Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья - Марк Еленин

— Во всем согласен с тобой, дорогая. Но сначала нам, вероятно, надо собрать всех сторонников, не так ли? И провести им смотр.

— Я солидарна с тобой. Кики, — Виктория Федоровна не нашлась, что возразить, и улыбнулась мило, с восхищением: делала вид, что умеет признавать и чужую правоту. Среди самых разнообразных, было у нее и такое свойство характера.

Осторожно постучав, вошел капитан второго ранга Гарольд Карлович Граф. Доложил буднично, без всякой флотской лихости:

— Изволили прибыть: граф Бобринский, генерал Бискупский, господа Остен-Сакен и камергер Мятлев. Покорнейше прошу распоряжений вашего высочества.

— Пусть подождут, — сказал Кирилл.

— Просит аудиенции вашего высочества и господин Снесарев, журналист.

— Продажное перо! — высказалась Виктория. — И нынче опасен. Передайте, у меня ответственное совещание.

— Слушаюсь! — капитан второго ранга Граф, неслышно ступая, исчез...

Теперь наступало время активных действий. Этого требовали от Кирилла Владимировича его соратники, убеждали его, что обязан тотчас переходить к выполнению уже намеченной программы. В очередном интервью Кирилл заявил бесхитростно и с завидной твердостью: «Вскоре народ и армия узнают о моем Манифесте, который им докажет, что я воодушевлен самым либеральным духом милосердия и что наша партия, игнорируя принятые в прошлом политические решения, стремится лишь к восстановлению законности и порядка...»

Это высказывание прозвучало не слишком громко, не слишком ясно. Что за партия? Какова ее программа? От каких прошлых политических решений она намерена отказаться? Ждали Манифеста. И он появился. Как обещал Кирилл — в двух вариантах — к народу и армии.

«Русский народ — взывал великий князь. — С того губительного дня, когда Пресветлый Государь император Николай Александрович, обманутый предателями, покинул Всероссийский Престол, наша дорогая Родина изведала непосильные страдания, познала позор порабощения чужою, ненавистною силой, увидела Алтари свои ’оскверненными и, окровавленная, обнищала. С вершины могущества и силы Россия низринулась в темноту.,. Посему и за отсутствием сведений о спасении Великого князя Михаила Александровича, я, как старший, в порядке Престолонаследия, член императорского Дома, считаю своим долгом взять на Себя возглавлен не русских освободительных усилий в качестве Блюстителя Государева Престола, впредь до той поры, когда весть о злодейском убийстве Государя Императора Николая Александровича и Наследника Цесаревича Алексея Николаевича будет опровергнута, или, если сей надежде не суждено осуществиться, впредь до того дня, когда Земский Собор провозгласит Закон ног о Государя... Да будет дано мне, родному Внуку Царя-Освободителя, отдать свою жизнь за спасение всего русского народа…

Кирилл».

«Российское воинство! К тебе, Великая Сила, прославившаяся в чреде веков на светлых путях служения Родине, обращается ныне слово Мое... Нет двух русских армий! Имеется по обе стороны рубежа Российского Единая русская Армия, беззаветно преданная России, ее вековым устоям, ее исконным целям. Она спасет нашу многострадальную Родину! Молю Бога о том, чтобы, просьбе моей вняв, верховное командование над Русской Армией принял Его Императорское высочество Великий князь Николай Николаевич, а до тех пор надлежащие указания будут ей преподаны Мною, при участии испытанных и доблестных военачальников же, заслуживших благодарность России. Русское воинство! Поведи вновь Россию к свету!..

Кирилл».

Обращаясь ко всем верноподданным, он объявлял:

«Настало время создания общемонархического национального объединения, возглавляемого единым Правительством верховного Вождя; разногласия и грызня порождают смуту, на которую русский народ смотрит с нескрываемым недоумением...» Он приказал совершенно прекратить какие бы то ни было выпады или хотя бы малейшие инсинуации по отношению к великому князю Николаю Николаевичу.

Идея продумана, сформулирована — доброжелательная инициатива исходит от него. Открыто он ни на что не претендует, ждет: пусть выскажутся великий князь Николай Николаевич, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Определит наконец свою позицию и главком Врангель.

Монархисты, разделившись, митингуют и топят друг друга в потоках речей. Пошло это еще с 1918 года, когда ВМС поручил сенатору Корево[19] произвести изыскания о правах наследования престола. Со стариком пришлось изрядно помучиться, и он заявил: претендент — Кирилл. Это дало право Кириллу заявить о намерении объявить себя в скором времени русским императором. Законники из ВМС ответили, что без согласия Николая Николаевича поддержать притязания великого князя Кирилла не смогут. Кирилл заявил, что будет действовать самостоятельно. Ему доложили: ВМС посылал депутацию к Марии Федоровне, к Николаю Николаевичу — результаты неизвестны.

Высокие родственники помалкивают. Тем хуже для них!

Кирилл снова собирает в Ницце своих сторонников. Люди проверенные — поддерживают его. Часто, правда, овладевают совершенно иные интересы: промчаться на новом моторе по Лазурному берегу, поиграть в гольф. Но Виктория Федоровна всегда начеку. Честолюбивая жена — главная пружина того, что много лет будет называться «борьбой за русский престол».

Находясь в родстве с румынским королевским домом и еще имея в своем распоряжении определенные денежные фонды, она мечтает о русской короне, готова к борьбе за нее, а уж «Кики», если понадобится, и в штыковую атаку пойдет. Виктория Федоровна — умная, властная, энергичная — побуждает Кирилла к новым действиям. Под ее диктовку великий князь обращается с письмом к Павлу Родзянке (что делать, надо искать поддержку повсюду, даже в среде противников императорской власти):

«...Пора не разговаривать, а действовать, но такова уж русская повадка, говорим мы много и громко, но ни до чего не можем договориться. Я не вменяю это никому в вину, такова уж наша природаt но, став на свой путь, я не строю себе иллюзий... В настоящее время я призываю прекратить распри. Всеми способами необходимо завязывать сношения со страдальцами в России и тем подготовить почву для наших совместных действий... И только при создании дружного национального курса, при взаимной моральной поддержке друг друга, я буду в состоянии руководить делом и получу требуемые для этого средства.

На подлинном Собственной Его Величества рукой написано:

Неизменно к Вам благосклонный Кирилл...»

Послана телеграмма и генералу Врангелю:

«Я, как блюститель государева престола, неизменно рассчитываю на наше творческое сотрудничество, единодушие в великом деле спасения России. Высылаю Манифест.

Уважающий вас Кирилл».

Врангель ответил осторожно и витиевато: «Телеграмма Вашего Императорского Высочества мною получена, и я приношу всеподданнейшую благодарность за оказанное мне внимание... Я, как и громадное большинство моих соратников, мыслю будущую Россию такой, как того пожелает русский народ, пламенно веря в то, что народная мудрость вернет Россию, как и 300 лет назад, на ее исторический путь. Ваше Императорское Высочество уже ныне, на чужбине, без участия русского народа предрешаете этот вопрос. При этих условиях я не вправе обещать Вашему Императорскому Высочеству то сотрудничество, которое Вам угодно было мне предложить. Долг каждого русского человека — принести посильную пользу России. Хочу верить, что, посвятив себя заботам о моих соратниках, временно променявших шашку на лопату и винтовку на плуг, я внесу посильную лепту в общее дело служения родине... Вовлечение армии в политическую борьбу при неуверенности в поддержке Европы и Америки, при неясности построения будущей России, может скомпрометировать не только имя великого князя и династию, но и монархический принцип вообще...» .

Врангель обратился к «дяде Николаше» с просьбой дать указания. Врангеля придется еще завоевывать...

Братья Борис и Андрей, живущие поблизости, на юге Франции, его союзники. На «защите русского престола» Мария Федоровна, Николай Николаевич, принц Ольденбургский, герцог Лсйхтенбергский. Дмитрий Павлович — как обычно, без позиции, хотя, будучи в гостях у Марии Федоровны и английского короля, заявил, что «вступать в открытую борьбу с Кириллом в эмиграции не собирается и предоставит решение этого вопроса Земскому собору». А тут еще этот русофил Марков-2 со своим заявлением в берлинской газете: «Русский царь должен быть рожден от православной матери». Сторонники Кирилла выступают с возражением — Мария Павловна приняла православие.

Время идет» деньги тают. Виктория недовольна. Ясности никакой... Кирилл выступает с Манифестом.

«Великий князь Кирилл Владимирович — внук императора Александра II и двоюродный брат императора Николая II, — являющийся по праву первородства старшим в императорской семье Романовых, объявляет себя блюстителем Российского Престола. Соглашаясь возглавить отныне движение, направленное к восстановлению порядка в Россия, он выражает надежду на то, что император Николай II жив и вернется к верховной власти.