Отыщите меня - Григорий Мещеряков

Демка еще на серном заводе прирабатывал, оттуда, видно, и таскал спички. Фаткул коробок носил в потайном кармашке. Хоть и малый, но имел калым для Вовчика, завертывал в тетрадный лист хлебную пайку, намазанную тонким слоем свекольного повидла.

Здесь за всем и всеми зорко следили. Даже нумеровали и пересчитывали тетрадные страницы, чтоб тайные письма не писали. Но мало кто знал про общую тетрадь в заначке у Фаткула. Эту тетрадь он привез еще из дому и прятал за поясом на животе. Тайные письма Фаткул мачехе не писал, одни только открытые. Зато в укромном уголке выдирал по листочку, чтоб завернуть пайку для Вовчика.

Сзади слышны шаги того обормота, которому покурить невтерпеж. Привязался некстати, не навлек бы чей злой глаз.

Три белых двухэтажных здания стоят буквой «П» и смотрят окнами друг на друга. Во дворе все на виду, как на ладони. Железные ворота главного входа раскинулись от одного торца здания до другого и чаще всего были на запоре. Узкая калитка тоже всегда закрыта на замок. Через решетку виден город Богуруслан с его длинными улицами и постаревшими от времени домами. Позади корпусов бегут параллельно две тропинки, ведут к высохшему деревянному глухому забору. Там, в самом углу, стоит дощатая, с двумя отделениями, выбеленная известкой уборная. Надо подождать Вовчика, Фаткул специально отпросился, второй раз не выпустят. В младших группах уже закончился послеобеденный сон, Вовчик сейчас тоже должен прибежать.

Он в дошкольном отряде, туда другой вход. Двери в их корпус закрываются на внутренний замок. Ключами распоряжается старшая дежурная воспитательница. Из корпуса малышей не выпускают в другие помещения. Грозная табличка даже предупреждает, что «посторонним вход воспрещен». Но не может быть родной брат посторонним.

После завтрака, обеда и мертвого часа дошколятам разрешается выходить на улицу, в уборную. Вечером и на ночь им ставят горшки в группе. Фаткул видится с братом только в этой уборной. Стоит каждый день на холоде и ждет. Вглядывается в широкую щель между досками, всматривается, когда откроется дверь на улицу из дошкольной группы. Малыши обедают медленно. Старшие со своими тарелками расправляются в два счета. Сел за стол и как языком слизнул немного жиденького супа на первое и ложку тушеной капусты — на второе. К подкрашенному молоком чаю давали вместо сахара свекольное повидло.

— Фаткул, где твой хлеб? — спрашивала отрядная воспитательница.

— Съел.

— Когда это ты успел? Не занимайся обманом! Неужели ты заставишь меня тебя обыскивать?

— Честное пионерское, съел! — клятвенно заверяет Фаткул. Для пущей убедительности вскакивает на ноги, отдает салют, и «честное пионерское» действует безотказно.

Детдомовские отряды разбивались по классам. Первоклашки жили в первом отряде, пятиклассники в пятом. Всего в детдоме двенадцать отрядов, в каждом по тридцать воспитанников. Дошколята жили в двух последних, в одиннадцатом и двенадцатом. Нелюдимый Демка сердито называл детдом «полковой частью в триста шестьдесят гавриков».

Объяснять воспитателям, почему хлебушек спрятал, бесполезно, не поверят. Сейчас повсюду голодно. А хлебушек Вовчику нужен больше, чем Фаткулу. Он маленький, много не понимает и голод свой скрывать не умеет. Сначала ходил Фаткул к Вовчику в отряд скрытно. Нашел одно не закрывающееся на шпингалет от перекоса окно и лазил через него в глухой коридорчик. Там, в темном закутке, они облюбовали место, и Вовчик уплетал за обе щеки принесенные гостинцы. Съест все до крошечки и молча уходит в группу на ужин. Но однажды их все же засекла завуч Варвара Корниловна. Она регулярно делала свои обходы по всем отрядам и корпусам. Доглядывала, досматривала, проверяла, как соблюдаются правила и режим.

При очередном обходе она выследила их. Крадучись вошла в коридорчик и заглянула за пыльную квадратную печку. Вовчик продолжал откусывать хлебушек и жевать, не испытывая ни смущения, ни страха.

— Вы что тут делаете? — Низкий ее голос в детдоме всем знаком.

— Сидим, — ответил Фаткул.

— Почему в полумраке и в грязи? Почему скрываясь, как воришки.

— Повидаться встретились.

— Скажи пожалуйста, какая срочность! — восклицает она, и голос ее понижается до грозного. — А разве в отведенное расписанием время вы не можете встретиться?

— Можем.

— Тогда почему тайком и в неположенное время? Разве ты еще не изучил установленный режим, Фаткул? Ты не должен заходить сюда без разрешения!

— Меня пустили…

— Кто тебя пустил? Зачем ты говоришь неправду? Этого не может быть! Поэтому и прячетесь, как пакостливые мыши!

Вовчик молчал, дожевывая остатки хлебушка, и вопросительно смотрел на Варвару Корниловну. Она внимательно и пристально разглядывала его, потом низко наклонилась:

— Ты что ешь?

— Хлебушек, — ответил Вовчик.

Завуч вытянула указательный палец, словно приготовилась проткнуть Вовчика насквозь.

— Вова, все, что вам дают в детском доме на обед, нужно обязательно кушать за столом и съедать до конца. Выносить с собой ничего не разрешается.

— Я не выносил, — признался Вовчик, — я съел.

— Тогда откуда ты взял этот кусочек?

— Я ему принес…

— Как тебе не стыдно, Фаткул! Вова еще несмышленый, ему простительно. Но ты-то почти взрослый и должен подчиняться принятому у нас распорядку! Запомни, пожалуйста, раз и навсегда, что в нашем детском доме воспитанники обеспечены всем необходимым полностью. Государство позаботилось о вас вполне достаточно, и подкармливать кого-нибудь, как дворового пса, унизительно и позорно.

Ловко она умеет говорить обидные слова.

— А я и не подкармливаю, он мне родной брат.

— Это вдвойне плохо и оскорбительно для него! Он не виноват, но как можешь ты так поступать? Ты, наоборот, должен сам других останавливать от подобных и злостных нарушений. Ведь ты в первую очередь пионер!

— Ну и что?

— Вы совсем еще недавно здесь с Вовой, — продолжала она, — и пока, видимо, не успели еще привыкнуть, повторяю, к нашему установленному внутреннему распорядку, поэтому на первый случай я вас прощаю. Но если подобное повторится, я буду тебя наказывать, Фаткул. Ты просто будешь лишаться обеда… И не только ты, но и Вова.

— Нет нигде такого правила!

— Не смей так вызывающе разговаривать со мной! Ты, видимо, так ничего и не понял, за одно это тебя следует наказать. Я повторяю, мы запрещаем подобные встречи в подворотнях ради вас же самих. Ты можешь занести в младший отряд инфекцию, а мы должны охранять здоровье воспитанников. С братом можешь встречаться только в назначенные послеурочные часы и в специально отведенном месте. У вас не может и не должно быть тайн и секретов от родного детского дома.

Чистую чепуху несет, ведь сама знает, что у Вовчика не бывает послеурочного времени, в школу он еще не ходит. На прогулку их выводят после завтрака, в это время Фаткул еще в школе и приходит лишь к самому обеду. После обеда у малышей сон, у старших уроки, и так с утра до вечера, изо дня в день. Варвара Корниловна говорит вроде бы очень правильные слова, а чутье подсказывает Фаткулу, что нет в них ни правды, ни справедливости. Голос и слова ее вызывают только злость и раздражение. Фаткулу хочется возражать, оспаривать, грубить. Не зря ее в детдоме прозвали Карлушей. Она даже внешне похожа на злую колдунью. Сухая, остроносая, точно карлик, с длинными ушами, торчащими, как рога, по обеим сторонам гладкой прически. В полумраке коридорчика это особенно видно на фоне светлого окна.

На этот раз кара миновала. Но не имеет Карлуша права запретить встречаться Фаткулу с Вовчиком. Разве это законно — разлучать родного брата с родным братом?

2

Полюгино растянулось вдоль тракта. На север до Богуруслана километров тридцать, на юг до Бозулука в два раза больше. У берега речки Кинельки расположился совхоз в бывшем имении князей Волконских. Белокаменные дома с колоннами, балконами и мезонинами смотрелись в протоку, выглядывали из-за деревьев и кустов запущенного старого парка, где разбегались от реки длинные прямые аллеи, неширокие дорожки, которые давно уже не посыпались желто-красным песком. У запруды стояла старая высокая мельница в окружении толстостенных кирпичных двухэтажных зданий с конторскими помещениями. На другом конце села в эмтээсовских мастерских ремонтировали технику, изготовляли запчасти к тракторам, машинам. Там и работал до войны папка механиком по тракторам. Немного дальше за машинно-тракторной станцией одиноко на холме стоял кирпичный завод с узкой длинной металлической трубой, которая дымила по-черному и днем и ночью. С самого начала войны папка ушел на фронт танкистом и писал, как крепко бьет фашистов. Его танк в полковой части прозвали «Иваном», потому что фамилия папки была Иванов.