Крейсер I ранга "Рюрик" (1889-1904) - Pафаил Мельников

На рейде

29 октября 1902 г. эскадра (уже под командованием контр-адмирала О.В. Старка, сменившего Н.И. Скрыдлова) собралась на Талиенванском рейде, чтобы подвести итоги боевой учебы уходящего года.

В четыре линии встали крейсера “Россия” (флаг начальника эскадры), “Громобой”, “Варяг”, броненосцы “Пересвет”, “Севастополь”, “Полтава”, заградители “Амур”, “Енисей”, канонерская лодка “Гремящий”, крейсера “Разбойник”, “Забияка”, эскадренные миноносцы “Боевой”, “Бесстрашный”, “Бесшумный”, “Беспощадный”, “Лейтенант Бураков” и отряд номерных миноносцев №№ 203,204,210, 211 во главе с минным крейсером “Всадник”. В 9 ч утра в центре встал “Рюрик”, пришедший из Порт- Артура под флагом командующего морскими силами. Адмирал Е.И. Алексеев приступил к проверке боевой готовности кораблей начиная с крейсера “Россия”. Один за другим корабли исполняли все полагающиеся по уставу тревоги и учения.-

На следующий день, приняв на корабли в качестве гостей большую группу сухопутных офицеров, отряды броненосцев и крейсеров на расстоянии 550- 900 м друг от друга провели контргалсовую стрельбу, после чего, увеличив расстояние до 1,5 км, начали переговоры по радио. Наибольшим расстоянием для этого вида связи, установленным броненосцем “Севастополь”, оказалось 14 кб. Докладывая о широком и повсеместном применении радио на эскадре, О.В. Старк напоминал начальству, что пока радио в основном служит средством рейдовой связи и для его уверенного использования в море необходимо “улучшить и совершенствовать приборы Дюкрете, а главное, изменить схемы соответственно последним требованиям науки”.

Всесторонняя проверка состояния боеготовности кораблей, включая торпедные стрельбы миноносцев, продолжались до 4 ноября, когда “Рюрик”, держась вне строя возвращавшейся в Порт-Артур эскадры, продолжал вести с ней радиопереговоры. 10 октября 1902 г. флот провожал уходивший в Россию крейсер “Адмирал Нахимов”, последний из кораблей – ветеранов эскадры. Старшим офицером на нем был начавший службу на “России” мичманом, а теперь уже дослужившийся до капитана 2 ранга великий князь Кирилл Владимирович. В последнем совместном походе эскадры 11 ноября ночью провели опытное испытание окраски минных катеров, чтобы проверить ее затем на миноносцах. Корабли, которым предстояло вступить в резерв, форсировали в море учения и стрельбы, крейсера готовились к переходу на зимовку во Владивосток.

В полночь 19 ноября “Громобой” под флагом контр-адмирала К.П. Кузьмича, “Россия” и “Рюрик” вышли в море. В Нагасаки корабли разделились: “Рюрик” по просьбе посланника должен был зайти в Иокогаму, чтобы своим присутствием привлечь иностранные корабли к празднованию тезоименитства Николая II. В Иокогаме “Рюрик” “получил изменение маршрута” и 22 декабря возвратился в Порт-Артур: эскадре был нужен крейсер для экстренных посылок, а единственный из оставшихся – “Варяг” – застрял в затянувшемся ремонте. Для посыльной службы явно недоставало малых кораблей.

Из-за беспокойной зимней стоянки на внешнем рейде Порт-Артура вся эскадра к праздникам Рождества Христова собралась в гавани: в восточном бассейне- броненосцы “Петропавловск” и “Полтава”, канонерские лодки “Кореец” и “Отважный” (в доке) и миноносцы, в западном, только что углубленном для стоянки больших кораблей, – крейсера “Рюрик”, “Варяг”, заградители “Амур”, “Енисей” и канонерская лодка “Сивуч”.

Праздник на кораблях прошел с елками, вручением подарков и матросскими спектаклями. Особенно славилась на эскадре почти профессионально игравшая самодеятельная труппа “Рюрика”.

По итогам боевой учебы особое беспокойство вызывала по-прежнему необеспеченная охрана стоянки эскадры на обширном открытом внешнем рейде Порт-Артура. Об этом говорил опыт маневров 1901 г., когда минный катер под командованием мичмана графа В.Н. Игнатьева с крейсера “Адмирал Нахимов” в течение 2,5 ч, ни разу не попав в луч прожектора и никем не обстрелянный, миновал крейсер “Адмирал Корнилов”, успешно атаковал броненосец “Сисой Великий” и крейсер “Дмитрий Донской” и, пробравшись через временно открывавшийся (для выхода миноносца) бон внутрь гавани, “торпедировал” там даже не подозревавшую об этом канонерку “Отважный”. Об этой же опасности теперь в 1902 г. писал новый начальник эскадры. Оказалось, что по опыту учений на рейде по-прежнему “весьма трудно иметь уверенность в своевременном обнаружении атаки” и что при отсутствии сторожевой цепи лучше открывать боевое освещение заранее, так как без освещения миноносцы будут обнаружены слишком поздно. При плотной сторожевой цепи освещение следует открывать только “в случае надобности”.

За год до войны острым оставался и некомплект офицерского состава – приходилось, чтобы вывести на смотр миноносцы, перебрасывать на них офицеров с больших кораблей, где их и без того не хватало.

Офицеры “Рюрика”. Владивосток 1901 г.

Эти же проблемы преследовали эскадру и в наступившем 1903-м предвоенном году. Внешне все шло привычным порядком. После зимней стоянки большинства кораблей в разлагавшем службу, но так и не отмененном вооруженном резерве начались плавания и учения в море. В апреле-мае к эскадре в разное время присоединились корабли вышедшего в октябре 1902 г. из Кронштадта отряда контр-адмирала барона Э.А. Штакельберга: броненосцы “Ретвизан”, “Победа”, крейсера “Диана”, “Паллада”, “Аскольд”, “Боярин”, “Богатырь” и семь новейших миноносцев французской и отечественной постройки. Резко возросли интенсивность и разнообразие маневров и учений увеличившейся эскадры. Особенно настойчиво добивался адмирал “сплаванности” кораблей, то есть умения держаться в строю и маневрировать в составе отряда.

В участившихся выходах в море, следуя флажным сигналам (в день их бывало до 50) флагманского “Петропавловска”, корабли выполняли одно перестроение за другим. И техника, случалось, не выдерживала: в одном из таких походов “Рюрик” поднял сигнал: “Могу иметь ход только 10 уз, так как котел № 6 дал течь и выведен из действия”.

С присоединением к эскадре 28 апреля “России” и “Громобоя” эскадра разделилась на три самостоятельно маневрировавших отряда. В очередном походе 12 мая отряд линейных кораблей составили пять броненосцев и “Рюрик”, отряд крейсеров – “Россия”, “Громобой”, “Паллада”, “Диана”, минный отряд из пяти миноносцев во главе с крейсером “Варяг”. В Порт-Артур заходили только для погрузки угля. Маневрирование сменялось контргалсовой стрельбой, плановыми подготовительными стрельбами, шлюпочными и десантными учениями.

Все еще недостаточная в сравнении с японским численность флота заставляла, теперь уже не считаясь с расходами, компенсировать ее усиленной боевой подготовкой. В воздухе все явственнее пахло порохом. Япония продолжала выступать со все более откровенными притязаниями на Азиатский материк, добиваясь от не готовой к войне России новых и новых уступок. Окончательно возобладавшая в правящих кругах Японии агрессивная милитаристская группировка шла ва-банк, почти открыто провоцируя войну. В этих условиях бдительность и боеготовность становились определяющими в деятельности русской эскадры Тихого океана.

К концу мая в результате непрерывных плаваний и напряженных учений завершили программу первого учебного периода со всеми боевыми упражнениями и ночной контргалсовой стрельбой. Его итоги подвел проведенный 4 июня на внешнем Порт-Артурском рейде большой смотр морских сил Тихого океана. Флаг командующего Е. А. Алексеева был поднят на крейсере “Рюрик”. Из 36 вымпелов на рейде костяк эскадры составляли ее новейшие корабли: 5 эскадренных броненосцев, 8 крейсеров, 15 эскадренных миноносцев, 2 заградителя. Все корабли, как телеграфировал в Петербург командующий, были найдены им “в хорошем виде и порядке”.

Сложность обстановки явилась, по-видимому, и причиной того, что поход во Владивосток для ежегодного летнего докования Е.И. Алексеев решил осуществить тремя отрядами, в разное время выходившими из Порт-Артура. Все силы предполагалось затем стянуть к Порт-Артуру к 15 сентября – третьему сроку вывода русских войск из Манчжурии. Но и этот осторожный план не удался сразу. Несмотря на внешне благополучные результаты визита в Японию русского военного министра А.И. Куропаткина, обстановка не разрядилась, и оба отряда броненосцев было решено задержать в Желтом море. Во Владивосток 10 июня ушли только “Громобой”, “Россия” и “Богатырь”. После четырехдневной стоянки в Мозампо они 17 июня пришли во Владивосток. Начались ремонтные работы.

Порт-Артурская эскадра, держась почти все время в море, приступила ко второй части все более интенсивной боевой подготовки, включавшей артиллерийские и минные стрельбы. В эти дни Е.И. Алексеев телеграфировал в Петербург о “напряженном настроении” в Японии и подозрительных приготовлениях ее флота, собравшего самые мощные корабли в западных портах, о сосредоточении в Вей-Ха- Вее английской эскадры, а в Чифу – американской. Тогда и в Петербурге решили двинуть на восток очередное подкрепление из Кронштадта – броненосец “Ослябя” и из Тулона – достраивавшиеся здесь броненосец “Цесаревич” и крейсер “Баян”. В первый рейс с учениками машинной и кочегарной школы, которые по приходе в Порт-Артур должны были стать пополнением эскадры, уходил только что построенный в Германии учебный транспорт “Океан”. Но этих подкреплений надо было еще дождаться, и новой шифровкой от 9 июля Е.И. Алексеев докладывает, что в сложившейся обстановке “для достижения лучшей боевой подготовки” все корабли 1 ранга должны быть в кампании, тогда как установленная министерством программа плавания этого не допускает. “Кредитов нет”,- отвечал начальник ГМШ контр-адмирал З.П. Рожественский. “По преподанным высочайшим указаниям, – разъяснял он,- в настоящее время нет оснований для требования чрезвычайного кредита”, их следует запрашивать только в “крайней необходимости”, оценить которую можно лишь на месте. Пришлось махнуть рукой на дипломатию и, проведя в Порт-Артуре состязательные стрельбы из всех орудий, прямым ходом отправить броненосцы во Владивосток.