Аркан для букмекера - Александр Савельев

В очередной беговой день она отправилась на ипподром, не на трибуны и не в директорскую ложу, показную его часть, а на задворки, в самое чрево, где клокочут страсти во всей их неприглядности. Поехала к Михалкину и, как человек практичный, собиралась попутно, перед тем как пустить в ход бумаги мужа, пощупать почву. Поехала на метро, предусмотрительно оставив машину в гараже.

Распорядок она не забыла, поэтому появилась именно в тот момент, когда бригадир тренотделения, закончив работу, отдыхал в своей каморке, попивая пивко. Появление Антонины приятно удивило его.

— Вот не ожидал. Сюрприз. Ты даже не представляешь, как рад я тебя видеть.

Но, вспомнив вдруг о смерти Игоря Николаевича, сменил тон и с подобающей миной выразил соболезнования.

— Да ладно тебе тоску нагонять. Все там будем. Расскажи лучше, что нового у вас? Какие проблемы?

— Проблем хватает. Только успевай поворачиваться. От них уже воротит.

— Что это ты лошадиную мочу дуешь? Не хочешь чего-нибудь покрепче?

— С тобой — с огромным удовольствием. А ты изменилась.

— В лучшую сторону?

— Стала вся из себя, к тебе не подступишься.

— А ты что хотел? Это мой огромный чемодан, кому хочу тому и дам.

«Еще больше обнаглела. Но ап-петитная!»

— Ты не развелся?

— Пока нет. А что?

— Жаль. А то могли бы тряхнуть стариной.

— Жена в таких делах — не помеха.

— Не скажи. Какая жена, а то может и без яиц оставить.

— Типун тебе на язык. Отобьешь всю охоту.

— Так уж и отобью.

Она кокетливо взглянула на него и вызывающе поправила теснящий лифчик.

— Как водочка? Цапанула слегка? Давай еще по одной.

— За что выпьем?

— За успех безнадежного дела.

— Вот так же шутил твой покойный муж.

— Частенько он у тебя бывал?

— Раза два в месяц. Вот и намедни заходил, принес бутылку коньяка. Мы посидели с ним, выпили. Насчет Решетникова расспрашивал. Ты ведь с ним знакома?

— Еще бы. Наш начальник.

— Небось много чего такого про него известно?

— Ты прав. Одно дело делали.

— А может быть, твой муж за это и пострадал?

— О чем это ты?

— Так, ни о чем. Лясы точу.

— Нет уж, раз заикнулся, то говори. Я должна все знать.

— Разве он тебе не рассказывал, как долбанули начкона Степного конного завода? Беднягу сбросили с Крымского моста. Накануне он много лишнего болтал про Решетникова, поливал его грязью, грозился посадить.

— Ну и что? Игорь Николаевич-то здесь при чем?

— А то, что твой муж был у него как раз накануне убийства, интересовался подробностями смерти жеребца, купленного этой зимой в Швеции. Дело это темное. Судя по всему, кто-то наварил на этом хорошие деньги.

— Откуда ты знаешь?

— Что именно?

— Что Игорь Николаевич был у начкона накануне убийства?

— Я сам посоветовал сходить к нему, когда мы здесь с ним сидели. Он тоже интересовался насчет Решетникова. Думаю, неспроста. Не тот человек Игорь Николаевич, чтобы вести праздные разговоры.

— Ничего не поняла. Ты ясней можешь, без всяких загадок?

— Если ничего не поняла, то и не поймешь. Начкон рыл под Решетникова и сыграл в ящик. Не исключено, что и твой муж…

— Ах вот оно что… Только сейчас дошло. Игорь Николаевич покончил жизнь самоубийством. Это официально известно. Ясно? Самоубийство.

— Что ты на меня-то рычишь? Это не я придумал, так думают многие на ипподроме. Тебе не хуже меня известны порядки. Чистоделы здесь — еще те. Могут и самоубийство подстроить, и несчастный случай, а то и острую сердечную недостаточность. Все зависит от интереса и таксы. А, по всему видать, интерес здесь приличный.

— Все равно ты меня не убедил. Приезжала следственная бригада. Работали эксперты. Так что оставь эти домыслы при себе.

— Лично мне все это без разницы. Игорь Николаевич ко мне относился нормально. Мужик он не вредный. Да и против тебя я ничего не имею. Просто советую, будь аккуратней, лишнего не болтай, тем более с незнакомыми людьми.

— И ты на меня не обижайся. Издергали меня в последнее время. Не у тебя одного подозрения. Но я точно знаю: из жизни он ушел добровольно, хотя и не знаю почему. Но все равно тебе спасибо за предостережение. Приму к сведению обязательно.

— Ты по делу приехала или просто так, проведать старых знакомых?

— Какие теперь у одинокой вдовы могут быть дела? Боюсь, и сюда скоро не будут пускать.

«Что-то темнит. Неспроста она тут появилась. А впрочем, это ее личное дело. Надо попробовать подъехать к ней по старой дружбе».

За разговорами незаметно выдули почти всю бутылку.

— Выпить еще хочешь? — спросила Антонина.

— А почему бы и нет? Гулять так гулять.

Анатолий Иванович обнял Антонину повыше талии и запустил руку под блузку.

Она не отстранилась и, скосив на него повлажневший взгляд, предложила:

— Пошли кого-нибудь за бутылкой коньяка. Денег дать?

— Какие деньги? Ты что? Ты у меня в гостях, а желание гостя для меня закон. Леха! Красивый! Зайди на минутку.

— Чего, Анатолий Иванович?

В дверях появился рослый симпатичный парень. Оценивающе окинул взглядом Антонину с ног до головы и одобрительно хмыкнул. Антонина ничуть не смутилась, даже не шевельнулась, оставив лежать руку Михалкина под блузкой.

— Сходи к Гоге, возьми пару бутылок коньяка. Скажи, для меня, а то туфту всучит. И мигом обратно.

— Давно он у тебя работает? — поинтересовалась Антонина, когда стихли за дверью шаги первого помощника Михалкина.

— Второй год.

— Симпатичный.

— Других не держим.

— Однако внешность нередко бывает обманчивой.

— Это не тот случай.

— Откуда ты знаешь?

— Бригадир все должен знать. Иначе его вмиг съедят с потрохами.

— Я имею в виду мужское достоинство.

— А… ты об этом? У голодной куме — одно на уме. По этой части он и мне не уступит.

Михалкин завалил Антонину на топчан и полез шарить под юбкой. Антонина мягко его отстранила:

— Обожди немного. Я еще не дозрела. Да и твой помощник сейчас вернется.

Как ни в чем не бывало она оправила юбку, взбила прическу и пересела на стул.

— Послушай, Анатолий Иванович, ты можешь познакомить меня с бандитом?

— Не понял. С кем познакомить?

— С бандитом. Только чтоб настоящий был. С шестисотым «Мерседесом», с массивной золотой цепью, с крестом и, конечно же, с двухэтажным коттеджем по Рублевскому шоссе.

— Почему именно с бандитом?

— А как же? Это сейчас самые надежные ребята. Страсть как хочу иметь своего бандита. Боюсь только, не успею — всех разберут.

— Ты это серьезно?

— А разве такими вещами шутят?

И хотя Михалкин до конца еще не был уверен в серьезности намерений Антонины, мгновенно прокрутил в голове многообещающий план. Хорошие наездники соображают быстро, а Михалкин был вторым на ипподроме по числу побед в именных призах. Причем при хроническом гандикапе — форе, которую приходилось давать, получая с заводов второсортный товар, Анатолий Иванович мог и хотел быть первым. А нужен для этого сущий пустяк — избавиться от гандикапа.

Паша-пупырь — главный его конкурент — потому и первый, что состоит в родстве с Решетниковым. Их опекает уголовный авторитет, делает погоду на ипподроме. Съесть Пашу можно, лишь устранив его влиятельного родственника вместе с подручным авторитетом. И человек, который мог это сделать, у Михалкина на примете был. Матерый уголовник, похлеще Пашиного, давно положил глаз на ипподромный бизнес и охотно взял бы его под контроль. Антонина, в этом Михалкин был уверен, могла бы ему в этом помочь.

«Кривцов был ушлый мужик. Наверняка собрал коллекцию компромата на своего начальника. И Тонька — баба не промах. Мимо рта ложку не пронесет. А что? Возьму и сведу их вместе. Жаль, конечно, терять такую мочалку. Баба она аппетитная. Но интересы дела важней».

— Ну познакомлю я тебя с бандитом — и что? Мне-то какой от этого прок? Ты меня опять бросишь.

— Ну что ты! Таких мужиков не бросают. Такие мужики всегда нарасхват.

«А ведь она не лукавит. Вот я дурак. Мог бы пилить ее на пару с Кривцовым. Наверняка она ему изменяла. Такие бабы верными женами не бывают».

— Извини, Анатолий Иванович, немного задержался. Забежал в магазин. Взял сырку, колбаски, пару лимончиков.

— За что и ценю тебя. Все без слов понимаешь.

— Анатолий Иванович, пригласите молодого человека в нашу компанию. Веселей будет.

— Ты как, не против?

— Можно.

— Кто в конюшне остался?

— Один Петрович. И он уже уходит.

— Запри за ним дверь и приходи. Можешь прихватить из машины музыку.

Тонька проворно привела в порядок стол, нарезала закуску, ополоснула стаканы и скинула пиджак.

— Душно у тебя здесь. Дышать нечем.