Любовь в облаках - Наталья Ручей

— Никто не осудит, если ты передумаешь, Доди. Твоя привязка к дракону не такая сильная, она пройдет. Я могу забрать тебя прямо сейчас, со мной тебе будет проще.

Привлекательно быть рядом с папой, чувствовать себя нежным цветочком, который он охраняет, вот только есть тот, кому я нужнее и кого нужно мне охранять.

— Ты можешь перенести нас с Аодхом куда-нибудь, где проще будет обоим?

— Нет. Порталы здесь закрыты, туша у него откормленная, да он и не дастся. Я перенесу его в пещеру, это единственное, что я могу для него пока сделать.

— Спасибо.

Раз папа сказал «нет», я папе верю. Он мог любого бросить и подставить, кроме нас с мамой. Ну, что ж, посмотрим на что я гожусь и не пожалеет ли авантюриновый, что на меня нарвался?

— Доди, — отец провел ласково по щеке, мне нравилось, когда он так делал, — дракон никогда не пожалеет, что нашел саинтэ, даже если она выберет не его. Он знал, что рискует. Он знал, кто я. Я видел это в его мыслях, его воспоминаниях. Он подготовился к встрече.

Не похоже. Не уворачивался, терпел удары плети. Нет, то, что не ударил папу — это хорошо, я бы ему не простила, но… И вдруг я поняла. Я поняла, почему Аодх не сопротивлялся.

— Из-за меня?

— Да, он хитрый.

И вот я знаю, что не время и у меня не то состояние, чтобы радоваться, а губы сами расползаются в улыбке.

— Ну, что, нести пузатого?

— Он не пузатый, — возмущаюсь с еще большей улыбкой и прошу со смехом: — Неси!

— Сначала ты, — отец поднялся вместе со мной, отнес в пещеру, где воскресил почти уснувший огонь. Уложил меня на спину возле него, подвинул поближе корзинку с провизией и только после моих уверений, что со мной все в порядке и спина почти не болит, ушел за драконом.

Я видела, как он недовольно обвел глазами наше убежище, но сдержался, ничего не сказал. Он знал о пунктиках испытания в отличие от меня. И вообще, некоторые корри живут на улице, а здесь какие — никакие, а стены, так что хотя бы моральная подготовка к таким условиям у меня есть, три дня продержусь, поставлю на ноги дракона и…

И что?

И не хочу сейчас об этом думать.

Вот когда встанет на ноги, расправит сильные крылья, когда снова мне бесшабашно улыбнется…

С улицы послышался такой дикий вой, что я бы в ужасе подскочила, если бы могла приподняться. А так лежала, смотрела в темный потолок и только и сумела, что ментально позвать папу.

«Я рядом», — отозвался он.

Вой усилился, теперь казалось, что чудовище подбирается к пещере. А отец… если он не успеет?

Не могу подвести его и Аодха!

Я нащупала в корзинке ананас, приготовившись оказать достойное сопротивление, когда в пещеру кто-то шагнул, заслоняя собой свет.

— Это я, Доди, — сказал отец, приближаясь вместе с огромной ношей.

Картина выглядела забавно — молодой мужчина тащит необъятного дракона, и я бы не преминула пошутить на этот счет, но дракон, мотнув мордой, начал вырываться, стонать, а потом взревел так отчаянно, что ананас, растерявшись, выпал из моих рук.

Но когда отец уложил дракона рядом со мной, тот перестал сопротивляться, притих и только тяжело дышал мне в шею. Я провела рукой по сине-фиолетовой чешуе, и дыхание дракона выровнялось.

— Максимум три дня, Доди, — напомнил отец.

А я промолчала, потому что легал ясно, никуда я не уйду, пока дракон не поправится. И пусть только он попробует этого не сделать! Когда я в гневе, во мне очень мало остается от мамы. Вот и сейчас я чувствую, что меня буквально распирает от каких-то странных, новых ощущений. Лежу в пещере, двигаться не могу, а сердце рвется, просит выбежать под солнечные лучи, размять крылья и летать, летать, летать…

— Дочь… — отец шагнул ко мне, и тут же дракон беспокойно заворочался, захрипел.

Отец сделал шаг назад, и я поняла, что он имел в виду, говоря, что Аодх не потерпит рядом со мной никого. Неосознанно он будет метаться, выть, тем самым мешая себе вернуться в этот мир, но чужого присутствия не допустит.

— Дочь, — повторил отец, и по его глазам, вновь ставшими почти прозрачными, было ясно: то, что он сейчас скажет — очень важно, но неприятно.

Хотелось попросить его скорее говорить и помолчать подольше, хотелось убежать, закрыть руками уши, хотелось спрятаться, хотелось подбежать к нему.

— Да, папа? — подтолкнула я.

И я была готова ко всему. К тому, что ноги я почувствую в лучшем случае лет через двести, к тому, что у дракона ни единого шанса вырваться, а это так, притворство, жалкие попытки.

Вот только оказалась не подготовленной к тому, что мне сказал отец.

— У тебя начали расти крылья, Доди.

От этих новостей вдруг нестерпимо зачесался лоб, но когда я попыталась его успокоить, уколола палец. Выход нашла — поцарапала лоб ногтем, и все нормально, все хорошо, зуд отступил, вот только вопрос: за что и как пострадал палец?!

— Это чешуя, Доди.

Чешуя?!

У меня?!

На лбу?!

Как у рыбы?!

— Ты становишься драконом.

А, ну тогда все ясно. Это в корне меняет дело, и я вовсе не в шоке.

Любопытно, подумалось мимоходом, а все драконы умеют летать? Потому что я даже лежа на полу почему-то куда-то падаю.

Глава 11. Я — дракон

— Дочь! — оклик отца вовремя удержал от потери сознания.

И с чего бы, собственно, мне пугаться? Этот момент священен для каждого дракона, я знала, что когда-нибудь обзаведусь крыльями, и пустяк, что ожидалось это минимум лет через тридцать.

Я так поняла: момент выбора не всем саинтэ ускоряет процесс обращения, это я — торопыжка. Видимо, мне с перепуга показалось мало четыре конечности, и вот, вуаля, то есть — и вот, чешуя. Кстати, какого цвета?

— Ты будешь очень красивым драконом, — с гордостью и любовью заверил отец. — Твоему стопудовому придется напрячь свою тушу, чтобы отвадить других драконов.

Аодх настороженно повернул морду в сторону отца, словно расслышал, а я, наоборот, расслабилась. И правда, в кого бы мне быть страшным драконом? Я — папина дочка, а папа у меня льдисто-синего цвета, огромный, с острыми, как мечи, крыльями. Какая-то примесь, наверное, будет от мамы, хотя и не представляю, какую наследственность корри передает ребенку. Может, цвет будет не таким ярким, как папин? Ну, так я и на голубого дракона согласна. Я — не мужчина, меня этим дразнить бесполезно.

Царапнула чешую — не отстает, ну и ладно, значит, твердая, никто другой ее тоже не счистит. Вот за водой буду к ручью идти и насмотрюсь на свою красоту. Ну, идти — это я явно себе польстила, но ползти до ручья близко, максимум метров пятнадцать, что ради такого стимула не расстояние.