Паутина дорог (СИ) - Дана Канра

призналась Дейна.

Но куда больше еды ее интересовал вопрос, кому принадлежала светлая комната раньше.

* * *

Поздний завтрак накрыли в малой обеденной, где так же ласково светило солнце, но холодные камни не пропускали жару. Вместо жестких неудобных стульев с высокими спинками, модных в Нордении, вдоль стола тянулся длинный узкий диванчик с бархатной обивкой. Убранство здесь, наверное, не уступало в роскоши убранству в доме Виенто, но Дейне почему-то не хотелось над этим задумываться.

Еды было много, а Дейна проголодалась сильнее, чем думала. Она изо всех сил пыталась не наброситься невежливо на яичницу, мясо и овощи, не забыть о правилах этикета, не стать в глазах любимого жадной обжорой. Но наконец девушка насытилась, взяла согревшимися руками чашку с бодрящим отваром и посмотрела на Леона.

Он сидел прямо, вытянувшись в струнку, словно находился на важном приеме, а не в поместье.

— Почему ты такой напряженный?

— Привык, — признался юноша с легкой грустью в дрогнувшем голосе. — Отец учил меня держаться ровно, вежливо, спокойно. Не говорить, пока не спросят. И все подобное.

— Тяжело, наверное, норденийским маленьким дворянам, — задумчиво протянула Дейна. — Меня и моего брата так сурово не воспитывали.

— Князь Морлан в принципе не отличается хорошим тоном, поэтому не удивительно. Но Пол Морлан известен мне грубым человеком с дурными наклонностями, а тебя прекрасно воспитала мать.

— Да, — призналась Дейна, и ей отчего-то стало неловко. — Могу я задать вопрос?

— Конечно, милая! Сколько угодно…

— Та комната… Чья она?

— Моей покойной матери, — со вздохом признался Леон, вытирая замасленные пальцы об салфетку. — Единственная женская комната, пристойно выглядевшая и сохранившая почти привычный вид. Признаться, мои слуги бывают пройдохами и ленятся убирать там пыль. Я их накажу за это.

Дейна смутилась и тонко рассмеялась, приложив ладонь ко рту.

— Не стоит, Леон. Я не настолько важная птица, чтобы из-за меня страдали люди.

— А они и не страдают из-за тебя, — заметил он с легкой улыбкой. — Ты их спасаешь, жертвуя собой.

— Да, не без этого…

— И игнорируя приказы вышестоящих чинов.

Наверное, следовало извиниться перед ним за ослушание и дерзкий побег на Алую площадь, но Дейна не стала. Только лукаво взглянула на Леона из-под ресниц.

— Иногда это оправдано.

Усмехнувшись, он ничего не ответил и придвинулся ближе. Серо-голубые глаза снова сияли теплотой и любовью, и Дейна решила довериться ему. Их колени соприкоснулись, но девушка не стала отодвигаться. Следуя зову распахнутого сердца, она подалась вперед и позволила Леону поцеловать себя.

Первый поцелуй получился коротким, быстрым, порывистым.

И тогда Леон поцеловал ее снова. Глубоко, властно, жадно.

Дейна поддалась охватившим ее чувствам — волнующим, как теплый ветер посреди прохладного дня. И не собиралась останавливаться, как бы сильно об этом не пришлось сожалеть в будущем. Ведь мир вокруг менялся настолько быстро, что этого будущего могло и не наступить.

Первой поцелуй Дейны с Леоном стал отправной точкой. Теперь она поняла, что влюбилась в него без памяти, как и он в нее. Вовсе не беда, что матушка постоянно твердила об истинном лице всех мужчин, желающих обесчестить и покинуть как можно больше женщин. Оказавшись в его славном поместье, Дейна окончательно убедилась в серьезности намерений Леона.

Легкомысленный дворянин-повеса не стал бы выручать дерзкую ведьму из неприятностей. А значит, насчет отношения к ней Леона тревожиться не следует. Все, что волновало Дейну, это ее собственные чувства. Честно ли она поступает по отношению к памяти Наоки? Не предает ли ее? А если это так, то как ей очистить свою совесть — закутаться в белое одеяние послушницы монастыря и никогда не заговаривать с мужчинами?

Мыслей было много, и Дейна не знала, как от них избавиться.

После поцелуя, резко и бесповоротно изменившего их отношения, прошло несколько дней. За это время Дейна успела запомнить расположение коридоров и комнат в поместье, написать письмо матери и обнаружить великолепную библиотеку. Предки Леона знали толк в литературе, причем не только своей страны, но и чужих.

Кроме исторических учебников и военных трактатов девушка обнаружила несколько книг, написанных на чистом рантеранском. Все страницы, куда бы она ни заглянула, были исписаны малознакомыми иероглифами. На ее счастье среди этих книг имелся спасительный словарь-переводчик. Пухлая тетрадь в твердом переплете. Никогда еще Дейна не видела такой странной канцлелярии.

Усевшись в мягкое кресло, за широкий черный стол, она разложила свои находки и принялась изучать словарь. Кто-то с поразительным упорством и усидчивостью разлиновал каждую страницу на три столбца и прочертил наверху узкую линию. Там крошечным, но четко различимым почерком было выведено: «Рантеран» слева, «Звучание» посредине и «Нордения» справа.

Все пространство ниже было аккуратно заполнено иероглифами и привычными словами.

Дейна внимательно читала все написанное, листала страницу за страницей, пока не осознала: она не сможет выучить рантеранский по одному только словарю. В магической школе и даже в королевской академии иностранные языки считались необходимыми только для сыновей дипломатов, которые пойдут по отцовским стопам.

А изучение чуждых Нордении языков обычными ведьмами и колдунами не допускалось и даже порицалось. Интересно, чего боялись министры и ректоры, подписывающие академические указы?

Чуть скрипнула дверь в библиотеку, от легкого толчка, и волосы девушки смешно растрепал поднявшийся сквозняк. Она не вздрогнула от неожиданности, как привыкла делать, когда к ней подходили со спины, но опустила раскрытый словарь на стол и плавно обернулась.

— Привет! — воскликнула она с радостью, увидев высокую фигуру Леона.

На миг он застыл в дверном проеме, и в рыжих волосах запутались тонкие золотые лучи. Так пламя костра бросает искры. Так летнее солнце делится бликами света с людьми,

Дейна порывисто встала, забыв про книги, поспешила обнять Леона. Прижалась к его груди. Потом отстранилась, заглянула в светлые глаза и одарила улыбкой.

— Не ожидал найти тебя здесь, — признался он, сделав шаг вперед

— Почему?

— Мне казалось, тебе надоело учиться и сидеть подолгу в пыльных классах.

— Да, но библиотеки — совсем другое, — Дейна покосилась на словарь. — Здесь чудесная атмосфера уюта. Книги бывают разными, в отличие от скучных лекций.

— Твоя правда.

— А где обучался ты?

Дейна посмотрела на Леона с прищуром, пытаясь быть внимательной.

Он же не замедлил с ответом:

— Домашнее образование, — голос юноши звучал тихо, измученно, и был полон грусти. — Воспитатели, менторы, лучшие маги Нортэна возились со мной целыми днями. Я ужасно уставал, но старался быть лучшим. Чтобы отец гордился мной.

Дейну кольнули угрызения совести. Она слегка коснулась его руки.

— Прости. Если тебе больно говорить об этом, сменим тему.

Но Леон упрямо тряхнул рыжими кудрями, словно лев — густой гривой.