Стратегия на доверии - Василий Егоров

По мере продолжения игры в "гляделки" улыбка дракона постепенно ширится, зрачки укрупняются, занимая всю поверхность сетчатки, оголяются белоснежные клыки. Бойцовский опыт приходится, кстати, Ацтек равнодушно реагирует на откровенную попытку подавления воли.

Настоятель устает первым, откидываясь на троне чуть назад, ящер взмахивает когтистой лапой.

Реагируя на жест, иссиня-черный поток отвратно пахнущей густой жидкости лавиной обрушивается с потолка, покрыв тело Эдуарда со ступней до макушки.

Парень едва успевший закрыть глаза пытается очистить от быстро застывающего раствора лицо, но хронически не успевает. Со стороны трона слышен каркающий звук, отдаленно напоминающий смех.

— Бесполезно, даже не пытайся.

Неприятные ощущения возникают практически сразу, раствор, стремительно проникая в поры, нещадно жжет, вызывая зуд и тошноту. С поверхности тела вытягивается вся влага, кожу стягивает намертво.

С течением времени становится только хуже, невозможность пошевелиться и перебои с дыханием на фоне учащенного сердцебиения, порождают страх в самых гадких проявлениях. Ацтек, превращенный в неподвижный памятник самому себе, впервые в жизни постигает смысл ранее недоступного слова паника.

Приходит понимание — смерть остановилась в шаге и с этим ничего нельзя сделать, шанс на борьбу не предусмотрен.

К счастью стадия окаменения длится недолго. Ветвистый разряд молнии, бьющий из ниоткуда, разносит бетонную корку на мелкие куски. Каждое нервное окончание наполняется нестерпимой болью, но тело получает вожделенную свободу.

Основная порция странностей подходит к финалу, далее события развиваются более или менее традиционно для боя.

Страх и боль уходят. На ринге, как и полагается, появляется соперник, представленный в обличье группы, хорошо тренированных, крепких парней в черных костюмах ниндзя.

Выход "темных" бойцов оформлен эффектно, даже по меркам избалованного двадцать первого века: сначала возникает черная тень, затем, на ее основе в течение нескольких секунд формируется трехмерное тело.

Свободного гонга в храме видимо не находится, начало боя хлестким ударом закованного в перчатку кулака возвещает предводитель воинов храма.

Ацтека, по сути, лишают выбора, заставляя отвечать на брошенный вызов.

Ниндзя начинают схватку рьяно, серией синхронных молниеносных атак по всем направлениям. Уклониться практически невозможно. Все что удается добиться Эдуарду, по итогу первых секунд, — свести урон к минимуму, не пропустив прямого удара в жизненно важные точки.

Начальный отрезок боя протекает под полную диктовку хозяев зала, не слишком рослых, но вертких и расчетливых. Охватив Ацтека полукругом, ниндзя поочередно наносят удары, рассредоточивая внимание и заставляя ошибаться привыкшего к бою один на один парня. Удар в плечо слева, сменяется попаданием по коленному суставу справа. Ниндзя бьют быстро, торопясь отойти на безопасную дистанцию, поэтому не вкладывают большой силы, но ощущения неприятные.

"Черт, таким темпом меня укатают. Пора что-то менять, — удар с разворота по двум направлениям, оставляет незащищенным корпус. Двое бойцов ниндзя отброшены в стороны, третий, вложив максимум энергии, пробивает крюком по печени. — Зараза".

Очередной удар, угодивший в челюсть, приводит в ярость.

Нечленораздельное шипение сменяется помутнением в глазах. Враги, стремительные и опасные замедляются, передвигаясь плавно, словно в постоянном преодолении сопротивления.

"Резко сокращать дистанцию, разводя ниндзя максимально далеко друг от друга, не давать атаковать согласовано, выбивать врагов по одному", — мысли под стук барабанов несутся стадом бизонов по просторам родины индейцев.

После неожиданной трансформы восприятия, следовать избранному плану не сложно. Ситуация меняется на диаметрально противоположную от установленной изначально. Измененное оперативное мышление анализирует невероятное количество переменных, выдавая готовые ответы на любые действия врага. Кулаки наливаются небывалой мощью. Сближения и отскоки не позволяют ниндзя использовать численный перевес.

Крюк в челюсть, основание стопы в солнечное сплетение, разные финальные удары дают одинаковый результат. Песок смягчает боль от падения, но оглушенные и подавленные соперники уже не поднимаются, в лучшем случае покидая поле боя ползком.

Как и полагается дракон поздравляет Ацтека с победой, сразу по выходу из строя последнего из оппонентов.

— Узнаю прославленный кулак Эдуарда. Созерцать бой с твоим участием одно удовольствие, — дракон выглядит удовлетворенным, демонстрируя в неровной улыбке устрашающего вида клыки.

Настает время любимого бойцами момента, оглашения победителя, вручения всевозможных наград и бонусов.

Так считает Ацтек, об этом говорит многолетний опыт. Однако дракон, каверзно щурясь, находит новое решение. Вместо симпатичной девушки в бикини, по мановению когтистой лапы на ринге громко топоча стальными набойками сапог появляется полудюжина лучников.

"Черт, еще не все?!" — замена, приходится новоявленному герцогу не по вкусу. Жаль режиссер в этой пьесе не он, и значит спорить бесполезно.

С улыбкой садиста настоятель сообщает, что настоящий Эдуард без труда увернется от стрел, выпущенных с пятиметровой дистанции.

Шанс проверить правоту дракона предоставляется без промедлений.

Подошедшие ближе лучники, прицелившись, дают дружный залп. Площадь поражения приличная, с учетом малого расстояния до цели и силы спуска тетивы, спасение выглядит чертовски маловероятным событием.

Рефлексы делают все за него. Мышечный импульс, легкое головокружение при смене восприятия, стрелы медленно ползут навстречу.

Мгновение. Три стрелы зажаты в руке, выхваченные из воздуха. Парень не сдвигается с места, работают исключительно руки.

— Неплохо, — уважительно отмечает дракон.

Два хлопка чудовищных ладошек, как дань уважения мастерству, сменяются извлечением на свет убийственной конструкции, отдаленно напоминающей арбалет.

— Теперь, чтобы окончательно разрушить сомнения попробуй поймать вот это!

Стрела, помещенная в чудо-машину, выглядит более чем опасно. Полностью изготовленная из стали, четырехгранная по все длине с острыми зазубренными краями.

Ловить такую летунью СОВСЕМ не хочется.

Свист рассекаемого воздуха. Эдуард пытается увернуться, резко с кувырком через голову уходя влево. Успех почти полный. Острые зубья лишь в самый последний момент успевают прочертить на плече рваную борозду.

— Черт, — невольно Эдуард, прижимает здоровой рукой место пореза. Недобрый взгляд в оскаленную морду настоятеля лишен страха.

Дракон насмешливо оголяет клыки.

Под рукой Ацтека возникает ощущение нестерпимого жжения, парень одергивает ладонь и вместо страшной раны лицезреет затянувшийся белесый рубец.

— Твой козырь непревзойденное мастерство бойца, высокая устойчивость к вражеским заклинаниям и способность к медицинской магии, в том числе частичной регенерации, — самодовольно поясняет настоятель. — А еще, на пике формы ты способен недолгое время подчинять демонов земли.

Голова идет кругом.

Дым далекого пожара монотонно чернит небо темно-сизыми клубами, липкие хлопья жирного пепла, ветром разгоняемые по каменной мостовой, цепляются к одежде и обуви редких прохожих, безлюдная торговая площадь хмуро взирает на мир глазницами опустевших прилавков.

Эдуард, погруженный в раздумья, бредет в замок, не обращая внимания на разительные перемены вокруг. Мысли рожденные инициацией захватывают внимание без остатка.

Покинув зал настоятеля в состоянии легкой эйфории, парень довольно быстро снимает радужные очки. Принять окружающую обстановку за театральную сцену уже не получается, как бы того не хотелось.

Если замок, мутанты, огненные шоу и необычные животные еще укладываются в рамки версии о необъятном богатстве организатора, то трансформа, произошедшая внутри него самого, меняет мировоззрение кардинально, заставляя вновь вернуться к вопросу: Где я?"

"Если это не игра и не обман. Если это не загробный мир и не плод воображения. Тогда что это, — Эдуард, стиснув зубы, отмеряет шагами метры мостовой. Загадки, подобные нынешней, разъедают сознание, не будучи решенными".

— Поверить настоятелю, принять версию, что я действительно жил здесь раньше, как герцог??? Но это же бред!

Мимолетно брошенный взгляд задерживается на фигуре Эрна, герцог только теперь замечает, что путешествует не один. Парнишка, опустив голову, о чем-то усиленно спорит с самим собой, губы ритмично шевелятся, не издавая звука, выражение лица слуги говорит о крайней серьезности выбранной темы.