Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта

потом даже после смерти в покое не оставит.

X. Колесо Фортуны

Эстер приходит в сознание в самый неподходящий момент. Веселая компания из кашляющего кровью некроманта-старшего, поскуливающего от боли в голове младшего, и чудом не самоуничтожившейся ведьмы направляется бог знает куда, и Кейн несет Эстер, прижимая девушку к груди. Кривится, когда невольно задевает еще свежий шрам, но Ирви такую драгоценную ношу не доверяет.

Руки у графа неожиданно сильные, и Эстер сквозь туман своего истощения замечает, что прикосновение хоть и уверенное, но очень осторожное — Кейн будто бы боится сделать ей больно. Впервые.

Они останавливаются в заброшенном парке, где деревья стоят как памятники былому величию, сучья обнажены и извилисты, словно дряхлые руки, простирающиеся к небесам в молчаливой мольбе о дожде. Эстер едва чувствует свое тело, и ей помогают опуститься на холодную скамью из камня. Ирви становится позади, явно опасаясь, что она снова потеряет сознание и просто сломает шею при падении.

Кейн начинает нервно ходить туда-сюда, не способный сдержать тревоги. Он молчит, но Эстер видит, что вопросы крутятся в его голове, словно вихрь, который сейчас вырвется наружу.

И вот, наконец, он останавливается, смотрит на нее, и его голос звучит неожиданно мягко:

— И что же вы натворили, миледи?

— Вот и вся благодарность, — вздыхает Эстер, прижимая ладони к вискам, пытаясь сосредоточиться — все перед глазами плывет, будто ее укачало.

— Благодарность? Вы чуть не умерли! — Кейн разводит руками, пораженный, что ему еще смеют перечить по поводу такой очевидной истины. — Что вы сделали, что это было за заклятье?

— Я вам жизнь спасла, — она смотрит на него снизу вверх воспаленными глазами, и хочет сейчас только лечь спать, а вовсе не вести драматичные беседы. — Неужели это что-то непостижимое? Если бы мне в грудь лопату воткнули — вы бы меня там и оставили умирать?

Граф останавливается и смотрит на ведьму с выражением, которое ей сложно прочитать.

— Нет, конечно. Вас бы я не посмел бросить. Но я удивлен, что вы решили спасти меня.

Кейн опускается на корточки перед скамьей, его глаза теперь на одном уровне с ее. Они полны тревоги и… благодарности?

— Простите мне наглость, но теперь я лишь больше настроен заполучить вас обратно. Вы готовы дать мне еще один шанс? — его голос низок и искренен, и в нем слышится нечто большее, чем просто вежливость или обязанность.

Эстер кивает, но ее уста изгибаются в усмешке.

— Только без планов по захвату мира, пожалуйста… хотя бы до оттепели, — отшучивается она, пытаясь избавиться от ощущения, что по своей воле возвращается в ловушку.

— Ваша воля, — Кейн почтительно склоняет голову и выпрямляется. — Надо же. Некромант в долгу у светлой ведьмы. Дожились, миледи. Что дальше? Солнце взойдет с запада?

Они смотрят на ночное небо, испещренное яркими звездами, словно тайными свидетелями их разговора. На явного свидетеля — беднягу Ирви — внимания почти не обращают; у Эстер сейчас просто сил не хватит от еще одного некроманта выслушивать речи о жизни и смерти, а Кейн и так на волоске от того, чтобы парнишку по разным шкатулкам домой отправить. Ирви тревожно теребит рукава своего плаща, на каждую фразу в разговоре реагирует, будто ждет, что вот сейчас, после точки ему и прилетит. Но обходится без насилия; пока эти двое слишком заняты друг другом. Осознают последствия. Пытаются при этом еще хоть какой-то декорум сохранить, хотя, казалось бы, после лопаты стесняться уже поздно.

Черенок еще-немного-и-орудия-убийства Кейн, кстати, о какое-то надгробие сломал, чтобы «случайно» ее в Ирви не метнуть.

Заботится о парнишке, ничего не сказать.

***

Дверь таверны «Заснувший дракон» распахнулась с характерным скрипом. Эстер и Кейн вошли внутрь, и на мгновение все беседы стихли, застыв в ожидании. Здесь, в доме путника, каждое новое лицо могло быть посланником новостей или вестником беды.

Эстер огляделась по сторонам, чувствуя невольное облегчение от возможности снова оказаться в цивилизованной обстановке после всех ночных потрясений. Она шла рядом с Кейном, чье обычно бледное лицо сегодня было особенно изможденным, следы крови на его одежде уже начали застывать характерной коркой.

— Ирви, — окликнул парнишку граф, — поднимайся и забери вещи Эстер. Она вернется с нами.

Вряд ли он был рад роли мальчика на побегушках, но все лучше, чем при каждом случайном движении учителя пригибаться и дергаться, надеясь уклониться от подзатыльника.

Кейн и Эстер подошли к стойке, за которой стоял хозяин таверны. Он протирал кружку кухонной салфеткой, когда они подошли, и остановился, встречая их взгляд.

— Проклятие старого храма снято, — сказала девушка, не вдаваясь в подробности о том, какой ценой это далось. — Место больше не опасно для жителей.

Хозяин таверны оценивающе посмотрел на них, его взгляд задержался на кровавых пятнах на одежде Кейна.

— Слава о ваших подвигах разойдется быстро, Кейн Винтер, — ответил он, складывая ткань. — Вы всегда приносите с собой великолепные новости. Если останетесь на обед, пообщаетесь с местными, много о себе узнаете.

Последняя фраза прозвучала, как смесь угрозы и отцовского наставления; Эстер фальшиво улыбнулась, услышав, как ее заклинание, ее достижения, ее головную боль и жуткую энергетическую ломку!.. мгновенно приписали графу, будто это настолько очевидно, кто в паре бледной маленькой блондинки и мрачного аристократа — одаренный. Кейн едва успел открыть рот, чтобы возразить, но тут же осекся — ведьма вцепилась в его запястье, и красноречиво потянула прочь, ближе к двери.

Эстер почувствовала, как плечи Кейна напрягаются от неодобрения, дискомфорта из-за внезапного внимания. Он предпочитал держать свои дела в тени, ведь в мире, где некромантия вызывала страх и подозрение, любая публичность могла быть опасной.

— Пойдем, — произнес он тихо, и они направились к выходу из таверны. За их спинами зазвучал шепот, полный спекуляций и догадок.

На улице было прохладно, и Эстер содрогнулась от утреннего ветра, который нес с собой запахи леса и дальних дорог. Она посмотрела на Кейна, чья сила воли была единственной причиной, по которой он все еще стоял на ногах после ужасов кладбища.

— Вы уверены, что не стоит хотя бы день отдохнуть здесь? — озабоченно спросила она. — Выглядите… неважно.

Кейн усмехнулся, скрытая боль едва пробиваясь сквозь его маску уверенности.

— Я переживу, — ответил он. — Но если захотите снова меня подлатать, не откажусь. Навести, так сказать, финишные мазки.

Они медленно пошли по улице, осторожно обходя лужи от недавнего дождя. Когда они приблизились к краю дороги, где стояла повозка, на которой они приехали, Ирви уже ждал их там, с вещами Эстер, аккуратно сложенными на сиденье. Как он проскочил мимо них