История человечества. Россия - Владимир Сядро

Предложение Голицына возвести на престол дочь Ивана было ничем не справедливее предложений в пользу Елизаветы Петровны. И та и другая – «сосуды скудельные», и в том и в другом роду мужчин не осталось. Медики сказали бы, что от «скорбного» Ивана и яблочко могло недалеко упасть. Но медиков в Совет не позвали. Вообще-то, князь Голицын так рьяно агитировал за Анну потому, что ему был глубоко противен брак Петра и «простолюдинки» Екатерины Скавронской, и потомков ее он на дух не переносил.

Наиболее же вероятным кажется, что после безвременной кончины императора Петра II Верховный совет во главе с князем Долгоруким просто искал наиболее слабого правителя, чтобы никому не отдавать свою власть. Выбор пал на мало кому известную Анну. Смерть императора дала «верховникам» шанс осуществить давнюю мечту: поставить самодержца под контроль аристократии не только фактически (как при Петре II), но и юридически. Принимая решение в пользу Анны, сенаторы хотели еще больше «укрепиться». Они написали «кондиции, чтоб не быть самодержавствию». Ценой короны Анны Иоанновны было ограничение ее власти в пользу Верховного тайного совета.

«Кондиций» этих было восемь. Они фактически делали монархию конституционной и ограниченной. Анна должна была:

1) «ни с кем войны не всчинать»;

2) «миру не заключать»;

3) «верных наших подданных никакими податьми не отягощать»;

4) все кадровые перемещения оставить в исключительной компетенции Верховного совета;

5) конфискаций без суда не проводить;

6) вотчины и деревни не раздавать;

7) в придворные чины никого не производить;

8) государственный бюджет не транжирить.

В общем, Анна приглашалась на роль венценосной куклы с обязательством «буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны российской».

Однако большинству дворян (да и представителям иных слоев населения) такая затея «верховников» пришлась не по душе. Они считали «Кондиции» попыткой установить в России режим, при котором вся полнота власти будет принадлежать двум фамилиям – Голицыным и Долгоруким.

В Москву на торжества по случаю предполагавшейся свадьбы Петра II съехалось много дворян из разных мест России. Как ни пытались «верховники» скрыть свой план ограничения царской власти, об этом стало известно широким слоям дворянства, которое уже так много получило от этой власти и надеялось получить еще больше. В среде дворянства и духовенства развернулось широкое оппозиционное движение. «Кондиции» ограничивали самодержавие, но не в интересах дворянства, а в пользу его аристократической верхушки, заседавшей в Верховном тайном совете. Настроения рядового дворянства хорошо передавались в одной из записок, ходившей по рукам: «Боже, сохрани, чтобы не сделалось вместо одного самодержавного государя десяти самовластных и сильных фамилий!»

Анна Иоанновна, прибыв в Москву, разобралась в настроениях дворянства («вместо одного толпу государей сочинили»). На большом приеме у императрицы 25 февраля 1730 года оппозиционеры прямо обратились к Анне с просьбой «принять самодержавство таково, каково ваши славные и достохвальные предки имели, а присланные… от Верховного совета… пункты уничтожить». Сильная дворянская оппозиция «верховникам» была налицо.

Анна Иоанновна

Членов Верховного совета вызвали к императрице. Там они увидели, что вокруг трона столпилось 800 человек, и все выступают за самодержавие. «Как, разве кондиции мне в Митаву не всенародно посылали?» – наивно вопрошала Анна. «Нет, матушка! – ревела гвардия, валясь на колени, – это твои враги подстроили кондиционирование, дозволь, мы принесем тебе их головы?» Изобразив притворное возмущение тем, что кондиции «верховников» не были одобрены дворянством, императрица публично надорвала документ и бросила на пол. И объявила о намерении править самодержавно. Гвардия выразила свое полное одобрение сохранению самодержавной царской власти. Во Всесвятское к новой императрице промаршировал Преображенский полк, Анна сразу его построила, приняла чин полковницы и капитана кавалергардов, сама поднесла всем офицерам по чарке водки, чокнулась с каждым, выпила, крякнула, занюхала мундирным сукном, ухнула хрусталем об пол. «Вот таких императриц нам нужно», – одобрили гвардейцы.

Это самоназначение Анны было грубым нарушением «кондиций». «Верховники», желая замять неловкую ситуацию, сделали вид, что этого не заметили, и понесли Анне свою награду – Андреевскую ленту. Анна сделала смущенное лицо: «Ах, я и забыла ее надеть!» Это означало буквально следующее: что вы тут, холопы, суетитесь, мне это принадлежит по праву, а не по вашему дару!

15 февраля Анна въехала в Москву и направилась в Кремль принимать присягу. Долгорукие еще пытались подсунуть ей текст с «кондициями», но гвардия грозно стояла начеку. Поэтому присягнули по старинке «самодержавной императрице». Манифестом от 28 февраля объявлялось о «восприятии» ею «самодержавства». После того как Анна Иоанновна публично разорвала «кондиции», клан Долгоруких был подвергнут репрессиям.

Десятилетнее царствование Анны Иоанновны обычно определяют понятием «бироновщина» (от имени ее фаворита курляндского немца Эрнеста Иоганна Бирона), ибо Бирон, человек корыстолюбивый и бездарный, олицетворял собою все темные стороны правителей тогдашнего времени: безудержный произвол, бессовестное казнокрадство, бессмысленную жестокость. В это время в Россию нагрянуло множество немецких дворян из Курляндии и в стране установилось полнейшее засилье иностранцев. Царица во всем полагалась на своего любимца.

Об умственных способностях фаворита царицы метко отозвался современник: Бирон говорит о лошадях и с лошадьми, как человек, а с людьми и о людях, как лошадь. Пристрастие временщика (в прошлом конюха: Бирон – сын придворного служителя, был «человек добрый для смотрения и покупки лошадей и собак») к лошадям было беспредельным. Впрочем, и Анна Иоанновна питала слабость к охоте, собакам и верховой езде, не уступая в этом мужчинам.

Отзывы современников о ней разноречивы. Вообще непростая личность Анны Иоанновны характеризуется часто диаметрально противоположно. С одной стороны, Анна Иоанновна обладала тяжелым характером, была капризна, отличалась злопамятностью и мстительностью. С другой – Анна Иоанновна сама активно участвовала в управлении государством. Историками отмечается присущие ей «ясность взгляда и верность суждения, постоянное искание правды», «методический склад ума, любовь к порядку».

Петербургский двор времен Анны Иоанновны представлял собой впечатляющую смесь старомосковских порядков с элементами новой европейской культуры, привнесенными в Россию петровскими нововведениями. Судя по сохранившейся переписке, Анна Иоанновна представляла собой классический тип барыни-помещицы, вознесенной на самый верх. О причудах императрицы ходило много слухов.

Не имея ярких способностей и склонности к государственной деятельности, императрица проводила время в праздных придворных развлечениях среди шутов, лилипутов, блаженных, гадалок, старух-приживалок. Она, например, не могла заснуть без того, чтобы не выслушать сказку о разбойниках. Митавский двор был раздут неимоверно (а с переездом в Петербург вырос еще больше). Даже в крупных германских королевствах не было такого номенклатурного набора обер-гофмейстерин, ландратов и прочих нахтшпигельтрегеров. Двор любил веселье, потехи, праздники. Анна велела к своим шлафенмахерам добавить двух-трех 40-летних девок, чтоб болтали без умолку, попросила найти в провинции сплетниц из бедных деревенских дворян. По ее приказаниям отыскивали повсюду «говорливых баб», умевших придумывать и рассказывать страшные истории. Она любила выступать в роли свахи, обожала охоту, истребляя каждый год по несколько сот загнанных для нее животных. На правах шутов при ней состояли князья. Двух благородных, Волконского и Голицына, Анна сама определила в шуты, вернула из ссылки Бестужева, арапа Абрашку Ганнибала велела назначить майором в Тобольск, чтобы привыкал к северному климату и передал потомству любовь к снегам и санным прогулкам. скандально-печальную известность получила устроенная ею в феврале 1740 года свадьба шута князя М. Голицына-Квасника с калмычкой А. Бужениновой в специально выстроенном по приказу царицы Ледяном доме.

Вместе с тем при дворе были популярны итальянская опера и балет. По приказанию Анны Иоанновны был построен театр на 1000 мест, а в 1737-м открыта первая в России балетная школа.

Всем известно, что Анна Иоанновна вместе с Бироном нагоняла страху доносами, казнями, пытками, ссылками и зверскими сумасбродными увеселениями. Один из историков пишет: «Лихие ветры качали великую страну, забирали тысячи жизней, возводили и низвергали веселых фаворитов». Всюду свирепствовала тайная полиция, один за другим следовали смертные приговоры. В короткий срок Канцелярия тайных розыскных дел набрала чрезвычайную силу и вскоре сделалась своеобразным символом эпохи. Анна постоянно боялась заговоров, угрожавших ее правлению, поэтому злоупотребления этого ведомства были огромны. Двусмысленного слова или превратно понятого жеста часто было достаточно для того, чтобы угодить в застенок, а то и вовсе бесследно исчезнуть. Всех сосланных при Анне в Сибирь насчитывалось свыше 20 тысяч человек; из них «более 5 тысяч было таких, о которых нельзя было сыскать никакого следа, так как зачастую ссылали без всякой записи в надлежащем месте и с переменой имен ссыльных, не сообщая о том даже Тайной канцелярии. Казненных считали до 1000 человек, не включая сюда умерших при следствии и казненных тайно, которых было немало».