительный, но не широкий и перекачанный, как, например, Честр. Встал и подошел к ней. Ничего не говоря, он схватил ее за подбородок и поднял, чтобы лучше рассмотреть лицо. В этом хищном выражении, несмотря на гнев, чуждую силу и власть, была и красота. Как может в одном человеке сочетаться такое зло и красота? Но это все наивность… Видимо, что-то для себя рассмотрев, он буквально откинул ее и проговорил: