Вознесенский. Я тебя никогда не забуду - Феликс Медведев

– Всемирными русскими были Андрей Рублев, Пушкин, Ломоносов, Петр Первый в его плотницкой ипостаси. Всемирными русскими были Лев Толстой, Герцен, Чайковский, Шостакович, Пастернак, Сахаров, учившие нас делать все, чтобы силы подлости и злобы были одолены силами добра. И всемирными русскими стали не только в собственной стране, но и во многих странах – Андрей, Белла, Володя, Роберт, которые своими стихами помогали нашему народу не закостенеть в замшелой гибельной изоляции от всего остального мира. Зачем нам, русским, неестественно придумывать национальную идею и сколачивать для этого какие-то команды? Все лучшее в русской классике – и есть наша национальная идея. Эта идея в словах Достоевского выражена ясно и просто – когда он говорил о самом мощном, сильном, человечном качестве Пушкина. Это два слова: «Всемирная отзывчивость».

Я прочитаю только что написанные стихи.

Не стало поэта,и сразу не стало так многого,и это неназванноене заменит никто и ничто.Неясное «это»превыше, чем премия Нобеля, —оно безымянно,и этим бессмертней зато.Не стало поэта,который среди поэтическогомемеканья«Я – Гойя!» —ударил над всею планетой в набат.Не стало поэта,который писал, архитекторствуя,будто Мельников,вонзив свою башню шикарнов шокированный Арбат.Не стало поэта,кто послал из Нью-Йорка на «боинге»любимой полячкедурманящую сирень,и кто на плече у меняпод гитарные чьи-тотактичные «баиньки»,в трамвае, портвейном пропахшем,въезжал в наступающий день.Не стало поэта,и сразу не стало так многого,и это теперьне заменит никто и ничто.У хищника быстро остынетего опустевшее логово,но умер поэт,а тепло никуда не ушло.Тепло остаетсяв подушечках пальцев,страницы листающих,тепло остаетсяв читающих влажных глазах,и если сегодня не вижупоэтов, как прежде блистающих,как прежде, беременна имиволошинская Таиах.Не уговорили нас добрые дяди«исправиться»,напрасно сообщниц ищав наших женах и матерях.Поэзия шестидесятников —предупреждающий справочник,чтоб все-таки совестьнечаянно не потерять.Мы были наивны,пытаясь когда-то снятьЛенина с денег,а жаль, что в ГУЛАГе,придуманном им,он хоть чуточку не пострадал,ведь Ленин и Сталин чужими рукамитакое смогли с идеаламинашими сделать,что деньги сегодня —единственный выживший идеал.Нас в детстве сгибалиглупейшими горе-нагрузками,а после мы самивзвалили на плечи земшар,где границы, как шрамы, болят.Мы все твои дети, Россия,но стали всемирными русскими.Мы все, словно разные струныгитары, что выбрал Булат.

Режиссер Театра «Ленком» Марк Захаров:

– Андрей Вознесенский вознесся в небесные выси российской поэзии, культуры, обогатив наше поэтическое мышление. То, что я сейчас скажу, возможно, весьма субъективно: по моему мнению, в нашей поэзии присутствуют два космических явления – это Велимир Хлебников и Андрей Вознесенский. В стихах Андрея Андреевича обыкновенные слова, которыми мы пользуемся в жизни, превратились в разящие, ударные, сильные, режущие символы. Они приобрели металлический отзвук, они звенели, гудели, вселяя надежду, целебное чувство любви и сострадания. Я поражен тем, как можно было из такого космоса, как Интернет, выудить аббревиатуры, которые, органично войдя в ткань его стихов, перестали быть инородной, я бы сказал, угловатой субстанцией в современном русском языке.

Мне как театральному режиссеру поэт был очень близок, ведь специально для сцены «Лейкома» он написал много стихов, ставших основой спектакля «Юнона и Авось». Вот пример:

«Никто из нас дороги не осилил,Да и была ль она, дорога, впереди?Прости меня, свобода и Россия.Не одолел я целого пути».

Меня очень поразили эти строки, эти слова, которые касаются любого из нас. И еще: «Не мы повинны в том, что половинны». Этот вопрос – кто повинен в том, что мы половинны? – будет висеть не только над интеллигенцией, а останется обжигающим, быть может, главным вопросом для всех думающих людей нашей великой страны.

Руководитель Агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский:

– Дорогая Зоя Борисовна, дорогие друзья, если мы посмотрим на свою любимую книжную полку, то у каждого из нас взгляд наткнется на сборник стихов Андрея Вознесенского. Любители поэзии моего поколения знают книги Вознесенского, которые выходили 100-тысячным тиражом и мгновенно становились дефицитными. И вместе с поэтом сотни тысяч, миллионы людей, с одной стороны, говорили: «Тишины хочу, тишины, нервы, что ли, обожжены?», а с другой стороны, смотрели на мир его широко открытыми, немножко удивленными глазами, поражаясь прелести и радости этого мира. Но вместе с поэтом вели спор о «черном вороне».

Его стихи навсегда останутся для нас наукой жизни. Спасибо тебе, Андрей Андреевич, за это!

Художественный руководитель MXAT имени Чехова Олег Табаков:

– Надежда, которая родилась у нас после смерти Сталина, говорила для меня голосом Андрея Вознесенского. Голосом, который был непривычно даже для вольнолюбивых раскованным, свободным. Время, прожитая жизнь для меня, и думаю, для многих, пронизаны его поэзией. И прощание с ним – это как прощание с родиной. И уход его – это как будто ты лишаешься чего-то главного, большого. Но надо терпеть, надо продолжать любить…

У Андрея было редкое свойство – он умел удивляться таланту других. Сколько отпущено нам, столько мы будем его любить…

Поэт Юрий Кублановский:

– Весной 1963 года буквально ошеломленный тем позорным судилищем над культурой, который учинил Хрущев, я, еще пацан, рванул в Москву из Рыбинска, где тогда жил, чтобы найти Вознесенского. Я хотел ему сказать, что провинция его поддерживает. Как сейчас помню: сырое зимнее утро, Савеловский вокзал. Пошел в справочное бюро и даже помню, как выглядела квитанция с адресом Андрея Вознесенского: Верхняя Красносельская, дом 45, квартира 45. Я, наверное, единственный, кто еще помнит телефон, который там был у Андрея: 1-96-46. А у меня в Рыбинске был телефон 1-96, и я подумал, что это добрый знак. Звоню, дверь открывает сам поэт. Так завязалась наша дружба.

Не так много стихотворений, которые сопровождают человека в течение всей его жизни. Стихотворение Вознесенского «Осень в Сигулде» для меня одно из таких. Помните, какое поразительное начало:

Свисаю с вагонной площадки,прощайте,леса мои сбросили кроны,пусты они и грустны,как ящик с аккордеона,а музыку – унесли…

Доктор Леонид Рошаль:

– Совсем недавно мы вместе гуляли по Парижу, о многом говорили. Конечно, Андрей был болен, и очень болен. Ему трудно было ходить, ему трудно было говорить, но глаза горели ярким и живым светом. Он очень четко понимал, что происходит с ним и что происходит вокруг… Да, от нас ушел великий человек, великий поэт. Одни его стихи доступны каждому, над другими надо думать, вникать в их смысл. Но и те, и другие о вечной жизни на Земле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});