Приглашение на эшафот. Покрась в черное-2 - Михаил Март

Власов захлопал в ладоши.

— Браво, Катенька! Ты чудо! Я подумал, алкоголичка. В десятку попала. На эту тему я и пришел с тобой поговорить. Толстиков понятия не имеет, что у меня уже собралось достаточно материала, чтобы упечь их обоих. А что человек может предпринять для спасения от пожизненного заключения? Либо нанести упреждающий удар, либо откупиться. Второе для нас предпочтительнее. Я готов к отражению любой атаки, но он об этом ничего не знает. В нужный момент мы прижмем его к стенке и предъявим факты. У криминальной парочки не останется иного выхода, как выплатить нам назначенную сумму в обмен на компромат.

— Думаешь, у них много денег?

— Уверен. Он только моему сыскному бюро выплачивает по пятьсот долларов в сутки плюс мои расходы. А его напарница раскатывает на шикарной машине и снимает трехкомнатную квартиру в престижном доме.

— Не пойму я тебя, Егор. Все тебе ясно и понятно. Ты имеешь компромат и стоишь в стороне в роли наблюдателя. На кой черт я тебе нужна? Я же приманка. Кого может интересовать моя судьба?

— Мне нужна напарница. Будет один дуэт против другого дуэта. Мне нужны снимки Толстикова и той женщины в момент преступлений. Тебя на том же месте я сфотографирую на другой день. Ты мне попозируешь. На день убийства у тебя должно быть железное алиби. Вычислить день убийства очень просто. Я буду прослеживать каждый их шаг. И когда они возьмут жертву за горло, дам тебе знать. Можешь зайти в магазин и разбить витрину. Поскандалить, заплатить штраф, что будет зафиксировано милицией. Или сидеть в баре, кокетничать с барменом, а потом поскандалить. Одним словом, быть на виду у толпы свидетелей. Это и будет железное алиби. Если мы это дело провернем, добычу разделим пополам. И что немаловажно, останемся живыми.

— Чтобы воевать, надо хорошо знать противника.

— Согласен. С Толстиковым разобраться не трудно. Я уже кое-что о нем знаю. А с бабой надо познакомиться поближе. Она устроилась работать в прокуратуру. Остроумное решение. Может следить за ходом расследования. С девяти до шести она на службе. Сидит как прикованная. Ключ к ее квартире подобрать проще простого. Почему бы нам не наведаться к ней домой и не посмотреть, чем она дышит? Сделаем это чисто, комар носа не подточит. Как тебе моя идея?

— А ты не так глуп, как можно было предположить, глядя на твою физиономию. Хорошо. Давай поиграем в рискованные игры, а то у меня от безделья уже пролежни скоро появятся.

Катя сходила в свою комнату и вернулась с бутылкой дорогого коньяка и двумя гранеными стаканами.

Власов расплылся в улыбке:

— Отличная идея.

7

Начальнику следственного отдела прокуратуры надоело выглядеть свадебным генералом. Восседать в кресле председателя, тупо бросая взгляды то на одного умника, то на другого, ни черта не понимать, о чем они говорят, по меньшей мере несолидно.

Он чувствовал себя этаким китайским болванчиком, качающим головой и по делу, и невпопад. После консультации со своей секретаршей по поводу полученной от инкогнито фотографии с места преступления генерал обрел уверенность. Показав снимок Трифонову и Задориной, он ждал, что они скажут. Трактовка изображенного оказалась довольно поверхностной, а тогда-то он выложил свои козыри, заложенные в рукав. Надо было видеть лица маститых следователей. Удивил! Такой прыти от него не ожидали. Кабинетный червь еще на что-то способен.

Сегодня у Колычева появился новый повод удивить своих коллег. По почте пришла новая фотография. Снимок необычный, как и предыдущий — красивый пейзаж, сад, на дальнем плане забор, а за ним лес. Передний план нагонял уныние. Беседка, плетеные шезлонги, стол, толстый сук дерева, а на суку веревка, в петле болтался труп. Женщина сидела спиной к фотокамере, ее перекрывала спинка плетеного кресла. Просматривались лишь длинные вытянутые ноги, часть головы и рука на подлокотнике. Таинственная дама оставалась загадкой, местность не имела значения, труп — дело прошлое. Что же важно? Важен фотограф. Кто он. Какую цель преследует, посылая снимки в следственный отдел.

Колычев глянул на часы. Трифонов уехал на вокзал встречать майора из питерского уголовного розыска, и совещание решили немного задержать. Что Бог ни делает, все к лучшему. Он нажал кнопку, вмонтированную в стол. На пороге появилась секретарша. Как всегда опрятная, красивая, в строгом костюме. Вот только очки ее немного портили.

— Наталья Пална, позвольте к вам обратиться не как к секретарше, а как к своему консультанту. Приказ уже вышел, и вы теперь мой официальный советник. Тайный советник. Афишировать вашу новую должность мы пока не будем. Меня тут и без того считают формальностью, подписывающей бумажки.

Наташа прикрыла за собой дверь и присела на предложенный ей стул.

— Посмотрите. Новый снимок. Если первый мне казался загадочным и непонятным, то этот вполне ясен. Палачи таким образом высылают нам отчеты о проделанной работе. Правда, со значительной задержкой, когда следы уже остыли. После того как Трифонов ознакомил меня с тем, что произошло в Санкт-Петербурге, я могу с уверенностью сказать, что фотография сделана в поселке Суханово Ленинградской области на даче профессора Грановского. Повешенный — ни кто иной, как археолог Рамазанов. В принципе мы все знаем, что касается жертв. Я вам рассказывал о двойных паспортах и постоянных поездках в

Иорданию. Мне хотелось бы услышать ваше мнение об этом снимке.

Разглядывая фотографию, Наташа тихо спросила:

— Может быть, вы мне позволите ознакомиться с делом? Двух-трех часов хватит. Так от меня будет больше пользы.

Колычев задумался.

— В общем-то это вполне реально. Я попрошу Задорину оставить все материалы у меня, и вы вечером можете с ними ознакомиться. В моем кабинете. Только никуда не выносите.

— Разумеется. Я все понимаю. Теперь пару слов о фотографии. Что могу сказать… Такие пленки не сдают в проявку и печать в мастерские «Кодак-экспресс». Да и бумага не «Кодак». Снимок качественный. Но снимали пленочной камерой, а не цифровой. Подозреваю, что напарник этой дамочки — репортер. Отличные снимки. Он знает, как снимать, выбирет необычные ракурсы. Наверное, пользуется редакционным оборудованием. Лаборанту не доверишь проявку и печать таких фотографий. Можно дома. Но это очень дорого. Думаю, следующий снимок мы получим худшего качества.

— Почему?

— Потому что репортер работает в редакции Питера, но там больше никого не убивали. События перекинулись в Москву, здесь ему будет трудно найти хорошее оборудование. Если он в Москве продолжает производить съемку, где он печатает фотографии?

— У знакомых. Все репортеры мотаются по городам.

— Конечно. Но кто его допустит к аппаратуре? Есть другой выход. Компьютер.

— В таком случае проще снимать цифровым, а не на пленку.

— Не проще. Ему нужен компромат, свидетельство, факты — улики. Негативы подходят под эту категорию, а любой электронный носитель может вызывать сомнения.

— Зачем ему улики? Они же работают вместе.

— Теперь я в этом не уверена. Мне кажется, что его партнерша не знает о снимках, сделанных скрытой камерой. Перестраховка. В один прекрасный момент он нам сдаст свою подругу, а сам исчезнет. Этот тип ведет двойную игру. К его сожалению, он не знает…

Наташа замолкла. Над губой выступили капельки пота. Она вовремя заткнула себе рот. Вся фраза, если бы она ее закончила, прозвучала бы так: «К сожалению, он не знает, что я работаю в прокуратуре и вижу эти фотографии».

— Так о чем он не знает? — переспросил Колычев.

— Что существует третий свидетель.

Генерал окончательно растерялся.

— Кого вы имеет в виду?

— Этого даже она не знает. Дамочка, что сидит в плетеном кресле. Обратите внимание на забор. Обычный штакетник. Солнце садится за лес, и от забора в сад падает тень. Низкая скошенная травка, чудный ровный газончик. Но это еще не все. Сквозь штакетник проглядывает другая тень. Очень похоже на человека, присевшего на корточки. Если так, то за палачами кто-то подглядывал.

Колычев взял снимок. И долго разглядывал его.

— Да, да, очень похоже. Но свидетелей Трифонов так и не нашел.

— Значит, не свидетель, а шантажист. Или трус. Гадать можно сколько угодно, только бессмысленно. Он сам о себе в конце концов заявит.

— Черт! Я и не думал, что из этой фотографии можно так много высосать.

Наташа встала:

— Я пойду на свое место, Геннадий Алексеич. Минут через пять прибудут сыщики с очередными новостями. Оставьте этот снимок на десерт. Дайте им возможность самим выговориться. Реализовать свои амбиции.

Колычев улыбнулся и кивнул головой.

Спустя немного времени кабинет генерала казался уже тесноватым. Задорина пришла с криминалистом и майором Марецким с Петровки, Трифонов пришел с майором Куприяновым, приехавшим из Питера.

Слово предоставили Задориной как женщине и как руководителю следственно-розыскной группы.